Капитан Педро
Шрифт:
Неделю мы прятались в болотах, разбили здесь кандалы, а потом добрались до порта. Товарищ схватил в болоте лихорадку и помер, а я оправился, хотя пожелтел как лимон.
— А за что ты был сослан в колонии? — спросил Краммо, но Желтолицый не захотел ответить.
— Было дело, — угрюмо сказал он и закурил трубку.
Понемногу я узнал истории других пиратов: в прошлом почти у каждого было убийство или поджог, или грабеж, и только некоторые из них были просто матросами, вроде Дика Пенгарта, которые из-за страха смерти и стали пиратами. Но таких было немного, и настоящие пираты обращались
Словом, это были разбойники, среди которых ценилась только физическая сила, храбрость и жестокость. Я не замечал у них дружбы между собою — из-за карт, из-за вина, из-за любого пустяка они готовы были перерезать друг другу горло. Я понял, почему никто из них не расстается с оружием: любой и в любую минуту мог ожидать нападения со стороны своего же товарища.
За эти полгода я видел столько жестокости, убийств и крови, что стал и сам более равнодушно относиться к тому, что прежде возмущало и мучило меня.
Самбо без особых колебаний присоединился к пиратам. Он был попрежнему бесконечно предан мне, но в бою он забывал все, кроме увлечения борьбою. Его доля добычи возрастала, и он уже мечтал открыть маленький кабачок в Дувре.
— Неужели ты не убежишь со мною при первой возможности? — спрашивал я его.
— Я помогу вам бежать, масса Джордж, но если я убегу, что станется с моим кабачком? Я был шесть лет коком на «Серебряном Лебеде» и не скопил и двухсот шиллингов. А пиратом я всего шесть месяцев — и у меня двести фунтов. Я не могу отказаться от своего кабачка...
Меня же не покидала мысль о бегстве.
Положение мое на судне было гораздо лучше, чем я мог ожидать. Пираты боялись Педро, и, пользуясь ею покровительством, я был в полной безопасности. Сам же он, повидимому, привязался ко мне. Он был капризен и нетерпелив, временами подвержен приступам тяжелой тоски, и бывали минуты, когда никто не смел подходить к нему. Со мною же он был неизменно ласков. За все время я помню только один случай, когда он рассердился на меня. Но в этом случае, должен сознаться, он был совершенно прав.
Этот жестокий человек странным образом привлекал меня к себе, и, как ни трудно мне было примириться с его пиратством, — я чувствовал, что отношусь к нему не так, как к остальной команде, что я ищу объяснения тому, что могло толкнуть его на этот страшный путь. Случай узнать это не заставил себя ждать.
Среди команды захваченного пиратами судна оказался громадного роста рыжеволосый человек. Когда после раздела добычи «Черная Смерть» бросила якорь у острова, пленники были выведены на берег и после обычного вопроса «хочешь ли присоединиться?», те, кто отказались, были убиты. Исключение было сделано только для рыжеволосого великана.
Когда его подвели к капитану, Педро побледнел и каким-то странным голосом спросил пленника:
— Ты узнаешь меня, Рой?
— Педро!.. — прошептал тот.
— Да, Педро. Настало время свести счеты.
— Я дам любой выкуп... — начал пленник.
— Мне выкуп не нужен. Но я не убью тебя просто. Хочешь — поединок? Оружие выбирай сам.
— Я выбираю шпагу.
Противники сошлись на песчаной полосе у моря, и, хотя Рой был гораздо выше Педро, мне сразу стало ясно, что Педро играет им, как кошка
Но Рой не захотел выносить дольше это издевательство. Дыхание его стало хриплым, кровь стекала со лба. Он с такой силой бросился грудью на шпагу Педро, что тот не успел отвести ее: Рой бездыханный упал на землю.
Вечером Педро позвал меня в каюту. Он был необычайно бледен.
— Сядь, мальчик, — сказал он голосом, в котором ясно слышалось страдание.
Я повиновался. Он помолчал несколько минут и потом начал:
— Знаешь, почему я спас твою жизнь? Когда-то у меня был сын — тебе ровесник. Зачем я рассказываю тебе все это?.. Я сам не знаю... Но я должен рассказать кому-нибудь свою историю, а то я сойду с ума... Он погиб, мой мальчик, — погиб мужественно, стараясь защитить свою мать. Его мать оскорбил богатый и могущественный человек. Я же был беден. Пользуясь своим положением, он скрылся. Тогда я стал пиратом. Как видишь, мне не слишком долго пришлось ждать. Мой враг — Ред-Рой, и я убил его. Теперь оставь меня, мальчик. Иди, оставь меня...»
Я вышел из каюты.
С этого дня я почувствовал себя еще спокойнее и увереннее на судне и с чисто мальчишеским задором стал злоупотреблять своим положением.
VI. ДОГОВОР С ПЕДРО
Краммо, наконец, оправился от тяжелых ран, нанесенных ему моим отцом. Он поглядывал на меня угрюмо, и сперва я избегал его, насколько мог. Потом, убедившись, что он не посмеет тронуть меня из страха перед Педро, — я начал дразнить его при всяком удобном случае. Я становился все смелее и смелее, пока однажды моя дерзость дошла до того, что я облил его водою. Он бросил на меня такой взгляд, что я испугался, так как и сам понимал, что перешел границы. Швырнув ведро на палубу, я стал поспешно карабкаться на мачту, но он бросился за мной с необыкновенной быстротой, цепляясь за веревочную лестницу длинными руками. Он сразу нагнал меня, но не ударил, как ни был зол. Он схватил меня подмышку и, спустив вниз, понес в каюту капитана.
— Войдите, — крикнул Педро. — В чем дело, Краммо?
— Вы несправедливы ко мне, капитан, — сказал он негодующе. — Вы говорите, что мальчик — ваш, и запрещаете мне трогать его. Я слушаюсь, а он строит всякие штуки надо мною. Разрешите мне выдрать его.
— Не в этот раз, Краммо. Но если он опять будет дразнить тебя, — поступай с ним, как знаешь. На этот раз я сам накажу его. Оставь его здесь.
Когда рыжий ушел, я остался наедине с капитаном сконфуженный и испуганный. Он посмотрел на меня сурово, без следа обычной ласковости.
— Ты извинишься перед первым шкипером, — сказал он.
— Я не стану извиняться.
— Тогда Краммо высечет тебя, — сказал он решительно.
— Если вы позволите это, — я брошусь в воду при первой возможности, — закричал я.
Почувствовав решимость в моем голосе, он заколебался и улыбнулся одновременно и сурою и нежно.
— Ты будешь наказан, — сказал он, — и серьезно.
На это мне нечего было возразить. Он ударил меня несколько раз. Все же я не крикнул ни разу, и он приказал мне встать.