Капли крови на нити времён
Шрифт:
Эти предметы мебели были так же изысканны, как и кушетка, с изящно выгнутыми ножками и резными рамами, украшающими спинки и подлокотники.
– О, как жаль! – воскликнул Джеймс. – Мне просто некуда их поставить! Если я ещё втисну кресло, то диван останется поставить только на крышу. И больше ничего нет?
Старик развёл руками.
– Придётся искать в другом месте.
Джеймс решительно поднялся.
– Постойте, – проговорил Шустер, окинув печальным взглядом гарнитур. – Этот комплект стоит у меня уже больше года, и я не могу его продать. Может, получится, если я разобью его? Вы действительно
– Ну, я рассчитывал на что-то в викторианском стиле, но Бидермейер тоже подойдёт. Она в хорошем состоянии, и моей жене понравится, – он взглянул на расстроенного старика. – Послушайте, мистер Шустер, давайте так. Этим летом мы с женой намерены купить дом и нам понадобится мебель. Этот гарнитур, действительно, великолепен, и разбивать его жаль, но и о ваших интересах, как продавца, нужно подумать, верно? Я покупаю у вас это рекамье, и если вы не сможете продать диван или кресло к тому времени, как я куплю дом, я возьму их у вас.
Лицо старого антиквара слегка посветлело.
– Теперь столик, – Джеймс окинул взглядом зал. – Я, кажется, вижу что-то подходящее, и он устремился к небольшому круглому столику с инкрустированной столешницей и ножкой, расходящейся на три симпатичные львиные лапы.
– Это Шератон, – сообщил старик, пока Джеймс рассматривал столик.
– Правда? – задумчиво переспросил он и вытащил из-под столешницы ящичек, украшенный медными накладками.
– Не подлинный, конечно! – воскликнул антиквар. – Я имел в виду стиль. Это как раз поздневикторианский период.
– Ну, тогда понятно. Потому что, насколько мне известно, подлинная мебель Шератон не изготовлялась из массива сосны. Хотя, как подражание сделано совсем неплохо. В нашем замке есть несколько подлинных столиков, но они сделаны из красного дерева, кедра и, кажется, вишни.
– Поскольку это конец девятнадцатого века, я отдам его за 400 фунтов.
– Ладно, – Джеймс кивнул. – А нет ли у вас подходящего по стилю торшера?
– У меня есть именно то, что вам нужно! – возрадовался старик, наконец, поверив в свою Фортуну. – Вишня, бронза и абажур из дамаска цвета чайной розы!
Он устремился в передний зал, а Джеймс, ещё раз посмотрев на столик, пошёл следом. Но, ещё не дойдя до упомянутого торшера, он замер и радостно улыбнулся.
– Тиффани! – он с восторгом смотрел на изящный торшер с абажуром из витражного стекла. – Моя жена обожает Тиффани! И такой чудный рисунок в стиле Модерн! Ей понравится! Я возьму этот. И ещё, мистер Шустер. Не смогли бы вы поискать для меня туалетный столик. Небольшой, изящный, с хорошим зеркалом, лучше на горизонтальной оси и множеством всех этих ящичков для дамских штучек: шпилек, заколок, косметики. Ну, вы понимаете…
– Конечно, – с энтузиазмом кивнул тот. – Особые пожелания по стилю?
– Ну, учитывая, что в спальне стоит тумбочка Шератон, то лучше что-то такое. Но не обязательно. И к столику желательна подходящая по стилю табуретка с мягким сидением. Тоже что-нибудь удобное и небольшое.
– Конечно! Может, вы скажете предпочтительные размеры столика?
– Ширина не более двух футов. Остальное – не так важно. Главное, удобный, и побольше ящичков. Девушки это любят.
– Я позвоню вам, как только что-то найду, – заверил его антиквар.
Расплатившись и
– Один я уже съела, – сообщила она. – Получилось вкусно!
– Прекрасно, – кивнул он, снимая куртку. – В качестве награды завтра освобождаю тебя от лекций! – и, заметив её разочарованную гримаску, рассмеялся. – Я купил для тебя роскошное рекамье, столик и торшер Тиффани. Привезут завтра в первой половине дня, так что кто-то должен быть дома. Ты подходишь для этого лучше всего. А лекцию я повторю для тебя в удобное для тебя время, если, конечно, захочешь.
– Здорово! – воскликнула она и поинтересовалась: – А что такое рекамье?
– Завтра увидишь! Уверен, тебе понравится!
На следующее утро я проспала. Джеймс не стал меня будить, и я проснулась, когда проникавший в окно свет разбудил меня. Несмотря на унылые тучи, было светлее, чем вчера, и эта странность разрешилась, когда я, кутаясь в халат, подошла к окну. На мостовой лежал тонкий слой снега, а в воздухе кружились снежинки, создавая ощущение зимней сказки. Это внезапно подняло мне настроение. Я так и не привыкла к мокрой и тёмной английской зиме, и что-то похожее на настоящую белую и пушистую зиму обрадовало меня, как в детстве.
Спустившись вниз, я увидела на вешалке в прихожей развешенные спортивный костюм и куртку. Они были мокрые. Он всё равно выходил на пробежку. Повесив куртку ближе к радиатору на кухне, я отнесла остальную одежду в ванную, чтоб постирать. Делать на кухне было нечего. Он даже помыл посуду, и в первый момент я встревожилась, что он не успел позавтракать, но потом обнаружила исчезновение пары яиц и двух булочек. Заварив себе чай и достав вазочку с печеньем, я отправилась в гостиную, затопила камин и зашла в кабинет, чтоб найти какую-нибудь книгу. Сперва я взяла со стола брошюру, только что присланную из типографии и ещё пахнущую краской, но потом мой взгляд упал на книжные полки, где так заманчиво поблескивали золотом буквы на корешках толстых книг. Чай, камин, удобное кресло… Немного поразмышляв, я сняла с полки «Холодный дом» Диккенса и, вернувшись в гостиную, устроилась с ногами в огромном кресле.
От чтения меня отвлёк стук в дверь. Бросив взгляд на часы на камине, я увидела, что уже одиннадцать. Привезли мебель. Грузчики со всеми предосторожностями выгрузили её из фургончика, занесли в дом и сняли упаковку. Рекамье оказалось прелестной кушеткой, на которой было удобно сидеть, лежать, полулежать и сидеть, вытянув ноги на мягких стёганых подушках. Изысканно изогнутые подголовье и спинка были украшены сдержанной резьбой в эллинистическом стиле. Я невольно залюбовалась этой изящной, удобной и такой дамской вещичкой, что только нетерпеливое покашливание грузчика заставило меня очнуться и подписать бумаги о доставке. После его ухода, я ещё долго осматривала и ощупывала свою очаровательную кушетку, круглый столик с тремя маленькими ящичками под столешницей, включала и выключала торшер, загоравшийся яркими цветами на мягко закруглявшихся стенках абажура.