Капитуляция
Шрифт:
Эвелин оживилась:
— Значит, это правда. Он не оставил нас без гроша. Он сохранил для нас состояние.
— Это правда, — кивнул Лоран и грустно спросил: — Что вы собираетесь делать?
— С момента падения Робеспьера во Франции относительно спокойно.
Он потрясенно выдохнул:
— Пожалуйста, только не говорите мне, что вы думаете вывезти золото!
— Нет, я не думаю об этом — я уже всё решила. — И Эвелин действительно больше не сомневалась. Она приняла решение. — Я собираюсь найти кого-нибудь, кто переправит меня во Францию,
— И кому вы могли бы доверить такое богатство? — вскричал Лоран, бледнея.
И в этот самый момент, когда с его уст слетело взволнованное восклицание, перед мысленным взором Эвелин предстал высокий сильный мужчина, который стоял на палубе корабля, мчащегося по морю с поднятыми черными парусами, и его золотистые волосы развевались на ветру…
Она не могла ни дышать, ни двигаться. Она не вспоминала о контрабандисте, который помог ей и её семье бежать из Франции несколько лет назад.
И Эвелин вдруг явственно услышала его слова: «Мои услуги стоят недешево… Поблагодарите, когда мы доберемся до Великобритании».
Ошеломленная, она подняла взгляд на Лорана.
— Кому вы могли бы доверить свою жизнь? — в отчаянии добавил он.
Эвелин облизнула пересохшие губы и ответила:
— Джеку Грейстоуну.
Глава 2
Эвелин задумчиво смотрела в окно спальни, стоя в ночной рубашке, с заплетенными в косу волосами, крепко обхватив себя за плечи.
Она только что проснулась, спала беспокойно, урывками, и столь желанный отдых то и дело прерывался ужасными видениями. Странно, но Эвелин снилось её детство. То, как она ложилась спать без ужина и была такой одинокой, что плакала, пока не проваливалась в сон. А ещё ей грезились Люсиль и Энид, обе насмехались над её манерами и заявляли, что она получила именно то, что заслужила.
А потом сны Эвелин изменились, и она явственно увидела, как мчалась сквозь ночь, преследуемая воплощенным злом. Эвелин вдруг осознала, что не бежит, — она несется в экипаже, и Эме плачет у неё на руках. Но их действительно преследовали. Жандармы гнались за ними, и было совершенно ясно: если они не убегут, Анри наверняка арестуют и казнят. Эвелин была вне себя от ужаса. Рука зла потянулась прямо за ними, готовая в любой момент схватить их и вернуть назад…
Эвелин проснулась вся в поту, дрожа от страха, чувствуя, как всё внутри будто скрутило узлом, а по щекам текут слезы. Она не сразу вернулась к реальности и осознала, что есть кое-что пострашнее: Анри похоронили вчера, близ местной приходской церкви. А сама Эвелин находится не во Франции — она в Розелинде.
Грудь Эвелин вдруг томительно сжалась.
Образ Джека Грейстоуна, стоящего у штурвала своего черного корабля, бегущего по волнам на всех парусах, этого бравого капитана, словно вросшего ногами в качающуюся палубу, с золотистыми, развевающимися на ветру волосами, заворожил Эвелин. Это зрелище было воплощением силы и властности.
И
Она не вспоминала о Грейстоуне все эти годы — до вчерашнего вечера.
Неужели она действительно собиралась обратиться к нему и снова попросить его об услуге?
А был ли у Эвелин другой выбор? Анри умер, и она должна была забрать золото, которое он оставил ей и Эме.
Эвелин задрожала, смерть Анри всё ещё казалась ей нереальной, словно была частью её кошмарного сна. Горе нахлынуло на неё, заставив задохнуться. Эвелин объял страх, она почувствовала себя покинутой и всеми забытой. Боже, она так одинока, так обескуражена и так испугана…
Если бы только Анри забрал золото перед смертью! Но он оставил эту трудную задачу ей, Эвелин. И теперь она молилась, чтобы ей было по силам с этим справиться.
Эвелин поклялась, что Эме никогда не окажется в таком бедственном финансовом положении, в каком её саму бросили в детстве. Отец любил Эвелин — или ей просто хотелось верить в это, — но совершенно не справлялся со своими родительскими обязанностями. Он был прав, оставив дочь с Робертом, потому что был слишком безрассудным и легкомысленным, чтобы заботиться о ней. Но он поступил безответственно, не оставив ей ни гроша. И она, Эвелин, ни за что не должна подобным образом подвести свою дочь.
— Мама, ты плачешь?
Слабый, испуганный голос Эме вторгся в её мысли. Эвелин вдруг осознала, что борется с подступающими слезами, готовыми вот-вот хлынуть из глаз от мощного нервного напряжения, во власти которого она находилась.
Эвелин обернулась к дочери, успев быстро смахнуть слезы кончиками пальцев.
— Милая! Я проспала?
Эвелин притянула дочь к себе, крепко стиснув в объятиях.
— Ты никогда не встаешь позже обычного, — прошептала Эме. — Неужели ты не устала?
— Я очень устала, милая, но теперь снова пришла в себя. — Эвелин поцеловала Эме и тихо произнесла: — Мне всегда будет не хватать твоего отца. Он был хорошим человеком, хорошим мужем, хорошим отцом.
Но почему за прошедшие пять лет он так и не забрал золото? Почему оставил эту сложнейшую задачу ей? Почему он так поступил, ведь при жизни никогда не взваливал на неё иные обязанности, кроме как быть матерью и женой? Если бы ей в свое время предоставлялось больше самостоятельности, она не чувствовала бы себя сейчас столь потерянной.
Эвелин отстранилась от Эме, понимая, что должна собраться с духом и найти в себе столько сил, сколько прежде у неё никогда не было.
— Папа наблюдает за нами с небес? — спросила Эме.
Эвелин облизнула пересохшие губы и через силу улыбнулась:
— Разумеется, папа по-прежнему с нами, он всегда будет с нами. Даже уйдя на небеса, он останется в наших сердцах и наших воспоминаниях.
Эвелин продолжала недоумевать, почему Анри хотя бы не попытался предпринять необходимые меры, чтобы привезти им из Франции золото. Ведь он был в здравом рассудке до самого конца.