Капут
Шрифт:
– En tout cas, ce n’est ni vous ni moi [454] , – сказала Изабелла графу Чиано.
– Moi, s^urement pas [455] , – ответил Галеаццо.
– Quelle histoire! [456] – сказала Изабелла, воздев глаза к расписанному Пуссеном потолку.
Единственным последствием меморандума Гиммлера стало временное удаление Галеаццо из Рима: он был отправлен в Бари, в эскадрилью бомбардировочной авиации, базирующуюся на аэродроме в Палезе, и на какое-то время в залах палаццо Колонна и палаццо Киджи о нем стали говорить, только понизив голос или с показным безразличием (но Изабелла, хоть и была глубоко уязвлена его «я здесь ни при чем», в глубине сердца оставалась верной Галеаццо, ce n’est pas `a son ^age qu’une femme peut se tromper [457] );
454
В любом случае, это не вы и не я (фр.).
455
Я, конечно же, здесь ни при чем (фр.).
456
Что за дела! (фр.)
457
В ее возрасте женщина не может ошибаться (фр.).
458
Он не владел в тот момент мячом (англ.).
– Je parie, – сказала Анна Мария, грациозно повернувшись к Филиппо Анфузо, – que dans le rapport de Himmler il n’y avait pas un seul mot sur vous [459] .
– Il y avait toute une page sur mа femme et cela suft [460] , – ответил со смехом Анфузо.
– Toute une page sur Maria? Ah! Pauvre Maria, quel honneur! [461] – сказала Жоржетт без тени злорадства.
– Et sur moi? Est-ce qu’il y avait aussi toute une page sur moi? [462] – смеясь, спросила Анна Мария.
459
Держу пари, что в меморандуме Гиммлера нет ни слова о вас (фр.).
460
Но в нем целая страница посвящена моей даме, и это утешает (фр.).
461
Целая страница посвящена Марии? Ах! Бедняжка Мария, какая честь! (фр.)
462
А обо мне? Нет ли там странички и обо мне? (фр.)
– Ваш вопрос, – ответил я, – того же свойства, что и заданный мне однажды генералом Шобертом.
Это было на Украине в первые месяцы русской кампании. Генерал фон Шоберт пригласил меня на ужин в штаб-квартиру командования армией, за столом нас было человек десять. Фон Шоберт спросил меня, что я думаю о положении немецкой армии в России. «Мне кажется, – ответил я, намекая на итальянскую пословицу, – что немецкая армия в России похожа не на цыпленка в пакле, а на цыпленка в степи».
– Ah! Mon Dieu! – воскликнула Анна Мария.
– Tr`es amusant [463] , – сказал фон Бисмарк, улыбаясь.
– Ты уверен, – сказал Филиппо Анфузо, – что генерал фон Шоберт понял, что ты хотел сказать?
– Надеюсь, понял.
Генерал фон Шоберт бывал в Италии и немного говорит по-итальянски. Но когда переводчик лейтенант Шиллер, выбравший себе немецкую национальность, хотя сам он урожденный тиролец из Мерано, пытаясь передать смысл этой итальянской пословицы, перевел мой ответ, генерал фон Шоберт сурово, с недоумевающим упреком спросил меня, как это так, что в Италии цыплят держат в пакле.
463
Весьма забавно (фр.).
– Мы
– У нас в Баварии, – сказал генерал фон Шоберт, – цыплят разводят в опилках или в соломенной сечке!
– Но у нас в Италии цыплят тоже выращивают в опилках или в соломе!
– Тогда почему вы говорите о пакле? – спросил генерал фон Шоберт и наморщил лоб.
– Да это всего-навсего поговорка, так говорят! – ответил я.
– Хм, странно… – сказал генерал.
– У нас в Восточной Пруссии цыплят разводят в песке, это очень рационально и недорого, – сказал полковник Генерального штаба Старк.
– И у нас в Италии в местах с песчаной почвой тоже держат цыплят в песке! – ответил я.
