Капитан звездолета (сборник)
Шрифт:
— Ну? — спросил Званцев нетерпеливо.
— Ладно, — недовольно сказал Белов. — Можешь.
— Слезай с меня, — сказал Званцев.
Белов слез и положил подбородок на правое плечо Званцева. По-видимому, он уже забыл о глубинной болезни. Званцев взглянул на экран, затем положил палец на спусковой крючок.
— Близко слишком, — пробормотал он. — Ну ничего. Выстрел!
Субмарина вздрогнула.
— Выстрел!
Субмарина вздрогнула еще раз. Кальмар медленно раскрывал лапы, когда под его глазами одна за другой взорвались две
Когда волнение прекратилось, прожектора осветили буро-серую колышущуюся массу, из которой в пучину вываливались, крутясь, бесформенные дымящиеся лохмотья. Некоторые еще извивались и дергались в лучах света, отбрасывая в желто-зеленую толщу пыльные тени, и исчезали во мраке. А на экране локаторов уже появились один за другим четыре, пять, семь сигналов, нетерпеливых и выжидающих.
— Акулы, — сказал Званцев. — Тут как тут.
— Акулы мерзость, — хрипло сказал Белов. — Вот кальмара… жалко… Такой экземпляр! Варвар ты, Званцев…
Званцев с трудом промолчал и включил свет. Акико сидела, прислонившись к стене, склонив голову на плечо. Глаза ее были закрыты, рот полуоткрыт. Лоб, щеки, шея, голые руки и ноги лоснились от пота. Диктофон лежал под ногами. Званцев подобрал его. Акико открыла глаза и смущенно улыбнулась.
— Сейчас будем возвращаться, — сказал Званцев. Он подумал: завтра ночью перебью остальных.
— Очень душно, господин субмарин-мастер, — сказала Акико. — Еще бы, — сердито бросил Званцев. — Ароматы…
И коньяк, и духи…
Акико опустила голову.
— Ну ничего, — сказал Званцев. — Сейчас будем возвращаться. Белов!
Белов не ответил. Званцев обернулся и увидел, что Белов поднял руки и ощупывает пазы люка.
— Что ты делаешь, Белов? — спросил Званцев.
Белов повернул к нему серое лицо и сказал:
— Душно здесь. Надо открыть.
Званцев ударил его кулаком в грудь, и он упал навзничь, запрокинув острый кадык. Званцев торопливо отвернул кислородный кран, затем поднялся и, перегнувшись через Белова, осмотрел замок. Замок был в порядке. Затем Званцев ткнул Белова пальцем под ребро. Акико следила за ним блестящими глазами.
— Господин Белов? — спросила она.
— Слишком плотный ужин, — сердито сказал Званцев. — И глубинная болезнь в придачу.
Белов вздохнул и сел. Глаза у него были сонные, он посмотрел на Званцева, на Акико и сказал:
— Что случилось, друзья мои?
— Ты чуть не утопил нас, дурак.
Званцев поднял нос субмарины вертикально и начал подъем. Было четыре часа утра. Должно быть, “Кунашир” уже вышел к точке рандеву. Дышать в кабине было нечем. Ничего, скоро все кончится. Когда в кабине включен свет, стрелка батиметра кажется розоватой, а цифры — белыми. Шестьсот метров, пятьсот восемьдесят, пятьсот пятьдесят…
— Господин субмарин-мастер, — сказала Акико, — можно спросить?
— Можно…
— Ведь это удача, что мы так скоро нашли ика?
— Мы его не нашли. Это он нас нашел. Он, наверное, километров десять за нами тащился, присматривался. Кальмары всегда так.
— Званцев, — простонал Белов. — Нельзя ли поскорее?
— Нельзя, — сказал Званцев. Терпи.
“Почему ему ничего не делается? — подумал Белов. — Может быть, он действительно железный? Или это привычка? Господи, только бы увидеть небо! Только бы увидеть небо, и я никогда больше не пойду в глубоководный поиск. Только бы удались фото. Я устал. А вот он совершенно не устал. Он сидит чуть ли не вверх ногами, и ему ничего не делается. А у меня от одного взгляда на то, как он сидит, тошнота”.
Триста метров…
— Званцев, — снова сказал Белов. — Что ты будешь делать завтра?
Званцев ответил:
— К “Кунаширу” придут Хен Чоль и Вальцев со своими субмаринами. Завтра вечером мы прочешем впадину и перебьем остальных.
Завтра вечером он снова спустится в эту могилу. И он говорит это спокойно и с удовольствием!
— Акико-сан!
— Да, господин Белов?
— Что вы завтра делаете?
Званцев взглянул на батиметр. Двести метров. Акико вздохнула.
— Не знаю, — сказала она.
Они замолчали. Они молчали до тех пор, пока субмарина не всплыла на поверхность. Субмарина закачалась на легкой волне.
— Открой люк, — сказал Званцев.
Белов поднял руки, передвинул защелки замка и толкнул крышку вверх.
Погода изменилась. Ветра больше не было, туч тоже не было. Звезды были маленькие и яркие, в небе висел огрызок луны. Океан лениво гнал небольшие светящиеся волны. Волны плескались у башни люка.
Белов первым выкарабкался наружу, за ним вылезли Акико и Званцев. Белов сказал:
— Как хорошо!
Акико тоже сказала:
— Хорошо.
Званцев тоже подтвердил, что хорошо, и добавил, подумав:
— Просто замечательно!
— Разрешите, я искупаюсь, господин субмарин-мастер, — сказала Акико.
— Купайтесь, пожалуйста, — вежливо разрешил Званцев и отвернулся.
Акико разделась, сложила одежду на край люка и потрогала ногой воду. Красный купальник на ней казался черным, а ноги и руки — неестественно белыми. Она подняла руки и бесшумно соскользнула в воду.
— Пойду-ка я тоже, — сказал Белов.
Он тоже разделся и сполз в воду. Вода была теплая. Белов обогнул “Ольгу”, подплыл к корме и сказал:
— Замечательно!
Затем он вспомнил лиловое щупальце толщиной в телеграфный столб и поспешно вскарабкался на субмарину. Подойдя к люку, на котором сидел и курил Званцев, он сказал:
— Вода теплая, как парное молоко. Дай сигарету.
Званцев дал ему сигарету, и они сидели и молча курили, пока Акико плескалась в воде. Голова ее черным пятном качалась на фоне светящихся волн.