Капли крови: Город Греха
Шрифт:
Но Роуз захотелось рассказать. Я ей сочувствовала, и меня расстраивало то, во что она влезла. Это ведь не брак, это, по сути, такое же рабство, как и у «настоящих» рабов ее Дойла. Жаль, что сделать ничего было нельзя. Если только убить ее мужа, и тогда она получит все по завещанию и будет свободна, но…
Сама я на такое была неспособна, и где водятся наемные убийцы понятия не имела. Хотя если бы кто-то из моих знакомых вдруг признался мне в том, что убивает людей за деньги, я бы, пожалуй, отдала этому человеку все свои сбережения и вытащила Роуз. Потому что ублюдки, чья «помощь» была на самом
Да и ушла из бара она раньше меня, повинуясь звонку мужа. Выглядело это так, словно она — дрессированная собака и обязана слушаться. Просто один звонок, и цветущая яркая женщина как будто резко сереет и меняется на глазах, и моментально начинает собираться. Оказалось, муж вернулся с какой-то деловой встречи, и пожелал… ее тела. А значит, исследования баров отменялись, как и продолжение вечера. Но Роуз обещала при первой возможности помочь мне с этим. И, что немаловажно, не спрашивала, зачем мне это нужно.
Но вечер все равно вышел замечательный, и мы не так уж и поздно расстались, так что я могла спокойно посидеть до закрытия, подумать, и постараться все же услышать нечто полезное. Или не могла?..
Стоило мне заказать еще бокал вина и порцию салата, дождаться их и попытаться снова сосредоточиться на разговорах, ко мне подсел смутно знакомый мужчина, причем внаглую, не спрашивая разрешения. Я всмотрелась в него, и поняла, что именно он играл на рояле. Да, те же элегантные очки в черной оправе, белый костюм, и довольно-таки холеное, интеллигентное, но не слишком красивое лицо. Сломанный нос, минимум дважды, слегка кривые зубы, и глаза за очками какого-то невнятно-серого цвета. Он же запоздало произнес:
— Позволите составить вам компанию? Меня зовут Том, я тот человек, чьей музыкой вы наслаждались весь вечер.
Я поймала себя на том, что вблизи этот тип вызывает у меня дикое раздражение, и, не удержавшись, огрызнулась, впрочем, постаравшись не выбиться из образа:
— Я наслаждалась общением с Роузи, а не вашим треньканьем. Но она, к несчастью, ушла. Освободите столик, я вас не приглашала. Я хочу побыть одна!
— О, прошу прощения, если потревожил, — ничуть не смутился он, и встал. — Я просто хотел спросить, как вам наш бар и город. Вы ведь недавно сюда приехали?
— Да, Рикки, мой муж, обещал свозить меня на курорт, но вместо Мальдив притащил сюда. Я рада познакомиться с некоторыми людьми, но лучше бы уехала, — я капризно надула губы. — Но Рик не хочет. А я хочу пить одна!
Тип некоторое время как-то грустно посмотрел на меня, а потом изволил все-таки избавить меня от своего общества.
— Что ж, тогда я попробую составить вам компанию как-нибудь в другой раз, когда вы будете более… в настроении. — Произнес он, и ушел к лестнице.
Я поймала себя на том, что после его вторжения в личное пространство даже разболелась голова. И на краю сознания как будто послышался какой-то странный шепот. Я встряхнула головой, отгоняя неожиданное наваждение, и снова вслушалась. Шаги Тома удалялись от меня, и я понадеялась, что он ушел куда-то далеко от этого бара. Например, достает Эрика. Кстати, интересно, что там поделывает Алаверо?..
Глава 7
То же время, полицейский архив
А Эрик Алаверо тем временем тоже не прохлаждался, а сидел в полицейском архиве вместе с теми немногими, кто знал, зачем они с Кассандрой приехали в город. То есть с Грегори Андерсеном, Бертраном О’Дэйли и Гавэйном Брауном. Все трое Алаверо не нравились, ну, может, только Браун совсем немного, но полицейское управление этого городишки мужчина считал никчемным и ни на что не пригодным. Даже экспертизу произвести быстро, и то не могли. А ведь чем больше они мешкают, тем больше людей умрет!
Но этих типов, похоже, больше интересовало как бы трупы скрыть, а сколько их еще будет — не слишком-то и важно. Пока сами живы, пока их жирные жопы в тепле, все хорошо.
Рика раздражало буквально все. То, что ему в напарницы навязана женщина, да еще и та, чья жизнь ему небезразлична, и не только потому, что Джефф оторвет ему голову.
То, что скрываться от основной части сотрудников полиции было решено в пыльном архиве, и там же встречаться при необходимости. И уж точно его злило, что этот самый архив охранялся одним сонным сторожем, который пускал туда кого угодно за бутылку не совсем паршивого виски. Это было глупо и безответственно, ведь здесь, в конце концов, хранились дела прошлых лет!
Но нет, кроме него это никому не казалось ни странным, ни вопиющим нарушением техники безопасности пополам с преступлением против здравого смысла. Кстати, состояние архива его тоже бесило. Хотя сюда и относили все «повисшие» дела, да и закрытые тоже, и не держали материалов тех, что были открыты и расследовались, это все равно было вопиющей дикостью. А вдруг что-то из старых дел поможет расследованию нового? Ведь так бывало, и не раз, даже Джеффри рассказывал. Но нет. Это. Никого. Не. Волновало.
Рик злился и ходил по сравнительно небольшому, квадратов двадцать, помещению, в котором было множество шкафов с выдвижными ящиками, один обшарпанный покосившийся стол, и, как будто специально для них, четыре стула, на одном из которых Алаверо вот уже минут десять как не сидел. Он ходил взад-вперед, то и дело норовя споткнуться о неизвестно что здесь делающий потрепанный ковер, и пытался не наговорить гадостей своим нанимателям. Получалось плохо.
Тем более, не только в архиве было полно пыли, но даже в актуальной картотеке, из которой ему приносили материалы и в прошлый раз, творился какой-то бедлам. Расследуя дело прямо сейчас, они и то не потрудились разложить все так, чтобы легко найти любые материалы про совершенные серийником убийства! Неудивительно, что пришлось вызывать их с Кэсси.
А еще у них был всего один парамедик, который не любил писать отчеты. Просто не любил писать отчеты. И поэтому тянул с этим уже, считай, почти целый день. Хорошо хоть вскрытие провел сразу. Но вдруг он забудет что-то важное?!
Прежде чем говорить, Эрику приходилось считать до десяти. Потому что иначе он бы назвал Бертрана и Грегори последними кретинами, не способными раскрыть даже воровство шоколадки из супермаркета. Совершенное десятилетней девочкой! В конце концов, не выдержав его шагов туда-сюда, слово взял сам шериф: