Капкан для гончей
Шрифт:
– А этот тогда кто?
– Убийца. – Томас успел уже откинуть капюшон с лица псевдопроводника. – По крайней мере, я очень на это надеюсь! Потому что, если это был третий проводник, меня сейчас тоже прирежут.
– Проводников должно быть два, – веско проронил один из Макферсонов, тоже склоняясь над убитым. – Такой был уговор. Да и… этого я впервые вижу. Роб, – он поднял голову, – ступай вперед, встреть тех двоих, чтоб еще какой беды не приключилось! – Он откинул полы плаща неизвестного человека и присвистнул: – Нет, сир, никакой он не Макинтош! Вы на это
– Ого, – тоже присвистнул Ивар, разглядывая целый набор узких блестящих лезвий метательных ножей, притороченных к поясу убитого. – Творимир, ну-ка, взгляни! Ничего не напоминает?
– Эх! – в сердцах сплюнул русич и покачал головой.
– Вот и я говорю… – непонятно сказал бывший королевский советник, подымаясь. – Осмотрите тело, вдруг что-то интересное найдете. Эйнар, уведи леди в ее шатер. Это зрелище не для женских глаз.
– Но я не хочу! – обиженно пискнула девушка, которой так ничего и не удалось рассмотреть из-за широкой норманнской спины. – Эйнар, отпусти! Я не собираюсь в обморок падать!
– Госпожа, вам лучше сделать так, как велел ваш супруг, – мягко, но не допускающим возражения тоном сказал сын конунга и, снова взяв ее за локоть, легонько подтолкнул в сторону лагеря.
Нэрис чуть не расплакалась. Ну что же это такое?! Почему если она леди, то ей ничего нельзя?! Так хотелось посмотреть! И до чего же обидно – ведь все произошло буквально у нее на глазах, а она, черт возьми, даже ничего не увидела!
– Знатно ты его приложил, Томас, – усмехнулся позади голос лорда Мак-Лайона. – И вовремя. Прямо по горлу, он и сделать ничего не успел. А собирался, судя по всему. Эй, Том! Ты чего?
– Собирался, – задумчиво пробормотал рыжий, разглядывая обвисшую тряпкой волынку. – И даже успел, пожалуй.
– Том?
– Такую вещь испортил, собачий сын! – жалобно шмыгнул носом музыкант, протягивая другу на руках то, что осталось от его музыкального инструмента. – Она ведь мне… от дедушки еще досталась… – Он покачнулся.
– Черт побери! – рыкнул Ивар, едва успев подхватить падающего товарища. – Творимир! Его ранили!
– Эх!
– Я знаю, что ты «видишь»! – вышел из себя лорд. – Бери его и неси в лагерь. Чтоб вас всех! А мне придется задержаться. Как развяжусь с проводниками – подойду. Эйнар, да уведи ты ее! – в сердцах воскликнул он, заметив Нэрис. – Я же просил!
Девушка вздернула подбородок, но, подумав, молча проглотила рвущееся наружу негодование. Не время. И теперь, пожалуй, уж действительно не до разглядываний загадочных убийц.
– Творимир, несите его ко мне в шатер, – велела она. – И не надо мне эхать, я что-то пока не имела счастья видеть у вас в отряде хотя бы одного лекаря! А виски тут точно не поможет! Пойдемте. И отпусти ты уже мою руку, Эйнар! Я, кажется, сама идти в состоянии!
Томас что-то пробормотал и уронил голову. Нэрис кивнула и с пониманием улыбнулась:
– Конечно-конечно, Том! Будьте спокойны, я об этом позабочусь.
– Что он хотел? – спросил норманн.
– Волынку. Свою волынку. – Она зашарила взглядом по земле. – Он, когда падал, ее выронил. А, вот она! Творимир, ну идите же наконец! Он же кровь теряет!
Русич, ничуть не обидевшись на подобный тон, кивнул и поспешил к лагерю. Нэрис заторопилась следом. Эйнар посмотрел в спину деловито шлепающей по грязи леди Мак-Лайон, урожденной Максвелл, которая одной рукой придерживала намокший подол платья, а другой прижимала к себе испачканную в земле, сдувшуюся волынку. И хмыкнул.
– Эти скальды! – то ли с насмешкой, то ли с восхищением пробормотал он. – Ему б до рассвета не окочуриться, а туда же – о волынке своей печется… Тоже еще, ценность! Подушка с трубками! – Он вспомнил заунывный плач волынки и поморщился, как от зубной боли. Младший сын конунга Олафа был равнодушен к музыке. А уж к такой, которую, по его мнению, воспринимать могут только эти полоумные шотландцы, – тем более.
Нэрис откинула полог шатра и кивнула Творимиру:
– Кладите его на пледы, вон там. Бесс, ни звука! Быстро разведи огонь, тут же околеть можно. И сбегай к норманнам за водой. Нужен котелок побольше и погорячее.
– Я принесу, – отозвался сзади Эйнар.
Бесс, с испугом косясь на неподвижное тело волынщика, принялась выскребать в стылой земле ямку под очаг. Получалось у нее это не ахти, и даже не столько потому, что земля порядком промерзла, сколько из-за трясущихся рук. Русич, который уже сгрузил свою ношу на пледы, посмотрел на мучения Бесс и, добродушно хмыкнув в усы, взялся за дело сам. С его силищей и непрошибаемым спокойствием все было готово через несколько минут.
– Его надо раздеть, – сказала Нэрис, закатывая рукава и устраиваясь возле раненого. – Бесс, никакого от тебя толку! Зажги хоть лампу и держи ее ко мне поближе. Ну что ты трясешься? Он еще не умер… А вот будешь копаться, всенепременно Богу душу отдаст! Творимир, спасибо, но штаны на нем можете оставить! Зачем же так буквально все понимать?
Она наклонилась поближе к Томасу и покачала головой:
– Ах, как скверно!
– Эх?! – подался вперед бывший воевода.
– Яд, – сказала Нэрис, глядя на багровую рану с синеющими краями, от которой в разные стороны паутиной тянулись стремительно чернеющие дорожки вздувшихся кровеносных сосудов. – Само по себе ранение не очень опасно, он мимо сердца промахнулся. А вот яд! Знать бы еще какой. Одно дело, если растительный…
– Эх, – уверенно помотал головой Творимир, зачем-то принюхиваясь.
Девушка вздернула брови:
– Хотите сказать, животного происхождения? Змеиный?
Русич коротко кивнул. Нэрис заколебалась. Откуда такая уверенность? И к чему он там принюхивается, раз утверждает, что яд змеиный? Ведь это вещество не имеет ни запаха, ни вкуса! Хотя по общей картине сходство определенное, конечно, есть. Она потерла лоб и вздохнула:
– Ну, раз вы настаиваете…
– Не сомневайтесь, – раздалось со стороны полога, и в шатер широким шагом вошел Ивар. – Он в этом толк знает. Я так понимаю, дело плохо?