Я начинал потеть и тихо попросил переводчика, ради Бога, помочь мне выпутаться из этой истории. Шиллер улыбался и смотрел на меня искоса, как бы желая сказать: «Сам влип в историю, а мне тебя выпутывать!»
– Если это так, – сказал генерал фон Шоберт, – я не понимаю, при чем здесь пакля. Понятно, что это пословица, но в каждой пословице всегда есть доля правды. И, несмотря на ваши утверждения об обратном, это значит, что в Италии кое-где цыплят таки выращивают в пакле, а это метод нерациональный и жестокий.
Он буравил меня суровым взглядом, в котором начинал гореть мерцающий огонек недоверия и презрения. Я хотел ответить ему: «Да, господин генерал, я не осмеливался сказать, но истина в том, что цыплят в Италии выращивают в пакле, и не в некоторых районах, а везде: в Пьемонте, в Ломбардии, в Тоскане, в Умбрии, в Калабрии, на Сицилии, – везде, во всей Италии; и не только цыплят, но и детей, все итальянцы выращены в пакле. Разве вы не знали, что все итальянцы выросли в пакле?» Тогда, может быть, он понял бы меня, а может, и поверил бы, но никогда бы не догадался, насколько правдивы были бы мои слова. А пока я обливался потом и повторял, что нет, это неправда, что нигде в Италии не выращивают цыплят в пакле, что так говорят в народе, что это народная поговорка, ein Volkssprichwort. Но здесь майор Ханбергер, уже давно пристально смотревший на меня стеклянным серым взглядом, холодно сказал мне:
– Тогда объясните мне, при чем здесь степь? Ладно, пакля, вы прекрасно объяснили вопрос с паклей. Но степь? При чем здесь степь? Was hat die Steppe mit den K"ucken zu tun? [464]
Я повернулся к переводчику, моля о помощи, взглядом прося его избавить меня, ради Бога, от этой новой, еще более серьезной опасности, но с ужасом заметил, что Шиллер тоже начал потеть, что лоб его тоже покрылся испариной, а лицо побледнело; я испугался, оглянулся вокруг, увидел, как все буравят меня суровым взглядом. Пропал, подумал я, и принялся повторять еще раз, два и три раза, что речь идет о поговорке, о народном присловье, о простой игре слов.
464
При чем здесь степь вместе с цыпленком? (нем.)
– Хорошо, – сказал майор Ханбергер, – но я не понимаю, при чем здесь степь с цыплятами.
Начиная раздражаться, я бесстрастно ответил, что немецкая армия в России – совсем как цыпленок в степи, не больше и не меньше, именно как цыпленок в степи.
– Хорошо, – сказал майор Ханбергер, – но я не понимаю, что странного в цыплятах в степи. В каждой украинской деревне много кур, а поэтому и цыплят, и мне это не кажется странным. Цыплята как цыплята, хоть и в степи.
– Нет, – ответил я, – эти цыплята не такие.
– Не такие? – сказал майор Ханбергер, удивленно глядя на меня.
– В Германии, – сказал генерал фон Шоберт, – наука разведения кур достигла неизмеримо больших высот, чем в Советском Союзе. И очень вероятно поэтому, что степные цыплята значительно уступают в качестве немецким цыплятам.
Полковник Старк изобразил на листке бумаги образцовый курятник, разработанный в Восточной Пруссии; майор Ханбергер вспомнил многочисленные статистические данные, и понемногу беседа превратилась в настоящую лекцию о научном подходе в выращивании цыплят, в которой приняли участие остальные офицеры. Я молча вытирал со лба пот, а генерал фон Шоберт, полковник Старк и майор Ханбергер внимательно смотрели на меня, прерывали свою лекцию и говорили, что так и не поняли, что может быть общего между немецкими солдатами и цыплятами; остальные офицеры смотрели на меня с глубоким презрением, пока генерал фон Шоберт не встал и не сказал: