Капля крепкого
Шрифт:
— И за него это сделал сообщник.
— Тебе, Мэтт, это покажется странным, но я думаю, Джек считал себя дважды виновным.
— Потому что были две жертвы?
— Нет, я говорю только о женщине. Виноватым в том, что так и не смог спустить курок, и в том, что женщина получила смертельное ранение. И еще он считал: его вина, что наркоделец полез за «пушкой», мол, если бы он повел себя по-другому, этого бы не случилось.
Я знал, как это бывает. Я помнил, как выбежал тогда из пивного ресторана, погнавшись за двумя бандитами, помнил, как выпустил в них всю обойму. Если бы я действовал хоть немного иначе, если бы выпустил хоть одной пулей меньше, маленькая девочка
— Их так и не арестовали, — пробормотал я.
— Нет.
— Ни его, ни сообщника?
— Нет.
— Но в списке Восьмой ступени об этом ни слова.
— Возможно, он собирался внести это событие в более позднюю версию. Или сомневался, стоит ли вообще писать о нем, особенно после нашего обсуждения, как можно извиниться перед умершими.
«Когда-нибудь и мне предстоит такой же разговор с Джимом», — подумал я.
— Сообщник… — пробормотал я.
— Знаю о нем только одно: он убил женщину. И уверен, что Джек ни разу не упоминал его имени. Исхитрялся обходиться местоимениями или просто называл напарником. Словно очень тщательно защищал его анонимность. — Он посмотрел на меня. — Считаешь, это он убил Джека? Его сообщник?
— Как знать. — Я пожал плечами. — И потом, этот таинственный сообщник, возможно, давно умер или отбывает срок за решеткой. Но вообще-то не мешало бы узнать, кто он такой.
— Думаешь, у него был мотив? Ведь столько лет прошло.
— Срок давности на убийц не распространяется.
— И он не хотел, чтобы Джек проболтался.
— Конечно, нет.
— И еще мы знаем, что он способен убить человека. Не важно, кто из них застрелил того мужчину. Именно сообщник стрелял в женщину.
— А она умоляла его сохранить ей жизнь, — добавил я. — Но женщина видела его и могла впоследствии опознать. Что еще мог сказать Джек об этом образце добродетели?
Но если он даже что-то и говорил, Грег не знал. Я пошел домой. В ячейке меня ждала записка. Первая мысль — наверняка от Джен, хочет сообщить, что свидание все же состоится. Но звонивший назвался Марком. Сообщил номер телефона, по которому я мог ему перезвонить, а также указал инициалы вместо прозвища.
«Какое-то давнее и шапочное знакомство по „Обществу анонимных алкоголиков“, — подумал я. — Возможно, Марк Заика, или Марк Мотоцикл».
Я поднялся к себе в номер, еще раз взглянул на записку, потом скомкал ее и бросил в корзину. Кто бы он там ни был, этот Марк, в любом случае звонить сейчас поздно. К тому же он наверняка успел найти другого человека, готового выслушать его проблемы и предупредить, чтобы не пил. И к утру Марк забудет, зачем звонил мне. И что звонил вообще.
Глава 25
Утром я купил «Таймс» почитать за завтраком. В Вудсайде перебили целую семью иммигрантов из Колумбии. По словам полиции, преступники вторглись к ним в дом. Погибли трое взрослых и четверо детей, на телах следы множественных ножевых ранений. Однако власти не уверены, каков мотив преступления: ограбление или месть. Я решил, вполне могло быть и то и другое. Кто-то из дельцов наркомафии мог выдать другого, или же то были последствия непримиримой борьбы между мафиями за передел рынка. Так почему бы заодно и не убить? И почему бы потом не убраться из дома, прихватив наличные и товар, раз уж вы там все равно оказались? И разумеется, надо было перебить всю семью, потому как на том обычно строился весь их бизнес.
И тут я вспомнил о Билле Лонергане. Точного адреса в «Таймс» не сообщалось, а потому я не знал, насколько близко он жил к месту преступления, но Вудсайд район небольшой.
«Интересно, — подумал я, — насколько тщательно он следит за преступлениями в своем районе?»
Я решил, он вряд ли мог проглядеть то, что произошло у него прямо под носом. Тем более в собственном доме убиты семь человек, четверо из них дети. И в телевизионных новостях наверняка сообщили об этом ужасном происшествии, и будут трубить еще долго, до тех пор, пока копы не потеряют все ниточки, способствующие раскрытию, или же из общественного сознания его вытеснит новое, еще более ужасное преступление.
Ну и после всего этого я, само собой, снова принялся размышлять о Джеке Эллери и его сообщнике.
Я позвонил Грегу Стиллмену, и тот первым делом сообщил, что изо всех сил пытается вспомнить как можно больше о сообщнике Джека.
— Но теперь мне кажется, он вообще избегал говорить о нем, чтобы ненароком не выдать, — заявил он. — И еще не уверен, что они работали вместе только один раз.
— А ты знаешь, когда именно это случилось?
— Убийство? Ну, до того, как его посадили в тюрьму. А потом он начал совершать и другие преступления, думаю, это очевидно. Это длилось многие годы, но с чисто хронологической точки зрения никак не отражено в его материалах по Четвертой ступени. Так что, я бы сказал, лет десять или двенадцать назад.
— И тебе известно только, что произошло это на окраине города?
— Да, в Вест-Сайде. Когда представляю себе картину, вижу адрес по Риверсайд-драйв, сам не понимаю почему.
— Может, он говорил, что смотрел в окно на Гудзон после того, как тот, другой парень, застрелил женщину?
— Не припоминаю.
— Ну а сам дом? Многоквартирное здание?
— Понятия не имею. Мэтт?…
— Просто мне жутко любопытно.
— Очень мило. Отвечаешь на вопрос прежде, чем я задам его.
— Я все время размышляю об этом. Но даже если получишь ответ, далеко с ним не уйдешь, верно? Мужчину и женщину убивают в их собственном доме где-то к северо-западу от Таймс-сквер.
— У меня почему-то сложилось впечатление, что это было на окраине, в спальном районе.
— Прекрасно. Где-то к северо-западу от Центрального парка.
— Но ведь и это мало чем поможет, я прав?
— Не думаю, что он упоминал их имена. Жертв, я имею в виду.
— Нет.
— Или что-то отличающее их друг от друга.
— Такого рода детали могли быть упомянуты им только на Четвертой ступени, Мэтт.
— Однако он о них умолчал.
— А если даже что и сказал, я пропустил мимо ушей. Я ведь уже говорил тебе, что пытался не зацикливаться на том, что слышу.
— Да.
— Самое время сыграть в игру под названием Две Обезьяны.
— Это как?
— Ну, ты знаешь. Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу. [39] Если бы я тогда обращал больше внимания…
39
«Ничего не вижу, ничего не слышу» — название в российском прокате американского фильма «Не вижу зла, не слышу зла», где на глазах одного свидетеля совершается убийство. Но он глухой. Второй свидетель все слышал, но он слепой. Вместе они идеальные свидетели преступления.