Капитуляция

Джойс Бренда

Смахнув слезы, Эвелин снова взяла Джека за руку. Ей хотелось знать, что произошло и почему, кто виновен в этом жестоком нападении. Эвелин не знала, с какой стати Джек повздорил с Уайтом, но этот контрабандист был трусом, и ей не верилось, что он мог напасть на Джека, — только не таким образом. А ещё Эвелин пришло на ум, что ей стоит послать письмо Лукасу, она собиралась сделать это через часок-другой. Она не хотела сообщать о произошедшем сестрам Джека — их не стоило тревожить, пусть Лукас решает, ставить сестер в известность

о произошедшем или нет.

Неужели нападение на Джека было связано с его шпионской деятельностью? А разве на саму Эвелин не напали, разве ей не угрожали десять дней назад?

— Почему… ты плачешь?

Хриплые, прерывистые слова Джека вернули Эвелин к действительности. Перехватив его изможденный, ищущий взгляд, она воскликнула:

— Ты очнулся!

Джек тихо застонал и спросил:

— Что… случилось?

Эвелин поцеловала его руку:

— Тебя избили. Кто это сделал, Джек?

Он тут же всполошился:

— Где… я?

Неужели он ничего не помнил?

— Ты в Розелинде. Трим нашел тебя на улице у трактира. Тебя избили — жестоко, варварски избили! Трим хотел позаботиться о тебе там, но ты настоял, чтобы тебя привезли сюда. — Эвелин уже не могла сдержать слез, и они покатились по её щекам.

Джек в упор, неотрывно смотрел на Эвелин, но потом серые глаза закрылись, словно силы окончательно покинули его.

Все ещё держа Джека за руку, Эвелин погладила его по лбу свободной ладонью. Серые глаза тут же распахнулись.

— Ты так беспокоишься…

Эвелин затрепетала.

— Разумеется, я беспокоюсь.

— Почему?

Она не верила своим ушам. И принялась предательски краснеть.

— Думаю, ты знаешь почему. — Она почувствовала, как её щеки загорелись ещё ярче.

— Нет… не знаю. — Джек поднес руку к её лицу, но вдруг уронил ладонь, застонав.

Уже не в первый раз Эвелин пожалела, что в её доме нет настойки опия.

— Хочешь немного бренди?

Теперь лицо Джека побледнело — было очевидно, что даже простое движение причиняет ему нестерпимую боль. Джек ничего не ответил, и Эвелин поняла, что он из последних сил борется, силясь не потерять сознание. Она сорвалась с места, чтобы принести ему стакан, который давно приготовила. Трим предположил, что Джеку понадобится спиртное после того, как он придет в себя. Эвелин взяла чистый французский бренди, который Анри хранил для них самих и для приема гостей.

Теперь Эвелин сидела на кровати Джека, у его бедра. Он лежал, и она нерешительно помедлила. Джек не мог сделать глоток в таком положении, ему требовалось сесть. Но Эвелин понимала, что движение причинит ему сильную боль.

— Помоги мне… сесть.

Эвелин поставила стакан на прикроватную тумбочку и просунула руку под плечами Джека, поддерживая его. Он вскрикнул.

Эвелин пришла в замешательство и испугалась — ведь она даже не успела сдвинуть Джека с места.

Теперь его глаза были крепко зажмурены, а лицо покрылось потом. Джек задыхался.

Прошло довольно много времени. Джек глотнул воздух ртом и посмотрел на неё, теперь его лицо было полно решимости.

— Помоги мне сесть, Эвелин, — сказал он, и это был приказ.

Опасаясь причинить ему боль, Эвелин стала осторожно приподнимать Джека. Он хрипел, несколько раз издал стон и, обливаясь потом, пытался приподняться сам. Наконец Джек вскрикнул и сел, а Эвелин тут же втиснула ему под спину две подушки.

— Ах ты, черт побери. — Часто и тяжело дыша, Джек сидел на кровати, закрыв глаза, пережидая мучительный приступ боли.

Снова смахнув слезы, Эвелин взяла влажное полотенце и вытерла пот с лица Джека. Его ресницы взлетели вверх, и их взгляды встретились.

Эвелин подумала о том, что сидеть так близко к Джеку на кровати было неприлично, но Трим никогда не зашел бы к ним без стука, а Лоран знал правду. Еле заметно улыбнувшись, Эвелин скользнула тканью по верхней части груди Джека. Потом отложила полотенце и, поднеся стакан к его губам, помогла ему сделать глоток.

Когда Эвелин хотела было убрать стакан, Джек остановил её:

— Мне нужно намного больше… чем один глоток.

— Конечно. — И Эвелин помогла ему допить всё.

Она поставила на тумбочку опустевший стакан. Джек по-прежнему сидел, облокотившись на подушки, его глаза снова закрылись, а на висках и лбу выступила испарина. Для того чтобы выпить бренди, ему потребовалось приложить немалые усилия. Эвелин хотелось расспросить Джека о том, что произошло, но она боялась утомить его.

Эвелин взяла влажную льняную салфетку и положила Джеку на лоб. Спустя мгновение она убрала её.

Джек открыл глаза и посмотрел Эвелин прямо в глаза.

— Спасибо.

— Бренди помог?

— Мне хотелось бы ещё один стакан.

В полной тишине Эвелин помогла ему выпить ещё один стакан. Когда Джек осилил весь напиток, она наконец-то увидела, что бренди подействовал. Впервые за время пробуждения линия его рта смягчилась. Поволока боли, застилавшая его глаза, исчезла.

— Так лучше? — прошептала Эвелин.

Джек слегка улыбнулся, скользнул взглядом по её лицу, словно изучая. На мгновение его взор задержался на её губах.

— Это Трим привез меня сюда?

— Да. — Эвелин поставила стакан и стиснула руки на коленях. — Что произошло, Джек? — спросила она, гадая про себя, не сходит ли потихоньку с ума. Неужели ей показалось, что между ними снова повисла некоторая напряженность? Ведь Джек был ранен и явно не думал сейчас о том, чтобы поцеловать её.

Джек скользнул взглядом мимо неё, словно его заинтересовала весьма скромная обстановка этой маленькой комнаты.

— На меня напали, когда я вышел из трактира Трима.