Капитал не Маркса: интеллектуальная дуэль гигантов мысли

Гуленок Ольга

В научной среде Европы XIX в. нет откровенных апологетов принципа «laissez-faire», который активно критикуется учеными разных стран. В частности, российский ученый Д. Менделеев предостерегает от использования принципа «laissez-faire» и доказывает, что такие абстрактные положения выведены из отрывочных наблюдений. Ученый подчеркивает, что «государственное невмешательство не есть общий закон, человечеству обязательный и полезный, потому что он непременно приведет к экономической гегемонии народов, у которых промышленность успела развиться ранее признания указанного принципа, над народами, принявшими принцип невмешательства ранее, чем у них развилась своя промышленность, могущая бороться с иностранной» [124]. Менделеев называет государство той единицей, сумма которых слагает всё человечество, а также отмечает чрезвычайно тесную взаимосвязь личных благ с общим благом: семейным, государственным, общечеловеческим.

Немецкая историческая школа в XIX в. разрабатывает доктрину государственного социализма и предусматривает доминирующую роль органов управления

в модернизации общественной жизни. На планомерность преобразований направлены и различные теории по организации экономического пространства, в целом идущие вразрез с принципом «laissez-faire». В частности, немецкий экономист Ф. Лист в своей работе «Национальная система политической экономии» исследует последствия воплощения принципа «laissez-faire». «Известны исторические примеры гибели наций, которые не сумели в благоприятное время разрешить великую задачу обеспечения умственной, экономической и политической самостоятельности посредством создания собственных фабрик и заводов и прочного промышленного и торгового положения», – констатирует Лист. Такие последствия ученый называет негативными для человечества, заинтересованного в том, чтобы «многие нации достигли одинаковой степени культуры и могущества» [112].

В начале ХХ в. в Европе происходят серьезные социальные преобразования, и практика общественной жизни отодвигает на периферию общественного сознания принцип «laissez-faire». Государственные органы управления России, преобразованной в Союз государств – СССР, а также страны Европы и США выступают главными инициаторами и организаторами проектов, реализация которых приводит к значительному росту производственного потенциала этих систем. Рост производительных сил европейских стран не соответствует финансовому формату международных отношений, что становится причиной Второй мировой войны. В послевоенный период формируется новый мировой порядок, и восстановление экономик всех европейских стран осуществляется при активной роли государств. Участие известного экономиста из Великобритании Дж. Кейнса в разработке финансового механизма деятельности международной организации в структуре ООН – МВФ способствует установлению твердого курса национальных валют европейских государств по отношению к американскому доллару – признанному резервной валютой, используемой в международной торговле. Такой механизм международных расчетов позволяет европейским государствам возобновить рост собственных экономик и рассчитаться с долгами.

Авторитет Дж. Кейнса и критика принципа «laissez-faire» содействуют формированию на Западе целого направления экономической мысли – «кейнсианства», которое связывается с активной ролью государства в экономике [86].

Реанимация принципа «laissez-faire» во вт. пол. ХХ в. происходит в результате разработки доктрины неолиберализма и глобального проекта интернационализации производства, который интерпретирует современный период развития человечества как этап становления мирового хозяйства на основе международного разделения труда с целью повышения производительности труда и экономии рабочего времени. К числу разработчиков доктрины неолиберализма причисляют автора монетарной теории американца М. Фридмана, обосновывающего механизм активного кредитования. В сущности, монетарная теория определяет роль денежной эмиссии в активизации производственных процессов [195]. В полной мере к приверженцам принципа «laissez-faire» следует отнести американских экономистов Л. Мизеса, который вкладывает в это понятие «свободу выбора и действий простого человека, а не диктатора», а также его ученика Ф. Хайека, противопоставляющего «частные деньги» – государственным – [125; 198]. Характерной чертой исследований этих экономистов является полное отсутствие практических примеров. Отрицая принцип историзма и диалектику, они полагаются на метафизику своего индивидуального восприятия и собственные абстрактные размышления. Двойственной является и природа американских денег – доллара США, который считается национальной валютой и одновременно выступает в роли резервной валюты – симулякра денег. Двойственность проявляется и в статусе эмитента, осуществляющего эмиссию доллара, – государственное учреждение ФРС (Федеральная резервная система) обладает независимыми полномочиями и опирается в своей деятельности на консорциум частных банков. Такая двойственность и объясняет отсутствие в американской политической науке понятия «государства» [219].

Внеисторический умозрительный подход, типичный для неолиберализма, подвергается критике со стороны мирового научного сообщества, в т. ч. ученых стран Запада.

«Характерное для неолиберализма отсутствие эмпирической стороны экономической жизни (исторические факты, функционирование институтов, изучение поведения экономических субъектов) затрудняет оказание действенной помощи экономическим и социальным субъектам», – говорится в книге «Плюралистическая экономика», изданной Всемирной экономической ассоциацией под редакцией британского экономиста Э. Фулброка [220]. В Манифесте этой организации, объединившей ученых из многих стран мира, подчеркивается, что «господство неолиберализма, когда политические решения принимаются в отрыве от реальной жизни, на основе лишь небольшой части потенциально доступных экономических знаний, – это проявление невежества в вопросах экономики» [223]. Скептическое отношение к принципу невмешательства государств в экономику известный американский экономист Дж. Стиглиц комментирует такими словами: «Я не настолько глуп, чтобы поверить, что рынок сам по себе решит все социальные проблемы: неравенство, безработица, загрязнение окружающей среды, – они непреодолимы без активного участия государств» [171].

Коммерческий интерес в реализации принципов неолиберализма «laissez-faire» и «free trade», направленных на максимизацию прибылей транснациональных

корпораций Запада, подчеркивают ученые разных стран. Египетский экономист С. Амин доказывает, что такая цель, как снижение затрат в системе международного разделения труда, сводится лишь к снижению расходов на элитное потребление в странах «золотого миллиарда». Постановка и достижение этой цели делает лишними миллиарды людей на планете [216]. Ученые отмечают, что неолиберальные правила навязываются в первую очередь развивающимся странам, тогда как США и ряд стран ЕС, которые используют для развития собственные, а не заемные денежные средства, игнорируют неолиберальные принципы. Российский экономист С. Толкачев отмечает, что после кризиса 2008 г. самые масштабные протекционистские меры были предприняты именно развитыми странами [183]. Неолиберальные принципы игнорируют центры цивилизации, имеющие богатую историю формирования государственности. Например, в Китае государственные органы управления активно участвуют в экономике: укрепляют национальную финансовую систему, служащую средством самоорганизации, направляют усилия национальных экономических субъектов на расширение собственных компетенций и производств по всем товарным позициям, тем самым повышая системную самодостаточность.

В России активное внедрение принципа «laissez-faire» выражается в «демонизации» любой государственной деятельности. Российские ученые критикуют эту позицию, неоднократно подчеркивая негативность социальных и геополитических последствий такой практики. В настоящее время низкий уровень благосостояния российских граждан, по сравнению, в первую очередь, с западными странами негативно отражается на состоянии общества и способствует оттоку квалифицированных российских специалистов за рубеж. Российские экономисты Р. Гринберг и Д. Сорокин публично выступают с критикой низких для нашей страны темпов развития экономики [50]. Ученые отмечают, что государственные инвестиционные проекты всегда служат импульсом социальной и технологической модернизации. Такие научные представления традиционны для российской школы политэкономии, изучающей основные принципы государственного управления и направленной на осуществление действенной стратегии развития общества. В свою очередь государственная стратегия развития в виде постановки задач перед сферами культуры, в том числе образования и науки, означающая выдвижение актуальных общественно значимых целей и проектов, предполагает решение сложных организационных задач.

1.2.3. Анализ системного подхода доктрины неолиберализма

Мировое распространение доктрины неолиберализма и возведение либеральных принципов «laissez-faire» и «free trade», выводящих субъективные представления в интересах коммерческих структур в разряд универсальных, служат демонстрацией информационного преимущества и формирования центра силы, осуществляющего экспансию – широкое распространение признаков системы, что характерно для процесса трансформации. Возведение субъективных точек зрения в разряд универсальных означает преобладание единственного подхода и свидетельствует о монополии в интеллектуальной сфере.

Господство субъективизма представляет следствие всемирного использования американских платежных средств – национальной валюты США – доллара, эмиссия которого осуществляется частной коммерческой структурой под общественные активы других открытых для движения иностранного «капитала» социально-экономических систем.

Такая экспансивная политика денежной эмиссии и формирование финансовой пирамиды из сети американских транснациональных банков означает претензию на монопольное право в сфере управления и преобладание товарного обмена в сфере межсистемных взаимодействий. Мировое распространение принципов «laissez-faire» и «free trade», способствующее вторжению западного финансового «капитала» в рыночное пространство других государств, приводит к институциональной унификации социально-экономических систем на примере США. Применение американской «кальки» государственного устройства, предполагающей минимизацию властных полномочий государств в экономической сфере, сокращает внутренний товарообмен и разрушительным образом сказывается на поддержке национальных культур, формируемых с опорой на внутренние хозяйственные связи. Кредитование государств международными учреждениями – МВФ, ВБ, ВТО и др. – сопровождается высоким ростом внешней государственной задолженности и приватизацией ресурсов страны, что означает десуверенизацию государственных систем и переход прав управления в пользу иностранных агентов, прежде всего, американских финансовых учреждений – банков. Доминирующая роль финансистов в формировании основы политического истеблишмента, заинтересованного в абстрактных прибылях, обеспечивается использованием различных производных финансовых инструментов, в том числе деривативов, для перераспределения прав собственности в пользу банков. Продвижение неолиберального политического проекта сопровождается распространением манипулятивных практик и технологий, что служит показателем преобладания хрематистики над экономикой.

Реализация доктрины неолиберализма, основанной на либеральных принципах «laissez-faire» и «free trade», предполагает закрепление преимущественных прав стран Запада в сфере межсистемных взаимодействий, в первую очередь, одного государства (США) – производителя «мировой валюты». Гегемонизм США утверждается линейным распространением электронных средств связи и манипулятивных информационных технологий, разрушающих общественное сознание и формирующих иерархическую структуру в процессе глобализации, – однополярную модель мировой системы. В исследованиях геополитических процессов западные геополитики рассматривают различные варианты моделей мировой системы с преобладанием одного центра силы, обусловленного материальным и технологическим преимуществом Запада.