Карат. Чёрное сердце
Шрифт:
— Как же сильно ты прав, Габи. Ведь именно так тебя называет твоя обожаемая мама?
Что-то неуловимо изменилось.
Едва живые люди продолжали стонать и ползать где-то наверху, доживая свои последние минуты страшной и короткой жизни, наверняка моля о скорой смерти.
Габриэль так же стоял у края стола, опираясь бедром. Вот только теперь его плечи напряглись и застыли, словно он получил невидимый удар, которого явно не ожидал.
Каждый из нас понимал, что эти слова Карата были
— Зачем ты вспомнил о моей матери?
Карат пожал плечами.
— Разве не ты заговорил о том, что у каждого монстра есть сердце?
— И твое сердце в моих руках! — зарычал в этот раз сам Габи, на что Карат улыбнулся, показывая свои короткие, но всё такие же острые клыки:
— Как думаешь, а где твое?
Тишина повисла такая, что казалось, словно даже этот затхлый воздух начнет звенеть и ослеплять разрядами от перенапряжения.
…Неужели бабушка Мишки у нас?! Но как?
Габи рассмеялся, делая нервный жест рукой, при этом крепко держа ту самую незамысловатую штуку, которая могла стать смертью для нас.
— Кара-а-ат! Мастер флирта и блефа! Ты думаешь, я поверю тебе?
— Можешь не верить. Тем хуже для тебя.
— Мои люди постоянно следят за ней! — Я видела, что шуткам и расслабленному превосходству Габриэля пришел конец, потому что в каждом его слове сквозила истеричная недоверчивая нотка.
— Ты убрал своих людей, когда мы решили навестить твою маму в Париже.
— Я был там! — рявкнул Габи в ответ, улыбаясь теперь так, словно переиграл хитрого Карата и жутко гордился этим. — В доме, где вы могли бы остаться гостями! Я слышал каждое слово, которое мама поведала вам, потому что это я позволил ей поделиться с вами правдой!
— Я знаю, — кивнул Карат спокойно в ответ, пока мои глаза округлялись от всего услышанного. — Мне жаль, что на долю твоей матери выпали такие страдания. Она сильная женщина.
— И она спокойно осталась дома, когда вы ушли, так и не поняв, что я всё это время был рядом!
— Мы ушли, чтобы дать тебе возможность скрыться, потому что знали, что ты еще появишься на нашем пути. — Хитрый блеск неоновых глаз Карата только раздражал Габриэля, потому что здесь и сейчас рушились все его планы.
— Вы все были в гостинице!
— Не все.
От усмешки Карата Габриэль побледнел.
— У тебя ведь есть возможность посмотреть видеозаписи в режиме реального времени с камер, которые установлены в доме твоей матери. Посмотри и убедись, что там ее нет. Как нет и в самом Париже.
Такого не ожидал никто!
Особенно Габриэль, который вдруг заметался, очевидно понимая, что в этой ситуации Карат не лжет и не пытается вывести его на эмоции, подталкивая к роковой ошибке.
Странно, что он не попытался последовать
— Мне ничего не ст'oит убить твою девчонку!
— Как и мне твою мать, Габи, — пожал плечами Карат, чуть прищуриваясь, что выдавало его ярость.
— Думаешь, ты выберешься отсюда живым?
— Я пришел сюда не ради жизни, а с предложением к тебе. Просто хотел быть уверен, что ты меня услышишь и воспримешь мои слова верно.
Габриэля на самом деле трясло от собственной ярости и вместе с тем беспомощности, ведь он прекрасно понимал, что если убьет меня и Карата, то не сможет найти свою мать настолько быстро, чтобы спасти ее из лап ненавистных зверолюдей.
— Что ты хочешь от меня? — прорычал мужчина, в этот раз не понимая, что при всей своей похожести на людей в душе он был таким же зверем, как и мы.
Он был Кадьяком.
И его кровь, пусть даже не чистая, могла гореть и полыхать от эмоций, сметая в душе все устои и преграды, навязанные человеческим обществом.
— Справедливого боя. Все твои силы против наших сил.
Карат был серьезен как, пожалуй, еще никогда на моей памяти, отчего мурашки рассыпались по моей холодной коже.
Габриэль рассмеялся.
Отрывисто, нервно. Но надменно.
Окидывая взглядом Карата, он изогнул брови, протянув:
— А ты и правда сумасшедший. За моей спиной стоит целая армия и есть вот это!
Он показал эту штуку, которая пока молчала, давая нам время передохнуть и набраться сил.
— А у нас есть Палачи, — хмыкнул Карат.
Я не была уверена в том, что Габриэль представлял, кто это такие и на что способны эти ребята, даже если они были у него под носом под видом простых Беров. Но в чем я была уверена, так это в том, что этот человек не способен понять благородные порывы и смело идти в бой, как предлагал Карат.
Видя, как этот псих потянулся к ушам, я закричала Карату, прежде чем упасть снова на пол, захлебываясь кровью:
— БЕГИ!
Боль была такой оглушающей и жуткой, словно внутри меня пустили мясорубку, которая перемалывала внутренности, кости, мозг, превращая меня в бесхребетное создание, способное чувствовать только ее. Боль.
Но страшнее было видеть сквозь тяжелые, мокрые от слез ресницы, как Карат упал тоже, закрывая уши руками, и кровь текла тонкими багровыми струйками из его рта и ушей.
Ну вот и всё…
Наша сказочная немыслимая любовь была такой короткой, но такой сладкой. И я была рада только одному — что мы умирали вместе, пусть даже не в силах держать друг друга за руки.