Карабинер
Шрифт:
Слежу за ним как голодная кошка, не могу даже спустя столько лет поверить, что мы вместе.
Хегазу расстёгивает ремень, снимает брюки и затем трусы, показывая мне боевую готовность своего друга. У меня тяжелеет в груди, спирает дыхание. Время не смогло научить меня спокойно реагировать на собственного мужа. Один лишь вид его возбужденного члена доводит меня до кондиции.
– Ваши условия. – Требовательно говорит Зейд, от его голоса кожа покрывается мурашками, а я краснею как девственница. На мне домашнее платье, ничего не сексуального,
– Условия чего? – переспрашиваю глупо.
– Примирения.
– Зейд медленно дёргает меня за лодыжки, подтягивая к себе. Я послушно скольжу по шёлковым простыням, с радостью отдаваясь в плен. – Озвучивай условия моего прощения. Что мне сделать, чтобы моя дорогая и любимая жена сменила гнев на милость?
Хегазу касается языком моей коленки, очерчивает круг и прикусывает влажную кожу. Трётся щетиной, вызывая мурашки. Его покорность – игра. На долго его не хватит, очень скоро вырвется настоящий зверь, любящий приказывать и управлять.
– Для начала тебе стоит стать строже.
– Хочешь строже, я буду строже. – Зейд делает вид, что не понимает о чём я и шлёпает меня ладонью, заставляя взвизгнуть. Хорошо, что когда-то, продуманный и всегда всё хорошо рассчитывающий, мой муж выбрал для нас спальню подальше от детей, чтобы они не могли слышать наших разговоров и брачных игр.
– Ты знаешь о чём я.
– Фу, не люблю, когда ты тащишь в постель бытовые проблемы. – Зейд снова меня шлёпает, он зарывается лицом между моих ног, припадает к чувствительной точке. Ласкает горошинку языком, проникает в пещеру.
Меня скручивает от сладкого спазма, вокруг пупка идёт будоражащая рябь. Вплетаю пальцы в непослушные волосы Зейда, зарываюсь в густые, чёрные пряди и притягиваю к себе.
– А я не люблю, когда ты строишь из себя супер крутого папочку, что прощает всё и вся. Почему в этом доме я страшный и злой карабинер? – Шутливо пинаю его, немного отталкиваю от себя, но стоит его языку выскользнуть из меня, как я сама притягиваю Зейда обратно.
– Потому что только дома я могу быть самим собой – ласковым ягненочком. – Он пытается сделать невинное выражение лица, но природа сотворила его черты такими хищными, что это априори невозможно.
Издаю смешок. Этот ягненочек перегрыз всех волков в округе.
Теряю мысль, потому что меня настигает оргазм. Яркая вспышка радуги в голове вытесняет всё на потом, я извиваюсь и судорожно выдыхаю, теряя связь с реальностью.
Зейд быстро забирается на кровать, избавляет меня от домашнего платья и придавливает мощным телом к матрасу. Его захват моего тела напоминает военную операцию, все действия слажены и хорошо продуманы.
Не успеваю отойти от первого оргазма, как он толкается членом внутри меня, вызывая новые огненные всполохи.
Ненасытный и нетерпеливый. Ему всегда всего мало…
За годы совместной жизни я наконец поняла о чём всегда говорил Зейд и почему называл
Зейд поставил меня четвереньки, вынуждая ухватиться руками за перила кровати. Муж накрыл меня сзади, точно повторяя силуэт моего тела. Мы слиплись в единое целое в прямом и переносном смыслах этого выражения.
– Я очень люблю тебя. – Шепчу ему, зная, как важно ему это слышать.
– Я тебя тоже, Ната… очень… люблю… люблю любить. – Он прикусывает мочку уха и шумно кончает в меня, наполняя горячей спермой, я не заставляю его долго ждать и как по команду кончаю следом, чувствуя как меня покидают силы.
Мы падаем на кровать, прижимаемся к друг другу.
Раньше Зейд скрывал своё тело, не любил показывать жуткие шрамы от кислоты, но теперь он больше не стеснялся их. Я знала наизусть каждый рубец на его теле, исцеловала каждый шрам, заверяя, что они не так ужасны как он думает. Ибрагим и Николетта вообще их не замечали.
Дети как-то само собой приняли их и не задавали глупых, не уместный вопросов, интуитивно понимая, что в этом прошлом отца не стоит копаться.
Ибрагим был копией Зейда лишь внешне, характер сына же был более мягкий и рассудительный, он никогда не лез в драку, любил читать и проводить время за интеллектуальными играми. Он не был трусом, мог постоять за себя, но не выносил насилие и даже иногда был слишком чувствительным.
Однажды во время просмотра мультика он расплакался от нахлынувших чувств. Зейд сильно растерялся и не знал, как себя вести, во вселенной мужа мужчины не должны плакать, мне пришлось объяснять Зейду, что это даже хорошо, что наш сын не такой сухарь как его отец.
Николетта же была настоящим бесконечным двигателем, влипающим в неприятности. Она во всём брала пример с Зейда, дочь умудрялась найти проблемы на ровном месте.
– Кажется, я нашла седой волос сегодня у себя в голове. – Шучу, перекатываясь на бок и заглядывая в тёмную бездну Зейда. – Вы превратите меня в старуху раньше времени.
Хегазу саркастично выгибает бровь и нежно оглядывает мои длинные волосы. У него была своеобразная зависимость от них, он категорично запрещал их укорачивать и окрашивать.
– Может, и к лучшему, тогда мне не придётся постоянно выкалывать глаза мужчинам, чтобы они не пялились на тебя. На каждом светском рауте обязательно находится идиот, что не отлипает от тебя.
– Ты преувеличиваешь.
– Я преуменьшаю.
– ПАПАААА!!!! – Истеричный крик Николетты поднял нас на ноги за секунду. Зейд быстрее меня натянул штаны и выскочил в коридор. Я натянула платье задом на перёд и побежала за ним, не разбирая дороги.
У комнаты Ники уже стоял Ибрагим, глаза сына округлились и рассматривали что-то с немым ужасом и одновременно интересом.