Капитан Два Лица
Шрифт:
Король Вударэс сидел, лениво откинувшись назад, и смотрел на огонь. Дуан с усилием дошел до своего кресла и опустился в него, ощущая нарастающую тошноту.
— Прости, что так надолго тебя оставил, — наконец сдавленно произнес он.
Тилманец плавно повел головой, будто только сейчас заметил, что снова не один, впрочем, это было вполне вероятным.
— Ты отсутствовал мало.
«За это „мало“ я в который раз умер». Но Дуан не произнес этого вслух, а только
— Может, хочешь пойти спать? Я помню, как ты дорожишь своим сном.
— Своим лицом, хотел ты сказать. — Пальцы Вударэса почти любовно коснулись его собственной гладкой щеки. — Нет, пожалуй, я еще немного побуду с тобой, едва ли мы скоро снова увидимся. Если, конечно, — тон неуловимо поменялся, — ты не желаешь побыть один. Что-то подсказывает мне, что ты вряд ли сомкнешь глаза в ближайшее время.
По полу тихо простучал Плинг и, подойдя, лег рядом с ногой Дуана. Положил морду на носок башмака, призывно засопел. Но брать поросенка на руки не хотелось, казалось, будто это заразит его настроением хозяина, отнюдь не лучшим.
— Ты прав, — сухо отозвался Дуан. — Не усну.
Тилманец, разглядывавший животное с неприкрытой брезгливостью, промолчал. Вообще ничего не спросил, только, перегнувшись через подлокотник кресла, кинул в очаг пару щепок от разрубленного полена. И даже его общество, напоминавшее порой неразумные игры с ядовитой змеей, было сейчас для Дуана лучше, чем уединение в ожидании Дарины. Уединение с вопросами, ответы на которые не искались. С непрошенными, глупыми вопросами.
Красный фонарь все еще горел над балконом. Призывно, захлебываясь в водяной дымке, но горел, стекло не пропускало сырость. Король Альра’Иллы знал это точно, это заставляло держать себя в руках. Сейчас, снова почувствовав себя запутавшимся и загнанным в угол, он отдал бы многое, чтобы хоть кто-то…
— На море шторм, — вдруг задумчиво произнес Вударэс. — Но мне кажется, ты и ему был бы рад больше, чем простому ливню тут.
Дуан кивнул. Вударэс подпер кулаком подбородок и вдруг, будто озаренный какой-то крайне занятной мыслью, прищурился.
— Знаешь… сначала, когда я понял, кто ты такой, я не мог поверить глазам. Но потом, вспомнив все, что я знаю о роде ле Спада, да и спросив кое-что у стариков, перестал удивляться.
Дуан хмыкнул, в очередной раз поразившись манере тилманца рассуждать о других. Ровесник, принц Арро, был для Вударэса «славным мальчиком», бароны отца, едва увидевшие по сорок-пятьдесят Приливов — «стариками».
— У тебя все это в крови.
Фраза оборвала размышления. Дуан взглянул на юного короля в упор.
— Ты не похож на тех, кто мелет языком, бездумно повторяя чужие фразы. Тем не менее эти слова я слышу уже не впервые. Может… — За окном снова ударила молния. — Ты откроешь мне наконец их суть?
Тилманец неожиданно чуть приоткрыл рот, брови изогнулись. Да, он удивился и даже не успел или не счел нужным это скрыть. Пару мгновений он размышлял, глядя в точку перед собой, потом лукаво посмотрел на Дуана.
— Мы никогда не говорили о наших семьях. Скажи-ка… что ты знаешь о своей?
«Я внук книжной гусеницы. Сын тирана и мертвого цветка». Но Дуан знал, что это прозвучит глупо, и ответил другое:
— Ничего, что сближало бы мать или отца с морем, пиратами или…
Вударэс мягко приподнял ладонь в упреждающем жесте. Перстни, в очередной раз поймав немного огня, засверкали яркими красными всполохами. А черные глаза отразили какое-то чувство, какое-то колебание, впрочем, стремительно угасшее.
— Ты мог бы сам увидеть дальше, если бы умел смотреть.
— Как Азралах? — не удержался от остроты Дуан.
Тилманец оценил ее: ухмыльнулся, покачал головой.
— Иначе. Но пока достаточно будет глянуть и на тех, кем окружал себя Талл Воитель. Его друзей. Они повлияли на него и повлияли на тебя. Кровь — это не только родство, Дуан, и ты это знаешь. Кровь… это единство тан, ибо тан есть главная наша вена, наш стержень и наша сила.
— Ноллак? — тихо спросил Дуан. — Речь о нем? Он сделал для отца многое.
— Не только Ноллак.
Вторая вспыхнувшая в сознании фамилия жгла не хуже пламени, и все же Дуан произнес, почти выплюнул ее:
— Ле Вьор. Брось, во мне нет ничего от него.
Вударэс положил ногу на ногу, удобнее расположил на подлокотниках руки. Он давно не улыбался, а когда заговорил, в речи отчетливо послышалось заикание, обычно тщательно подавляемое.
— Не задавался ли ты когда-нибудь вопросом, кем были Соколы Талла Воителя?
Дуан отвел взгляд.
— Я не смел. Он нечасто произносил даже само это слово, одно упоминание приводило его в ярость. Он любил повторять: «Верных пиратов не существует». Дрэн, он уничтожил их, кажется, еще до моего рождения, во всяком случае, до того как я начал что-либо осознавать. Разве это важно? Они все мертвы, потому что он перестал верить им.
— А что было первопричиной, Ино ле Спада?
Дуан опять посмотрел на тилманца. Тот опустил веки и, чутко прислушиваясь к дождю, неспешно начал:
— Я кратко расскажу тебе одну нашумевшую историю, которая является логическим продолжением другой нашумевшей истории, рассказывать которую я не стану, ибо она касается женщины, а женщин я уважаю. Но тебе будет достаточно и продолжения. Думаю, ты понимаешь, что просить у меня больше не только бессмысленно, но и рискованно даже в новом твоем положении.
Дуан кивнул. Этот разговор, праздный и почти бессмысленный, отвлекал от мыслей. О Кеварро, о Дарине, о красном фонаре под диким ливнем, о сестре. И даже о себе самом, хотя предмет беседы вроде бы напрямую его касался.