Карабинер
Шрифт:
Очередной день сурка. Зарядка. Завтрак. Общественно полезные работы. Потом обед. И снова работы. Особо не на что было бы жаловаться, если бы мужчины не приставали везде и повсюду. Они вылазили из каждого угла как тараканы вечно голодные и охотные до секса.
– Эй, цыпа, иди-ка сюда. – Подзывает меня мужчина по ту стороны решётки. У меня холодеет всё в груди. Мы были в тюрьме временного содержания, здесь содержались мужчины и женщины. Раздельно, конечно, но мы могли видеться на прогулках. Между нами была тонкая решётка, сомнительная преграда.
– Боже, не смотри
– Я с кем разговариваю, шлюшка? – не унимается лысый, просовывая пальцы в решётку и раскачивая её.
Боже, у меня на лбу тату шлюхи? Почему все обращаются ко мне именно так?
– Приведите её ко мне! Я хочу отодрать её в пухлый зад. Маленькая дрянь, на моём члене ты не будешь такой молчаливой.
– Пошли скорее. – Мы ретировались с улицы. Марину сразу же пригласили на допрос, а я решила вернуться в камеру. Я уже знала, что она ходит ублажать своего покровителя в обед, он работал в участке. Девушка собиралась выйти в ближайшее время на свободу, но интуиция мне подсказывала, что мужчина поиграется с ней и отправит подальше отсюда, найдя новое развлечение.
Как и всегда я не шла по коридору, а бежала сжавшись, надеясь, что никто не обратит на меня внимание.
– Оу. А кто у нас тут идёт? – жирный дежурный преградил мне путь у самой камеры будто ждал здесь именно меня. – Меня ищешь?
– Пропустите меня, пожалуйста. – Прошу его вежливо, глядя в пол. Не хочу провоцировать. Обычно мужчины ждут за что можно зацепиться, им нужен крошечный повод, чтобы напасть на тебя. – Мне нужно в камеру.
– Пошли. Там как раз сейчас никого нет. Покажешь мне, чему тебя Марго научила.
–
Все в тюрьме знали про Марго и её девочек, но самой Марго и её подельников тут не было. За деньги они избегали наказания. Разве после этого можно говорить о справедливости?
В такие моменты я начинала жалеть, что вообще пыталась что-то объяснить на допросе.
– Если тронете меня, я отгрызу Вам член. – Моя слабая угроза не могла напугать, только рассмешить. После бессонных ночей выглядела я жалко, но местным было без разницы куда засовывать член.
– Не отгрызёшь. Тебе понравится. – Дежурный протягивает ко мне руку, накрывает ладонью щёку и слегка постукивает, имитируя пощечину. Ему нравится унижать женщин, он получает удовольствие от власти. – Вы все сначала нос воротите, а потом Вас не оттащишь.
– Ты работаешь вообще? Почему я постоянно застаю тебя не за работой? – Меня спасает Сантьяго с папкой в руках. Полицейский проходит мимо нас с двумя конвоирами. Я была так напряжена, что увидела полицейского в последний момент. – Клянусь, скоро напишу на тебя жалобу.
Дежурный фыркает, но отлипает и уходит. Я выдыхаю и бегу в камеру, прячусь под одеяло и молю Бога, чтобы о моём существовании забыли хотя бы завтра. Конечно, я прекрасно понимаю, что долго так не протяну, рано или поздно кто-нибудь зажмёт меня.
Бессилие
Выдержав гляделки, я пошла на завтрак, взяла свою порцию каши и села за стол. У меня не было аппетита, пропал вкус к еде, к жизни в целом. Я ковырялась ложкой в тарелке, мечтая умереть. Исчезнуть. В голове блуждали чёрные мысли, от которых мне становилось страшно.
Я расклеилась. Сломалась. И была согласна на всё лишь бы хотя бы разочек вдохнуть свежего воздуха и не пугаться собственной тени.
– Эй, жопастая, я же сказал, что заставлю тебя орать. – лысый бугай резко сел напротив меня, наводя переполох на всех женщин в столовой. Я поняла сразу, что он проплатил, чтобы попасть в женское отделение. Марина рассказывала мне о подобном.
Такие, как Лысый сидят пожизненно, ему нечего терять и вот он развлекается как может в тюрьме временного содержания. Для него это было приключение, чисто для острых ощущений.
Я вскочила на ноги, надеясь, что успею убежать. Лысый оказался проворнее, он ухватился за резинку моих штанов и притянул обратно, уложил на стол, прямо на кашу лицом.
Мужчина зажал меня, вдавил в шершавую поверхность, залезая рукой в штаны. Я стояла неподвижно без сил, жмурясь и пытаясь абстрагироваться, не думать о мокрых лапах на чувствительной коже. Все молча с полным безразличием сидели, уткнувшись в тарелки и ждали, когда он наиграется со мной и они смогут продолжить завтрак в спокойной обстановке. Всем было наплевать на меня.
– Давай тебя там побреем? – шепчет он, проводя языком по скуле. – Люблю гладеньких девочек.
В этот момент я смирилась. У меня не было сил бесконечно бегать. Это было бессмысленно. Убегу от этого, придёт второй. Сколько можно?
Затихаю. Стою как овечка на закланье, плотно сжимая губы.
– Сука. Я заставлю тебя стонать и орать, поняла меня?
Нет. Он может испоганить моё тело, но удовольствие я ему не доставлю.
– Руки убери от неё. – тявкает старший надзиратель, заходя в столовую. Вид у него разъяренный. Я видела его лишь однажды, когда разнимали драку. Обычно он никогда не появлялся среди простых смертных. – Если не хочешь лишиться их.
Сердце замирает. Не верю своим ушам, неужели у них начали уважать права женщин?
– Какого чёрта? Это же шлюха! Я заплатил за неё. – Рычит недовольно мужчина.
– Пошёл вон. – цедит надзиратель, прогоняя и говорит более тихо, чтобы его мог слышать только Лысый… но я слышу его слова, потому что стою очень близко: если не хочешь проблем с Сирийцем, не трогай русскую. Она под ним.
Не знаю, кто такой сириец и что ему нужно, но я с облегчением сползаю на пол, сажусь и стираю ладонью липкую кашу с лица.