Карл XII, или Пять пуль для короля
Шрифт:
Переправу наметали на следующий день, 18 июля, но подул штормовой ветер, и мероприятие пришлось отложить, что позволило саксонцам спокойно перебросить из-под Кокенхаузена свою кавалерию. Утром 19 июля ветер стих, и в четыре часа утра шведы бросились к реке, сели в заранее подготовленные лодки и плоты и оттолкнулись от берега. Король в сопровождении генерал-адъютанта Дюккера, шталмейстера Ройтеркранца и камер-пажа Клинковстрёма в небольшой лодке плыл в центре колонны одним из первых. Французского посла де Жискара не взяли, и он в месте с графом Пипером мог наблюдать за всем происходившим с одной из башен рижской крепости. В последний момент посол уговаривал короля отказаться от идеи форсировать Двину — ведь на том берегу были не какие-нибудь русские варвары, а отличное саксонское войско. «Пусть хоть французы!» — резко ответил ему на ходу Карл на латинском языке.
Саксонцы обнаружили десант, когда он доплыл уже до середины реки, и начали
66
Не путать с Й. Р. Паткулем. Отто Арнольд Пайкуль, по происхождению тоже лифляндеп, но выехал в Германию в раннем возрасте, во время Северной войны поступил на саксонскую службу, во время военных действий в Польше попал в плен к шведам и по повелению Карла XII совершенно несправедливо и вопреки всякой логике был казнен как перебежчик и предатель. Человек разносторонних способностей, он увлекался алхимией и в обмен на свою жизнь предлагал королю Швеции секрет искусственного получения золота.
Первым на левый берег Двины ступили лейб-гвардейцы» с гренадерским батальоном которых плыл и король; за ними со штыками наперевес бежали вестманландцм, уипландцы и далекарлийцы. Палисадные заграждения саксонцев были преодолены с ходу, и захваченный плацдарм по приказу генерал-майора Б. фон Ливена быстро был обнесен линией испанских рогаток. Нужно было делать все в большой спешке, чтобы успеть оградиться до атаки гренадеров Пайкуля. Через несколько минут саксонцы появились у плацдарма и — пехота в центре и великолепные в своем величии и блеске кирасиры по флангам — бросились в атаку. С помощью длинных пик [67] и испанских рогаток шведам с трудом удалось устоять и расстроить ряды атакующих. Саксонцы отступили, чтобы перестроиться и вновь наброситься на шведов.
67
Во всех армиях Европы пики и пикинеры были к тому времени упразднены. Карл XII в своей армии их сохранил и с большим эффектом использовал для защиты пехотинцев от атак кавалерии.
С безопасного расстояния, как пишут шведы, за битвой наблюдал князь А, И. Репнин. Он якобы выжидал момент, когда шведов опрокинут в веду, чтобы дать команду своим солдатам вступить в бой. Но когда саксонцы отступили и показали спины шведам, он будто бы моментально исчез с поля боя вместе со своим войском [68] . О. А. Пайкуль ходил в атаку на шведов еще два раза, был ранен в бою, но шведы стояли. Тогда на поле боя появился сам Штайнау и повел саксонцев в третий раз. Схватка, в которой был ранен и саксонский фельдмаршал, была ожесточенной. Саксонцы использовали свое преимущество в кавалерии. (Дело в том, что шведская кавалерия к бою практически не поспела: как только по команде Стюарта начали наводить понтонный мост, поднялась непогода, и саперам не удалось закрепить его противоположный конец на южном берегу. Мост взломало сильным ветром, и он уплыл вниз по течению. Подкрепление шведам приходилось перевозить уже в ходе завязавшегося боя все на тех же лодках и плотах, на которых высадили первую десантную группу.)
68
Эпизод с трусливым поведением А. И. Репнина в Двинском сражении приводится лишь Ф. Г. Бенгтссоном. В Головчинском деле он показал себя действительно не с самой лучшей стороны, но зато потом в
ходе войны проявил и личную храбрость, и определенные способности военачальника.
Ситуацию снова спасли 150 драбантов и 50 кавалеристов из лейб-гвардейского полка. Саксонские кирасиры первой волной смяли правый фланг шведов, и положение для шведов стало критическим. Неизвестно, как бы закончилась вся операция, если бы не храбрость и стойкость драбантов короля, Потом подоспело подкрепление, и саксонская атака задохнулась. Штайнау дал команду на отступление. Было всего 7 часов утра. Отступление происходило организованно и с сохранением полного порядка на глазах
Весь левый берег реки был очищен от саксонцев, малые крепости были взяты штурмом или капитулировали без боя, за исключением острова Лутцаусхольма, который отчаянно защищали 400 русских солдат и офицеров. Пути к отступлению для них были отрезаны, и они стояли насмерть. Штурмовали остров части засидевшегося за крепостными стенами рижского гарнизона и, как признают сами шведы, милосердия к «московитам» не испытывали. Их ненависть к противнику усилилась еще и потому, что при штурме шведы потеряли своего полковника и много «хорошего народа». В живых из защитников острова оставалось всего 20 человек, когда на острове показался Карл XII. «В то время, — сообщает нам между прочим Ф. Г. Бенггссон, — русских еще не принимали за людей, не говоря уж за приличных солдат; в них видели нечто среднее между грабителями-убийцами и паразитами, и когда предоставлялся случай, с ними не без удовольствия расправлялись на месте, предпочитая не связывать себе руки подобной скудной и бесполезной добычей». Поскольку уважаемый шведский историк (мир праху его!) дипломатично умалчивает о том, каким же все-таки образом распорядился поступить с 20 русскими солдатами самый справедливый король в мире, можно сделать вывод, что «паразиты» были уничтожены.
Потери саксонцев, по оценке Б. Лильегрена, составили 1300 человек убитыми и ранеными, включая 400 русских, в то время как шведы потеряли всего 100 человек убитыми и 400 ранеными. В плен к швецам попали 700 человек, было захвачено 36 орудий, но всего 4 знамени. Последнее свидетельствовало о том, что противник отступил в боевом порядке.
Победа была одержана, но враг сокрушен не был, и Карл XII сделал саксонскому главнокомандующему «соблазнительное» предложение: он возвращает ему всех пленных саксонцев, а Штайнау соглашается на еще один поединок со шведами в открытом поле. Естественно, саксонец соблазну не поддался и продолжил свой марш в Восточную Пруссию.
Шведский король снова стоял перед дилеммой, куда разворачивать свою победоносную армию: на юг, в Курляндию и Польшу, или на восток — на Псков и Новгород. С занятием Курляндии проблем никаких не было: польское вассальное герцогство было свободно от вражеского войска, сам герцог, только что получивший от Августа чин генералиссимуса, сбежал в Берлин. Так как проблема снабжения шведской армии продолжала стоять со всей остротой, зажиточная и не тронутая войной Курляндия могла пока послужить продовольственной базой для шведских солдат, а кроме того, ее оккупация могла хоть на какое-то время испортить настроение «любимому» кузену Карла. Поэтому шведская армия в июле была введена на территорию герцогства; были оккупированы Митава и другие города, ликвидированы или изъяты остатки саксонского присутствия, разоружены две крепости; население заставили платить контрибуцию.
Но вскоре выяснилось, что в отношении Курляндии у короля были совсем другие соображения: а почему бы не расширить шведские восточные провинции за счет небольшого, но довольно лакомого кусочка? Хлопот никаких, а выгод — масса. И король распорядился ввали на территории Курляндии шведские порядки. Скоро от населения потребовали присяги на верность королю Швеции, церковным служителям приказали читать молитвы за здоровье короля Швеции, а созданным на шведский манер налоговым властям — собирать деньги в пользу короля Швеции. Последовали и кое-какие другие меры, втягивающие Курляндию в лоно шведского королевства. На фоне всего этого как-то неубедительно звучат утверждения некоторых биографов Карла XII о том, что он воевал «ради любви к искусству». При этом, если быть до конца справедливым и принципиальным, вменить в вину курляндскому герцогу Швеция ничего не могла. Он был подневольной фигурой, и если в чем-то помогал Августу II, то делал это в силу своей вассальной от него зависимости.
Согласно первоначальным планам король должен был теперь повернуть войска на Россию. Основной армии должны были помогать наличные силы в Лифляндии (Шлиппенбах) и. в Финляндии (Крунхъюрт). В первые дни после победы на Двине эти планы оставались » силе. В августе 1701 года король Карл отдал приказ эскадре адмирала, губернатора и барона Эрика Шёблада в составе двух шняв и четырех галиотов выйти в поход на Архангельск. Польские паны по наущению Августа заклинали Карла, чтобы он не входил со своей армией в Польшу, потому что с ним воюет курфюрст Саксонии, а Речь Посполитая находится со Швецией в мире (год назад германские князья так же убедительно заклинали Карла XII не вступать на юс территорию, для того чтобы войти в Саксонию, потому «сто Август воевал с королем Швеции не как германский князь, а как король Польши!).