Капкан для гончей
Шрифт:
– Весь отряд об этом говорит, – пожала плечами она, самую чуточку погрешив против правды. Кроме вскользь брошенной мужем пары фраз, о ночном приключении Томаса ей никто ничего не рассказывал, а подслушанный ночью разговор норманнов в счет не шел. – Надеюсь, вы не сильно пострадали?
– Не особенно, – махнул рукой волынщик. – Я вообще везучий! Отделался синяками. Да и бог с ними. В другой раз умнее буду. Вон Мак-Тавишам, к примеру, куда хуже!
– А им-то почему? – удивилась она.
– Так ведь похмелье, плюс от Ивара сегодня люлей получили, – ухмыльнулся Том. – Второе – как следствие первого. И где они умудрились бочонок виски спрятать, одному богу известно! Ивар сам их вещи проверял еще в Кинроссе, все было честь по чести. Таланты! Даже завидно.
–
Томас развел руками:
– Не удивлюсь! Только за этой повозкой норманны приглядывают, а уж они бы этих двух любителей «воды жизни» и на милю к выпивке не подпустили! Их наш командир на эту тему лично инструктировал. Ну да Мэт с Марти и не такие штуки проделывали в свое время. Повторюсь – талантливые парни! И как их, таких способных, Ивар еще из отряда не выгнал, – не понимаю.
– Я вот другого не понимаю, – покачала головой девушка. – Как они вообще здесь оказались? Или они поначалу… как бы это… вели себя более благопристойно?
– «Благопристойно», как вы выразились, леди, эти молодцы ведут себя только в одном случае, – хохотнул рыжий, – когда
спят! Да нет, вы не подумайте, они ребята хорошие, но у всех свои недостатки. У меня вот… гхм!.. скажем так – тяга к прекрасному! У Мэта с Марти, сами знаете, при звуках льющегося виски теряют волю. А у Творимира – эти два обалдуя. Он же их в отряд вместе с собой привел. Они-то наши, здешние, просто из заварушки какой-то он их выручил, так и прибились. И к нам только благодаря Творимиру попали. Так бы Ивар, пожалуй, портить себе кровь не стал, но уж очень он Творимира ценит.
– Творимир – это вот который…
– Ага, наш дядюшка Эх, – улыбнулся Томас. – Вы не смотрите, леди, что он такой вроде как угрюмый! Широкой души человек, а воин какой – это просто двадцать три с лишним стоуна [9] чистого золота! Кто его только себе в ополчение не заманивал! Нет, с нами остался. Навоевался, видать, по самое не хочу. Он же русич, бывший воевода, при дружине самого князя Киевского состоял!
– А что его в Шотландию-то привело? – захлопала ресницами Нэрис. – Я о Руси мало что знаю, к нам оттуда купцы редко захаживают. Но, я так понимаю, он там был при положении, при князе…
9
С т о у н – английская единица измерения массы, равна 14 фунтам, или примерно 6,350 килограмма.
– Ну, во-первых, Ивар тоже не шантрапа с большой дороги! А во-вторых… Это же Творимир! – развел руками Том. – Кто ж его разберет? Может, с хозяином повздорил, может, еще что… Этого уж я не знаю. Всего и слышал: взял как-то в один прекрасный день сложил с себя все полномочия, сел к северянам на корабль – и прощай, страна родная. По какой уж причине – понятия не имею. Люди чего только не наболтают!
– А значит, болтают все-таки?
– Ну а как же без этого? – скептически хмыкнул волынщик. – Сплетникам только волю дай – и пошли языками трепать! Я этого при дворе навидался – во! Кто говорит, что он в заговоре был замешан, кто, наоборот, – князя уж слишком рьяно защищал, за что его из воевод и попросили. Еще слышал, что, мол, дела сердечные виной тому (это уж дамы наши, сами понимаете!). А по-моему, врут все. Не такой он. Какие заговоры, какие интрижки любовные?! Это же Творимир!
– Ну что же он, не человек? – возразила Нэрис. – Всякое бывает!
– Не в его случае, – непонятно обронил Том и добавил: – Ей-богу, леди, давайте хоть мы не будем предположений строить! Неудобно. Никогда сплетни не любил. А уж про достойных людей – тем более! Апчхи! – Он звонко чихнул и потер мокрой перчаткой нос. – Ну что за погода, прости господи! Этак ведь и околеть недолго.
– Как на привал остановимся, я вам настойки укрепляющей дам, – сочувствующе глядя на продрогшего волынщика, сказала девушка. – Она как раз для таких случаев! А не то ведь и вправду заболеете. Дождь какой! И холодно.
– Не напоминайте, леди! – жалобно попросил Томас, снова громко чихнув. – Так на чем мы там остановились?
– На вашем Творимире, – задумчиво пробормотала она и добавила: – Том, я вот одного не понимаю! Как же он со всеми общался? Ну, тогда, когда в отряд пришел? Да и с близнецами тоже? Сейчас-то понятно, привыкли, наверное, а по первости… Он же, кроме как «эх», ничего сказать не может!
– А с чего вы взяли, что не может?! – фыркнул тот. – Очень даже наоборот, хоть лично я всего один раз и слыхал. Что вы, леди, он у нас образованный, этикет понимает. Ивар мне рассказывал, как Творимир при знакомстве с его величеством рот раскрыл – высокое общество само едва разговаривать не разучилось! Так что поверьте, словарный запас у него раза в два больше, чем у нас с вами, вместе взятых! Все он может. Просто желания не имеет. Да его и так все понимают! Я тут вижу только одно объяснение – опыт. Воеводе с таким стажем и говорить не надо, и понимать не обязательно – он и так с бойцами общий язык найдет. За это Ивар его особенно ценит, за это и в отряд позвал.
– А я думала, они друзья?
– Ну, сейчас-то – само собой, – кивнул Томас. – А тогда – дело другое. Просто приятного человека Ивар рядом с собой мечом махать не поставит. Нет от тебя пользы – до свидания! И в общем-то он в этом, несомненно, прав. Плюс, сами понимаете, его положение приближенного к королю человека просто обязывает никому слишком сильно не доверять!
– Теперь у него, кажется, положение еще хуже, – пробормотала себе под нос девушка.
– Что вы сказали, леди?
– Да нет, ничего, – махнула рукой она, – не обращайте внимания! Когда же кончится этот дождь? Смотреть уже вокруг не хочется! Сплошная слякоть и мокрые холмы.
– Весной эти холмы совсем другие, – мягко улыбнулся Томас, окинув взглядом окрестности. – А уж в августе, когда вереск цветет, – и подавно! Как лиловым покрывалом все укрыто, глаз не отвести! Побывал я как-то в конце лета в одном местечке, в районе Грампианских гор, видел тамошнюю пустошь, всем ветрам открытую, величественную, мрачную. Тревожное зрелище, доложу я вам, но уходить оттуда все одно не хочется. Завораживает. А уж когда вереск зацвел – так и вовсе другого места, казалось, на земле было не сыскать, этой пустоши краше! Вон Ивар где только не был: и в странах жарких, где зимы нет, и много еще где, – а даже он тогда рядом со мной стоял и слова сказать не мог! Так-то вот! Поэтому вы не расстраивайтесь сейчас, моя леди, обождите немного и сами поймете, как может быть красив наш Хайленд! А дождь… – волынщик беспечно пожал плечами, – дождь рано или поздно кончится. Он всегда заканчивается, как и все печальное. Главное – всегда об этом помнить.
– Я постараюсь, – кивнула Нэрис, глядя на него снизу вверх.
Томас смотрел куда-то вперед, мечтательно улыбаясь. Казалось, вместо голых холмов и блестящих мокрых камней он видел что-то совсем другое, милое его сердцу, ласкающее взгляд теплыми солнечными лучами и мягким, колышущимся под ветром розовато-лиловым маревом. Девушка тихонько вздохнула. Хотя на фантазию она и не жаловалась, но при всем желании увидеть за этой вот серой осенней хлябью августовский полдень ей не удалось бы нипочем. Она, увы, не такая творческая личность, как Том. «Барды – они вообще немножко не от мира сего, – с легким чувством зависти подумала она. – Видят то, чего нет, и там, где этого «чего-то» и быть не может! Хотя… откуда нам знать? Может, это «что-то» и есть, да мы не видим? Что-то я совсем запуталась. Но на той пустоши, в Грампианских горах, надо обязательно побывать! Раз уж даже Ивар так впечатлился». Она посмотрела вперед. Где-то там, хотя ей и не было его видно, покачивался в седле лорд Мак-Лайон. Человек дела, никаких эмоций, никаких сантиментов. Не чета тому же Томасу, с которым так легко и весело. Но даже если бы пришлось выбирать, вдруг подумалось ей, она бы все равно выбрала Ивара. Он внушал уверенность. А уверенность в завтрашнем дне – это, пожалуй, единственное, что по-настоящему ценят женщины. И короли.