Капкан для Золушки
Шрифт:
Кстати, бразильские алмазные месторождения были открыты лет за пятнадцать до этого события. Раньше аборигены использовали блестящие камушки как игральные фишки, если, конечно, не выкидывали их, находя при промывке золотого песка, за полной ненадобностью.
Открытие бразильского месторождения пришлось очень кстати, ведь индийские копи к тому времени сильно истощились. Бразильский округ Теюна по приказу португальского короля даже был переименован в Диамантину. Добытые руками каторжников алмазы переправлялись в сокровищницу португальского королевского двора.
Власти обещали свободу любому каторжнику, который найдет
Принцип «Кто ищет, тот всегда найдет» работал уже в то время. В общем, старателям повезло. В обнаруженном ими небывалом камне было 1700 карат. Этой индульгенции хватило бы не на троих, а на три десятка преступников!
Им пришлось немало понервничать, чтобы камень не уплыл в чужие руки. Сперва троица обратилась к священнику, который оказался честным человеком и сопроводил их к губернатору. Тот отправил камень в Рио-де-Жанейро, откуда специальный фрегат доставил его в Лиссабон. Сопровождал сокровище тот самый священник, который и преподнес камень принцу-регенту Португалии Жоао Шестому. Тот, кстати, тоже оказался честным человеком, и троих преступников отпустили-таки на свободу.
«Брагансу» решили не подвергать огранке. В нем просто просверлили дырку, чтобы Жоао Шестой мог носить его на шее. В честь династии Брагансы камень и получил свое название. Его стоимость оценивалась в триста миллионов фунтов стерлингов.
Правда, некоторые исследователи считают, что «Браганса» был вовсе не алмазом, а просто очень большим топазом. Может быть, португальцы скрывают камень именно поэтому. Чтобы не опростоволоситься в глазах мировой общественности.
К примеру, мои знакомые тоже убеждены, что в специальной шкатулке, оббитой малиновым бархатом, которую я держу во вделанном в стену сейфе, хранится целое состояние. Мне нравится поддерживать их в этом заблуждении.
Но я-то знаю, что это всего-навсего ограненный старым евреем-ювелиром кусок горного хрусталя, который намного легче алмаза, не такой твердый и, к сожалению, менее блестящий. Впрочем, из-за искусной огранки этого практически не видно, да и сравнивать не с чем. Ни одного настоящего алмаза у меня нет. Это и неудивительно. При моей-то зарплате менеджера в занюханной туристической фирме.
Глава тринадцатая
В предчувствии непоправимого
Не у всякой серой массы есть что-то общее с мозгом
Читая ровные строчки про неведомые алмазы, выведенные старательным округлым почерком, Наталья в какой-то момент испугалась, что сходит с ума. Написанное, с ее точки зрения, выглядело полным бредом. Нормальный человек, по ее разумению, не мог переписывать в отдельную тетрадку интернетные страсти, приключившиеся много веков назад. Кроме того, все связанное с бриллиантами в последнее время вызывало у нее острую изжогу.
Рядом с описанием каждого знаменитого алмаза была приклеена картинка с его изображением, и все вместе взятое это сильно смахивало на школьные дневники-анкеты, из которых сама Наталья, как и все ее сверстницы, выросла лет этак в четырнадцать.
– Чье это творчество? – спросила она, выразительно помахав тетрадью с красавцем-матадором.
– Мое, – с вызовом отозвалась Карина, роскошная высокая девица, в которой, на Натальин незатейливый вкус, было слишком много зубов, ног, черной гривы волос, бюста, громкого голоса, вульгарных манер. Вот только ума и вкуса чуть-чуть не хватало, но Наталья относила это на счет компенсации, о которой позаботилась матушка-природа, щедро насыпавшая Карине всего остального. – А что, это запрещено?
Как и все сотрудники агентства, Наталья знала, что единственной непреходящей заботой Карины была охота за подходящим мужем или, на худой конец, любовником. Критерием «подходящности» считалась не внешность или, упаси бог, образование. Единственным мерилом, которое имело значение для красавицы Карины, были деньги. И теперь, после прочтения отрывка из тетрадки, Наталья понимала, почему.
– Нет, не запрещено, – она смотрела на девушку с некоторой жалостью, как на калечного щенка. – Наоборот, я очень рада, что рядом со мной работают люди, у которых такие разнообразные, а главное, нестандартные хобби. Один – выдающийся художник, причем в стиле «ню», другая – просто писательница какая-то. Я только не совсем понимаю, что эта тетрадь делает на твоем рабочем месте. На работе, как мне припоминается, люди должны работать, а для хобби КЗОТом определены особые часы. Если мне не изменяет память, они начинаются после 18.00.
Наталья говорила отрывисто и зло. Несчастная Карина с ее маленькими слабостями этой злости никак не заслуживала, но Наталья понимала, что у нее просто отходняк, эмоциональный выброс энергии. Тетрадь с матадором вновь оказалась не той, а значит, убийца Саши Головиной по-прежнему был фантомом, тенью, с которой она пока не была готова встретиться лицом к лицу.
– Я дома и пишу, – в голосе Карины тоже послышалась злость. – А тетрадь просто ношу с собой. Это, кажется, КЗОТ не запрещает? А какие у меня пристрастия, это вообще мое личное дело. Я, в отличие от всех остальных, хоть с шефом не трахаюсь. Я, наверное, единственная баба в агентстве, которая ему не дала.
– Наверное, потому, что он алмазы не дарит, – поддела Карину Наталья, но потом вспомнила про «перстень царя Соломона» и почувствовала, как от пяток к голове начинает распространяться жаркая волна. Краснела она именно в таком порядке, и когда волна доходила до лица, жар успевал схлынуть. Именно поэтому Наталья никогда не краснела. – Ладно, Карина, замнем для ясности, – сказала она. Просто не разбрасывай свои личные вещи, где попало.
– Да я и не разбрасываю, – пожала плечами красотка, – кофе пила в перерыв и листала. А потом забыла убрать. Вы-то с чего вдруг к чужим тетрадям кидаетесь? А, Наталья Петровна?
– Да я думала, это Женька Бревнов свое творчество раскидывает, – принялась оправдываться Наталья. – Прости, Карина, я, действительно, влезла не в свое дело.
Так и не выпив кофе, она вернулась в свой кабинет, практически прокравшись через приемную, чтобы Развольский ее не услышал и снова не отругал. Погрузившись в работу, она не очень следила за временем, но слышала, как открылась дверь в кабинет Стаса (этот звук она знала до мельчайших подробностей), в приемной раздался приятный баритон Развольского и бас Муромцева, что-то пропищала секретарша, затем хлопнула входная дверь и снова скрипнула кабинетная. Муромцев покинул гостеприимные стены агентства VIP-тур.