Карабинер
Шрифт:
Зейд мирно попивает виски из своего стакана и будто не замечает моего пьяного перфоманса.
– По отношению к тебе я очень добр. Мог бы свернуть шею за такую манеру разговора, а я сижу, слушаю тебя, терплю… — Вот значит, как, терпит меня. Какое великодушие. Кажется, за последние дни я уже раз сто попросила оставить меня в покое.
Становлюсь на колени и пытаюсь подняться, у меня плохо получается. Тело ватное и плохо слушается.
– Козёл. – тихо шепчу. – Такого, как ты, ничто не исправит!
Я и не рассчитывала,
– Ошибаешься, любимая, женской лаской меня можно превратить в пушистого котика. – елейничает Зейд, рассматривая мой зад. Клянусь, он сидит как падишах и наслаждается картинкой. – Я бы сейчас за хороший минет отстроил бы детский сад в Ярославле таких масштабов, что силиконовая долина на его фоне стала бы задрипанной деревней.
У меня пересыхает во рту.
– Это предложение? – пьяно уточняю я, признавая, что логика немного притупилась с выпитым.
– Нет. – Спокойно отвечает Зейд. – Размышление вслух. Тебя поднять на ноги, гордая и независимая? Или будешь дальше набивать коленки о самостоятельность?
В его голосе столько смеха, что я рычать начинаю от негодования. Почему он всегда мудрее, сильнее и имеет надо мной такую власть?
– Иди к чёрту!
– Я и есть чёрт, Ната. – Зейд поднимается на ноги, отскребает меня от ковра, с которым я уже породнилась и несёт в душ, чтобы немного привести в чувства. Я угадываю его намерения интуитивно. – Это у тебя, кажется, начался подростковый период. Лишь бы сделать пакость на зло.
Он запихивает меня в душ, становится рядом и включает тёплую воду.
– Только и не надейся. Меня это не отпугнёт. Ты моя. Целиком и полностью. – Хриплый голос топит снежную лавину внутри меня, превращая лёд в венах в бурлящих кипяток. – Разве ты не чувствуешь, что твоё место рядом со мной? Не в родном городе, ни где-то ещё… А рядом со мной. Наш дом там, где мы вместе. И семья у нас будет точно такая, как мы построим. Вместе. Отпусти ты уже свою навязчивую мысль.
Тело покалывает. Мы редко с Зейдом говорит так просто и душевно. Это подкупает.
– Я видела, как ты смотришь на детей. Через лет пять ты возненавидишь меня за то, что я не смогла тебе родить наследника. Вы все сначала примеряетесь, а потом находите ту, кто родит Вам. А я ни просто не переживу этого, понимаешь? Не смогу двигаться дальше. С каждым днём я привыкаю к тебе всё больше, с каждой минутой мысль о разлуке всё невыносимее.
Мы просто стоим под душем в одежде. Как будто нет другого места для разговора.
Щетина касается моего затылка и цепляет несколько волос.
– Я смотрю у тебя богатый опыт, знаешь многих мужчин, многие уже заводили других? – интересуется вкрадчиво.
– Нет, но я слышала…
– Чепуху. – Он сдавливает меня, выбивает дух. – У тебя просто комплексы. Обязательно
***
Остаток отпуска в Ярославле мне уже не кажется таким ужасным, мы с Зейдом находим примирение. И я начинаю чувствовать счастье. Не могу даже первое время поверить, что всё может быть так просто.
За долгое время я впервые не нервничаю, не прокручиваю в голове плохие сценарии, просто живу. И мне нравится моя жизнь.
Удивляюсь, что Зейд умеет быть ТАКИМ. Он никуда не торопится, просыпается со мной вместе и разговаривает на разные темы. Оказывается, он очень образован и начитан, знает много языков и умеет даже готовить. Зейд всегда внимателен, знает обо мне намного больше, чем я думала, умеет угадывать мои желания.
Больше романтичных жестов он не предпринимает, просто делает то, что умеет больше всего, управляет событиями в привычной, расслабленной манере. И это самое сексуальное, что я когда-либо видела. Он всегда знает куда пойти, что заказать и где заняться сексом. Ненасытный хозяин положения.
Он старается не приказывать, просит, но звучит всё равно как ультиматум. А я и не сопротивляюсь, почти забываю о плохом, заставляю себя думать лишь о хорошем.
Зейд такой, какой есть. Его не переделать, но я и полюбила его таким. Главное, что он старается ради меня.
В самолёте уже в Москве я случайно читаю в паблике «Подслушано. Ярославль», что один богатый иностранец инвестировал в реконструкцию исторического здания детского дома. Директрису Ирину Михайловну уволили за взяточничество и расхищение государственного имущества.
Меня пробирает до самого основания. Сомнений нет. Это дело рук Зейда. Больше никто не стал бы инвестировать в Богом забытое место.
Смотрю на него и аккуратно спрашиваю, чтобы не соскочил от ответа:
– Чем тебе так Ирина Михайловна не угодила?
– Сука редкостная. Жалко? – Даже бровью не ведёт. На его лице нельзя прочитать правду.
– Нет. Даже рада немного. Она ко мне всегда относилась по-особому. Наказывала особо жестоко, критиковала перед теми, кто приезжал подобрать себе кого-то на усыновление… Не знаю за что, но меня она ненавидела. В день моего шестнадцатилетия она сломала мне руку, увидела с мальчиком и стала ругать. Сказала, что испорчу себе будущее, потом столкнула с лестницы.
Зейд хмурится, сжимает руками подлокотники кресла. Знаю, что за хмурым взглядом скрывается многое.
– Так и не расскажешь, что делал там? – Предпринимаю ещё одну попытку выведать правду, но Зейд не отвечает, отворачивается к окну. Не хочет говорить правду, он и вправду никогда не лжёт, прямолинейно уворачивается от ответа.
В Тель-Авиве намного жарче, чем было в Ярославле. Нас встречает зной и машина класса Люкс, заказанная Карабинером. Здесь мы устраиваемся в дорогой гостинице с видом на море.