Карикатура. Непридуманная история
Шрифт:
В этой связи стоит вспомнить XVII съезд ВКП(б), в 1934 г. в Москве. На него со всей страны съехались делегаты, которые по праву могли считать себя победителями. Эти люди сумели отобрать власть у Временного правительства в 1917 году, удержать её в ожесточённом противостоянии с белыми армиями и интервентами чуть ли не со всей Европы. Они в невиданные в истории сжатые сроки подняли страну из военной разрухи, провели индустриализацию, коллективизацию, «разобрались» с внутренними оппозициями. Одним словом, участники съезда имели все основания с оптимизмом смотреть в собственное будущее.
Это историческое событие так и вошло в историю под названием «Съезд победителей». Правда, вспоминаем мы о нём с
Только скупая фраза кремлёвского небожителя, обращённая к очередному руководителю карающего наркомата «Ты мне его пока, Лаврентий, не трогай» могла увести жертву с края расстрельной ямы, откуда на неё уже веяло могильным холодом. Но чтобы Хозяин заступился за обречённую на заклание жертву, человек должен был доказать вождю свою необходимость в виде исключения из знаменитого правила, гласящего, что незаменимых людей в СССР нет.
А теперь поставьте себя на минутку в положение человека, занимающегося в Москве образца 1930-х годов политической карикатурой. Если, вы при этом имеете какие-то собственные нравственные принципы и убеждения и не намерены от них отступать даже под страхом смерти, то просто обречены оказаться в похоронном рву на одном из секретных подмосковных полигонов НКВД. Зачем диктаторам свободолюбивые критики существующих порядков? Им необходимы лишь послушные исполнители-пропагандисты, способные талантливо обеспечить идеологическое прикрытие планируемых политических акций.
Поэтому выжить самому и спасти своих близких, а также остаться в профессии (уход с работы тоже мог быть истолкован следователями с Лубянки как скрытый контрреволюционный саботаж) в то время можно было, только развив в себе почти животный инстинкт предугадывания того, чего от тебя хочет Хозяин, а также готовность исполнить любой приказ.
Художник и власть
Впрочем, в первое послевоенное десятилетие большевистские вожди вели себя по отношению к лояльной им творческой элите вполне по-вегетариански, позволяя даже иногда добродушно иронизировать над собой правдинским карикатуристам.
В середине 1920-х годов Борис Ефимов является обласканным властью художником. Ему всегда рады в редакциях ведущих советских изданий; он дружит со «звёздами» первой величины – Маяковским, Твардовским, Ильфом и Петровым. Такие крупные большевики, как Калинин, Луначарский, Каменев, уже упомянутый Лев Давидович Троцкий при встрече приветливо жмут талантливому молодому человеку руку и даже приглашают в гости.
По воспоминаниям Бориса Ефимовича, никто из тех, кого он в ту пору делал героями своих шаржей, на него не обижался. Правда, однажды свобода творчества чуть не обернулась для молодого карикатуриста инцидентом, который мог иметь для него самые трагические последствия.
Борис Ефимов изобразил Сталина
В 1928 году Ефимов осмелился изобразить в ироничном виде Сталина. Личность Генерального секретаря ЦК партии большевиков в то время ещё не стала объектом практически религиозного поклонения миллионов советских граждан. Это через несколько лет непременным украшением каждого учреждения и служебного кабинета станут портреты и бюсты «отца народов». А пока в Стране Советов процветал культ только одного богочеловека, чьё забальзамированное тело уже четыре года покоилось в Мавзолее. И вроде бы над преемником Ильича не возбранялось добродушно шутить в главной партийной газете, тем более что сестре Ленина – Марии Ильиничне Ульяновой, занимавшей в ту пору ответственный пост в редакции газеты «Правда», шарж на Кобу [16] очень понравился. На рисунке генсек получился низколобым, ещё более усатым, чем в жизни, в больших тяжёлых сапогах.
16
Партийная кличка Джугашвили-Сталина.
И всё-таки в редакции решили согласовать публикацию с секретариатом Сталина. Практически сразу из Кремля пришла лаконичная резолюция:
«Не печатать!». С тех пор Ефимов больше подобных непростительных ошибок не допускал. На таких последующих его работах, как «Капитан Страны Советов ведёт нас от победы к победе» (1933 г.) Иосиф Виссарионович выглядит безупречным отцом нации.
Борис Ефимов. «Капитан Страны Советов ведёт нас от победы к победе»
Зато очень скоро многие кремлёвские друзья и покровители Ефимова из героев его добродушных шаржей превратились в объекты безжалостной художественной травли. Уже в наше свободное время в своих интервью и мемуарах перешагнувший столетний рубеж мэтр неоднократно признавался, что ему было искренне жаль многих из тех, кого ему было приказано, выражаясь современным сленгом, «мочить». Например Троцкого, который, даже несмотря на свою крайнюю занятость и статус одного из наследников Ленина, тем не менее, нашёл время, чтобы написать предисловие к первой напечатанной книге молодого художника.
А однажды незадолго до своей высылки из Москвы Лев Давидович, прощаясь с посетившим его карикатуристом, на правах вежливого хозяина даже подавал ему пальто. По воспоминаниям Бориса Ефимовича, его потрясло, что такой могущественный, великий человек помогает надеть пальто простому газетчику. Тем не менее, несмотря на свою тайную симпатию к высланному из СССР политику, Ефимов будет раз за разом воспроизводить характерный интеллигентский профиль Троцкого в самых отвратительных вариациях то в образе крысы, то фашистским чудовищем, то шавкой империализма.
Борис Ефимов. Троцкий
И точно в таком же отталкивающем виде Борис Ефимов будет изображать других героев своих прежних дружеских шаржей – Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Каменева.
Художник и террор
Видимо, правы философы, утверждающие, что ни один человеческий поступок – добрый или злой – не остаётся в этом мире без последствий. За всё в этом мире когда-то приходится платить соответствующую цену. В 1938 году был арестован брат Бориса Ефимова – Михаил Кольцов, знаменитый на всю страну фельетонист, корреспондент газеты «Правда», автор «Испанского дневника» (появившегося после командировки Кольцова в охваченную Гражданской войной Испанию), создатель и первый главный редактор журнала «Крокодил», главред «Огонька».