Капкан для маньяка
Шрифт:
– Ты толковый парень, Шаман. Трясучий действительно есть моем списке, но не он будет твоей целью. Это было бы неграмотно. Если мы хотим, чтобы порт действительно стал твоим, ты не должен участвовать в ликвидации Трясучего, иначе у тебя потом будут проблемы с его людьми. Твои объекты будут в Москве.
Шаман слегка поморщился:
– Я не люблю Москву и плохо ее знаю. Мне потребуется время для ознакомления с обстановкой.
– Времени, к сожалению, нет. Вместо времени я могу дать тебе информацию. Вот все, что Станиславыч смог подготовить по твоим объектам. – Аркадий Ильич протянул Шаману несколько дискет.
Шаман кивнул, спрятал дискеты
– Мы договорились, Аркадий Ильич. Но у меня к вам еще одна маленькая просьба.
– Какая? – в голосе Михайлова прозвучало недовольство. – По-моему, твой гонорар более чем щедр.
– Не спорю. Но во время нашего первого телефонного разговора вы обращались ко мне на «вы». Я предпочел бы, чтобы так оно и оставалось впредь.
Аркадий Ильич удивленно пожал плечами:
– Я не против. Просто, увидев, как вы молоды, я решил, что разница в возрасте позволяет такое обращение.
– Моя внешность обманчива, – невозмутимо ответил Шаман, – разница в возрасте между нами не так велика, как кажется. И я хотел бы подчеркнуть, что на определенных условиях выполняю вашу просьбу, а не становлюсь вашим человеком. Я никогда не буду ничьим человеком. Независимость для меня важнее всего.
– Хорошо, хорошо, – Михайлов поморщился, – я учту ваше пожелание.
Надежда помогла Лене переодеться в спортивные брюки и длинную футболку, отдала ей расческу, щетку и кое-какие мелочи, заставила принять две таблетки аспирина, хотя Лена и утверждала, что температура спадет и так. Наконец Надежда отбыла восвояси, унося по просьбе Лены ее платье и туфли: если нежданно-негаданно нагрянут хозяева-сатанисты, нужно срочно уносить ноги, и некогда будет собирать вещи по углам.
Алексей запер за Надеждой дверь и вернулся в комнату. Светало, через открытую форточку доносилось щебетание птиц. Лена сидела на кровати, кутаясь в одеяло. Спать больше не хотелось. Нужно было собраться с мыслями и решать, что делать дальше. Но очень мешал и пугал человек в маске. Кто же он такой и чего от нее хочет?
– Послушайте, – спросила Лена шепотом, – кто вы такой и как вас зовут?
– Какая разница, – усмехнулся он, – ну, Алексей.
– А меня – Лена.
Она тут же испугалась, что в свое время на вопрос Надежды она ответила, что ее зовут Ольга.
– Послушайте, Алексей, за что вы на меня злитесь? Ведь я не сделала вам ничего плохого.
Он отвернулся к стене и молчал.
– И у меня к вам просьба. Снимите все же маску. А то мне кажется, что там – монстр. А если вы боитесь, что я увижу ваше лицо, то я могу закрыть глаза.
За что он на нее злится? – думал Алексей. Она вовсе не так сильно спутала его планы, как он жаловался Надежде. Ведь он успешно взорвал весь арсенал лагеря. Это – первый шаг. Женщина, конечно, в его деле была лишней, с ней приходилось возиться, но он злился на нее не за это. А за то, что его к ней тянуло. Сколько он уже один? Пятый месяц. Долгий срок для нормального мужчины. Пока его окружали деревенские толстомясые тетки, он держался. Но здесь, рядом с ней, так близко… этак можно совсем с катушек съехать. Хорошо бы уйти отсюда подальше, но он не может оставить ее одну – мало ли что придет ей в голову. Она может сбежать, обратиться в полицию. И скорее всего, опять попадет в руки тех, из лагеря. Сейчас ночью им не до того, пожар тушить надо, но к утру опомнятся и станут шастать по окрестностям. Он надеется, что подземный ход они не найдут, и часов в семь надо
Комнатка была маленькая. И его желание накатило на Лену, как очередная волна жара, она почувствовала, как обволакивает ее что-то сильное и увлекает за собой.
– Так снимете маску? – прошептала она, закрывая глаза.
– Уже, – хрипло ответил он.
В комнате было темно, потому что все окна в доме сатанисты завешивали плотными занавесками, и Алексей скорее почувствовал, чем увидел ее руку на своей щеке. Медленно провела она рукой по щеке, коснулась лба, носа… Он схватил тонкие длинные пальцы, хотел отвести ее руку, но вместо этого прижал сильнее к щеке, потом к губам. Сидя, он видел только смутно белеющую в темноте подушку и ее волосы, разметавшиеся в беспорядке.
– Не открывай глаза, не открывай, – прошептал он и поцеловал сухие, потрескавшиеся от жара губы.
Трясучий, лидер ореховской группировки, проснулся под утро в своем коттедже в Шувалове от острого чувства опасности. Люська, его умопомрачительная любовница, тихо посапывала во сне. Во всем большом доме была тишина. Что же его разбудило? Стряхнув с себя остатки сна, Трясучий осознал, что, прежде чем окончательно проснуться, он услышал звук подъехавшей машины. Кто мог приехать в такое время?
На ночном столике мягко заверещал зуммер переговорного устройства. Трясучий нажал клавишу, соединяющую с охраной.
– Шеф, Резаный приехал, говорит, дело срочное. Ну что, пустить?
Володя Резаный был вторым человеком в ореховской банде, правой рукой шефа. Если он приехал посреди ночи, дело действительно срочное. Не зря Трясучий чувствовал опасность… Он чувствовал ее давно – с тех самых пор, как связался с националами… Все умные люди говорили ему: нельзя лезть в политику! Бизнес – это бизнес. А политика до добра не доведет. Но националы имели очень хороший выход на армейские круги и снабжали Трясучего самым современным оружием взамен на оперативную поддержку и информацию…
– Пустить, – коротко ответил Трясучий.
Он зажег бра, осветив мягким светом огромную спальню и роскошное Люськино тело… Трясучий прикрыл Люську мягким одеялом, она не проснулась, только сонно чмокнула губами.
Володька показался в дверях. Его лицо, изуродованное длинным косым шрамом, которому он и был обязан кликухой, было подозрительно бледно.
– Что случилось, Вовчик? – настороженно спросил Трясучий, инстинктивно потянувшись к ночному столику, где у него всегда лежал пистолет.
– Гость к тебе, Леня. – Резаный посторонился, и из-за его спины показался сутулый пожилой мужик с дурашливой улыбкой на губах плохо выбритого деревенского лица.
– Это еще что за… – начал Трясучий, свирепея и мелко дрожа, что было у него признаком наступающего приступа ярости, который был хорошо знаком и его друзьям, и его врагам, но, не договорив фразы, он понял, кто пришел к нему в гости этой ночью. Он скатился с кровати, на лету снимая пистолет с предохранителя.
– Куда ж ты, паря, – с мягким укором сказал пожилой мужик, и со страшной силой брошенный им нож как гвоздем прибил к полу правую руку Трясучего. Охнув от боли, бандит постарался перехватить пистолет левой рукой, но Васенька уже был возле него, молниеносно преодолев разделяющее их расстояние, и хладнокровно-деловито, как опытный парикмахер, взмахнул вторым ножом, раскроив горло Трясучего от уха до уха и ласково приговаривая: