Капкан для медвежатника

Сухов Евгений Евгеньевич

Да, но как в таком случае следует объяснить создавшиеся обстоятельства в Центре? Рассказать про русскую дамочку-воровку, не держащую слово? И требующую вместо оговоренной цены двойную, мотивируя это тем, что много денег не бывает? Так его просто поднимут на смех! Он лишится доверия начальства, потеряет уважение коллег. И резидентуры ему больше не видать, как своих ушей, – так, кажется, говорят русские?

Документы о «сухопутном крейсере», конечно, стоят запрашиваемых денег. Вне всякого сомнения! Может, они стоят даже большего, но у него нет этого «большего». У него только шестьсот тысяч. Вернее, уже четыреста за вычетом аванса. И не в том дело, что жалко

денег. Ну что, по сути, деньги? Всего-то бумага, которую люди договорились считать ценной. Но дело в том, что ее просто нет! И дадут ли ему еще деньги под эту операцию – большой вопрос. Да-а, тут надо что-то придумать, а пока следует соглашаться на ее условия. Но осторожно и неохотно...

– А вы с характером, мадемуазель. – Герберт заставил себя улыбнуться. – И этот характер ставит меня в крайне затруднительное положение.

Вронская в ответ лишь невозмутимо пожала плечами: дескать, это положение ваше, но не мое, вот вы, мол, и разбирайтесь.

– Честно признаться, я даже растерян, – произнес Герберт.

– Так соберитесь, – ответила на это Кити. – В конце концов, это в ваших же интересах.

– Хорошо, я свяжусь кое с кем и думаю, что нам удастся решить этот вопрос, – после некоторого молчания сказал Герберт. – Но на это понадобится некоторое время. – Он снова помолчал. – Где вы храните бумаги?

Вронская с удивлением посмотрела на Герберта:

– Зачем это вам?

– Я просто хочу удостовериться, что документы находятся в надежном месте, – пояснил резидент.

– Вам не следует беспокоиться, – холодно ответила Кити. – Документы хранятся в достаточно надежном месте.

– Хорошо, – снова заставил себя улыбнуться Герберт. – Я с вами свяжусь через господина Сорокина.

– Когда будут деньги, – добавила Кити и, кивнув, пошла вдоль берега пруда.

С виду могло показаться, что скучающая барышня, понаблюдав за действиями ботанизирующего естествоиспытателя и задав ему несколько интересующих ее вопросов, пошла дальше, дожидаясь молодого человека, который почему-то запаздывал. А естествоиспытатель снова уставился на гладь пруда, следя за скользящими по нему насекомыми и прочими водяными жучками. В его серо-голубых глазах, ей-богу, сквозил совершенно неподдельный интерес.

Глава 20

ДОЗНАНИЕ

– Она связная Заславского, – заявил Пал Палыч Аристову во время очередной встречи в саду, – в этом нет никакого сомнения. Мой человек, следивший за Гербертом, видел, как она разговаривала с германским резидентом.

– Мой человек тоже это видел, – Григорий Васильевич посмотрел на Пал Палыча, по своему обыкновению чертившего что-то тонким прутиком на земле. – Но это вовсе не значит, что она связная между Заславским и господином Гербертом.

– Ну, не знаю, – раздумчиво произнес Заварзин и замкнул концом прутика круг на земле. Потом в верхней части круга он поставил две точки, в средней – запятую, а в нижней полукруг. И получилась забавная улыбающаяся рожица.

Разговор этот опять происходил на Пресненских прудах, на прежней скамейке, где днями раньше уже сиживали руководитель московского сыска Григорий Васильевич Аристов и начальник Охранного отделения Павел Павлович Заварзин. Но поэтический вид, открывающийся на Воробьевы горы и древний монастырь, не возымел ни на полковника Заварзина, ни на статского советника Аристова никакого влияния. Напротив, оба служителя порядка и благочиния решали совершенно прозаический вопрос, а именно: как прищучить господина управляющего Императорским Промышленным банком Бориса Яковлевича Заславского

за кражу документов и как поспособствовать их возвращению. В том, что вор-медвежатник Савелий Николаевич Родионов к этому делу не причастен ни сном ни духом, оба начальника-полицианта уже не сомневались.

– А давайте возьмем этого Заславского на пушку? – предложил вдруг Григорий Васильевич. – Если мы в нем ошиблись, ну что же, принесем ему искренние извинения в устной, а коли потребуется, так и письменной форме. Что нам, собственно, грозит? А ничего! Ну, схлопочем очередную головомойку от их превосходительства господина Белецкого, и все. Но ежели у Заславского рыльце в пушку, а паче именно он и выкрал документы государственной важности, то, во-первых, при дознании мы с вами это сможем увидеть или хотя бы почувствовать, а во-вторых, коли он окажется слаб нутром, авось и расколется, голубчик.

Заварзин поднял голову:

– И вернет секретные документы. И тогда мы – на коне. И бумаги государственные вернули, и преступника на чистую воду вывели.

– Совершенно верно.

– Признаться, я тоже не однажды об этом думал.

– Если принять за аксиому, что Екатерина Вронская, любовница Заславского, – продолжал Аристов, все более распаляясь, – встречалась с германским резидентом относительно продажи украденных Заславским документов, то он в этой афере с секретными документами и есть наиглавнейшее лицо. И тогда...

– А что, ежели начать дознание с Вронской? – перебил Аристова Пал Палыч.

– А что у нас на нее есть? – вопросом на вопрос ответил Григорий Васильевич.

– То, что она встречалась с резидентом германской разведки, – не очень уверенно ответил Заварзин.

– А она не встречалась с резидентом разведки, – усмехнулся Аристов. – Разве это у него на лбу написано? Он ответственный работник немецкого посольства. А она дожидалась в Нескучном саду своего ухажера и, от нечего делать, перекинулась несколькими фразами с чудаком-ботаником. Полюбопытствовала, так сказать. Примерно так она и ответит нам на дознании. После чего сказать нам ей, а уж тем более предъявить будет нечего.

– Пожалуй...

– У Заславского же из сейфа секретной комнаты банка исчезли документы государственной важности, которые при обыске господина Родионова найдены не были, что дает нам право предположить, что эти документы были похищены до того, как банк посетил медвежатник. А это уже зацепка, и немалая...

– Что ж, – после недолгого молчания ответил Пал Палыч, – кажется, я совершенно с вами согласен. Давайте трясти этого господина управляющего. Авось чего и вытрясем.

* * *

– Умоляю вас, я ничего не знаю! – Борис Яковлевич был само уязвленное благородство. Или незаслуженно обиженная совесть, ущемленное достоинство и попранная честь, вместе взятые. – Посудите сами, господа: зачем мне красть секретные документы, которые хранятся в комнате за моим кабинетом, тем более что в их пропаже первым из подозреваемых окажусь я? – Он судорожно вздохнул: – Видите, так оно и случилось!

Заславский достал платок и высморкался: очень шумно и крайне возмущенно.

– Никто и не говорит, что вы эти документы украли, – принялся вкрадчиво подсказывать наиболее благоприятный ответ Аристов. – Вы просто поддались соблазну быстро и без особых усилий разбогатеть, чему подвержены все или почти все люди... Ведь человек слаб перед искушениями, и мы это с господином Заварзиным очень хорошо понимаем. Возможно, вы были влюблены, а ради женщины многие из нас способны на всякое безрассудство...