Карфаген атакует
Шрифт:
Появившись вскоре в долине реки По, римский консул решил взять власть в свои руки. Желая реванша, Публий Корнелий Сципион, не долго думая, атаковал Ганнибала у реки Тичин. Но лихой кавалерийский наскок — а бой велся преимущественно всадниками — не удался. Испанская конница Ганнибала оказалась гораздо лучше обучена и превосходила римлян количеством. А, кроме того, Ганнибал пустил в дело боевых слонов, просто-напросто растоптавших половину сил консула. В таких условиях нападение Сципиона являлось большой глупостью. Он, похоже, надеялся на внезапность и свою смелость, но в итоге просчитался. В общем, римская конница была разгромлена, а сам Сципион ранен и едва спасся.
Так
У самого спуска в долину их встретили послы дружественных племен — бойи, инсубры и кеноманы — от которых Ганнибал узнал, что жадные альпийские горцы в последний момент предали его из-за происков римлян, взяв золото и у них, несмотря на то, что карфагеняне сполна заплатили за свободный проход через перевалы. Все горцы были уничтожены, но и финикийцам дорого обошлось это предательство. Теперь армия Ганибалла едва насчитывала тридцать тысяч человек, из которых двенадцать тысяч приходилось на долю кавалерии. И только пятнадцать слонов им удалось переправить через Альпы. Остальные животные замерзли или приняли иную смерть в дороге.
Однако, вождь Карфагена немедленно провел мобилизацию среди дружественных племен кельтов и быстро увеличил армию почти до тридцати пяти тысяч.
Выяснив, что инсубры теперь бьются на его стороне, Федор с осторожностью всматривался в свирепые лица кельтов из этого племени, вспоминая, как на римской службе участвовал в карательной экспедиции, посланной для уничтожения одного из племен инсубров. Находясь под присягой, Федор носил тогда форму легионера и принужден был убивать впервые увиденных кельтов. Морпех в свое время оторопел от их бесстрашия. Никто из окруженных инсубров не сдался в плен, все погибли с мечами в руках, защищая свою землю. И вот теперь им предстоит сражаться на одной стороне, и, признаться, Федор радовался этому. Кельты — хорошие воины, порой даже слишком. И где бы они ни обитали, в Испании или Италии, боевой дух присутствовал у всех кельтских племен. Видимо, поэтому Ганнибал предпочитал иметь их среди своих солдат. В отличие от римлян.
Допрос пленных после первого сражения привел Ганнибала в отличное настроение — римляне и не подозревали о планируемом вторжении, занимаясь подготовкой к собственному. Консул Публий Корнелий Сципион со своим братом Гнеем Корнелием Сципионом сами готовились вторгнуться в Испанию, но этот план сорвался, поскольку Ганнибал внезапно оказался у них за спиной. Карфагенский военный вождь объявил об этом всей армии. Он хотел, чтобы все знали — их длительный и тяжелый путь из Испании в северную Италию, занявший почти пять месяцев, был проделан не зря.
— Теперь, обосновавшись в этих землях, — говорил Ганнибал, стоя в лагере перед своими солдатами, — мы не отступим. Мы пришли сюда побеждать! Мы начнем свое победное шествие на юг и скоро будем у стен Рима!
— На Рим! — вопили пехотинцы, вскидывая в едином порыве мечи. Кричал и Федор, стоя перед строем героической седьмой спейры, где он занял место командира после смерти Магны.
Теперь он чаще виделся с Акрагаром на военных советах, хотя и недолюбливал его, в душе виня за глупую гибель сотен финикийцев под лавиной. Нередко виделся командир седьмой спейры и с самим Атарбалом, ценившим разведчиков Чайки больше других. И хотя Федор теперь мог не участвовать в разведывательных акциях, а посылать других бойцов, ведь дел у него прибавилось, но иногда он не мог устоять перед искушением. Любил он это занятие, будоражившее ему кровь. Да и пример Ганнибала, первым бросавшегося в атаку, постоянно маячил перед глазами.
Хотя Федора и изумляло, как такой стратег, как Ганнибал Барка, не отдает себе отчета в том, что его могут просто убить в одном из боев. И тогда вся испанская армия останется не просто без своего главнокомандующего — без своего знамени. Это консулы менялись каждый год, а Ганнибал оставался один у своей армии уже много лет, и замена ему отсутствовала. «Впрочем, Александр Македонский, — размышлял Федор, — тоже любил ходить в атаку и всегда возвращался живым, несмотря на то, что гарцевал перед стрелами и копьями персов. Может, они заговоренные оба?»
Вот и теперь командир африканских пехотинцев, оставшихся после перехода через Альпы числом чуть более семи тысяч, приказал Акрагару отправить на разведку именно людей Чайки. Поступила информация от пленных римских офицеров, что с побережья Адриатики в сторону лагеря Ганнибала движется со своей армией второй консул Тиберий Семпроний Лонг. Находясь на Сицилии во главе экспедиционного корпуса, Тиберий собирался вторгнуться в Африку и атаковать Карфаген. Однако, узнав о поражении Сципиона, резко изменил свои планы. Имея превосходство на море — в распоряжении консула находилось восемьдесят квинкерем — он перебросил в дельту реки По часть своей армии водным путем и теперь, двигаясь на соединение со Сципионом, искал встречи с Ганнибалом. А финикиец, скорее всего, и не собирался уклоняться.
Отдалившись от своего лагеря всего на один день пути, разведчики заметили гнездо противника. Семпроний со своей армией двигался быстро и уже почти дошел до места дислокации карфагенян.
— Похоже, это солдаты Семпрония, — проговорил Федор, разглядывая манипулу римлян, поднимавшуюся на холм с противоположного берега реки. Вслед за ней проскакали десять римских всадников во главе с декурионом. На холме виднелся только что отстроенный по всем правилам лагерь, в котором укрывались прибывшие накануне легионы.
Разведчики вели наблюдение долго, со вчерашнего вечера, и видели, как сквозь преторианские ворота в лагерь вошло не меньше тридцати тысяч человек. Об общей численности войск они могли только догадываться. Римские разъезды рыскали по всей округе, но на другой берег пока не посягали.
— Ладно, — решил Федор, — пора возвращаться. Видели мы достаточно. Что-то я продрог за ночь.
— Да, — кивнул Летис, — хорошо бы выпить чего-нибудь горячительного.
— Подъем, солдаты, — приказал Федор в полголоса десяти бойцам, которых взял с собой.
Умело используя складки местности, они практически превращались в невидимок, к тому же дополнительно закамуфлированных «маскхалатами» зелено-бурого цвета. Это нововведение появилось опять же благодаря Федору, опиравшемуся на богатый опыт российских морпехов и десантников, известный ему из прошлой жизни. К своему удовольствию, Чайка постоянно получал «зеленый свет» на внедрение свежих идей в армии Карфагена. Большинство военачальников здесь ценили инициативу и сами отличались высокой квалификацией, в отличие от римлян, где вся армия держалась на закаленных солдатах и центурионах. А консулы и военные трибуны, осуществлявшие верховное командование, кроме того, что менялись постоянно, часто еще и выбирались из сенаторских сынков или представителей тщедушной знати, не имевших понятия о том, как надо вести войну.