Шрифт:
Кармен Сильва.
Карма
По берегу одной из узких, длинных бухточек, образуемых лежащим в лесу озером, бежала толпа детей, весело крича: "Карма приехала! Карма приехала!" В маленькой лодочке, которая то скрывалась за высокими лесными деревьями, то снова показывалась из-за них, сидела молодая девушка, нежное детское личико которой было обрамлено густыми тёмными вьющимися волосами, перехваченными сзади пунцовой лентой. Её синие, как вода озера, глаза, освещённые внутренним светом, как-то странно блестели. И когда она приподнимала свои длинные, тёмные ресницы, тень от которых падала ей на щёки, в её взгляде иногда сквозил оттенок грусти. Её нежная бархатистая кожа слегка загорела, из-за ярко-красных губ видны были белые, как мрамор, зубы. Она держала в своих маленьких ручках арфу, на
Наконец лодка причалила к берегу. Дети уселись в кружок на траве, и маленькие сердца их затрепетали от восторга в то время, как песня за песней слетала с губ певицы.
Она пела о старинных рыцарях и о том, как они бились; пела об эльфах и феях, о величественных замках, где жили прекрасные дамы, о страшных чудовищах, о морях и лесах, о пчёлах и птицах. Потом она запела о том, что глубоко таится в каждой детской душе, и её маленькие слушатели с изумлением переглянулись, не понимая, как могла узнать Карма то, чего они никогда не говорили никому из взрослых.
Но дело в том, что Карма и сама была таким же ребёнком, как они, только немножко повыше их. В этом заключалась вся разница. Она чувствовала, как чувствуют дети, но знала, что явилась в мир, чтобы делать других счастливыми: только это одно и было известно ей, всё другое было скрыто от неё.
У неё и до сих пор осталось в памяти, как ангел принёс её в своих объятиях и положил около розового куста, где её нашли добрые люди, вырастившие её. Они были очень бедны и тяжёлой работой добывали себе насущный хлеб, но у них не хватило духу оставить бедняжку под розовым кустом и дать ей умереть от холода и голода, тем более, что, как они думали, ангел не без намерения положил её на их пути. Они очень удивились, узнав, что крошечная девочка умеет говорить. Она рассказала им, как ангел принёс её на землю и как он утешал её, говоря, что она послана в мир, чтобы сделать его прекраснее. Вот почему послал её сюда Бог.
Она должна была сделать мир прекраснее! Добрые муж и жена не понимали, что могло это значить. Они видели только, что сама она прекрасна. Но на свете много красивых детей, от которых мир не делается лучше, потому что сами они далеко не такие любящие и добрые, как бы следовало. Но они скоро заметили, что девочка так же добра, как и красива. Не только голос её звучал, как серебряная флейта, не только она была весела, как жаворонок, но и душа её была чиста, как капля росы, которую пронизывает солнце. Карма не могла сказать никому никакого неласкового слова и сама не слыхала их. Всё, что говорили ей, она принимала как сказанное из желания ей добра. То же доверчивое отношение привлекало к ней все сердца, и люди старались друг перед другом наделить её всем, что могло понадобиться ей, — цветами, плодами и деньгами. И всё это приносила она домой, своим названым родителям.
— Кто учит тебя всем твоим песням? — иногда спрашивали её люди.
— Ангел.
— Какой ангел?
— Тот, который принёс меня сюда. Он поёт мне, когда я сплю, и, просыпаясь, я вспоминаю его песни.
Люди с изумлением покачивали головами и уходили. Только дети не испытывали удивления. Они считали вполне естественным, что Карма поёт, как птицы, которых, наверное, тоже учит ангел. Разве сумели бы они так петь без его помощи? Карма уверяла детей, что всех их принесли на землю ангелы, от которых они могут выучиться многому в то время, как спят, если только будут повнимательнее.
У Кармы была арфа, которую дал ей старик, объяснивший, как играть на ней, и показавший ей всё, что знал сам, остальное она узнала от ангела. Её названые родители часто слышали, как она играет по ночам, а когда они входили утром, то с изумлением замечали, что она не только не смотрит усталой, но, напротив, кажется ещё веселее и оживлённее обыкновенного.
Дети очень любили спускать на воду лодочки, которые Карма делала им из широких листьев белокопытника, искусно скрепляя их между собою осокою; она делала им также маленькие арфы из камыша со струнами из паутины и клала их в лодочки. И арфы начинали играть сами собою так нежно в то время, как лодочки плыли вниз по течению, дети приходили в неистовый восторг и протягивали руки, стараясь схватить лодочки. Но те ускользали от них, а если кому-нибудь и удавалось удержать одну из них, арфа тотчас же переставала играть. Тогда дети стали горячо упрашивать Карму сделать им лодочки, которые могли бы остаться у них. И она принесла им несколько таких, сделанных из выдолбленных веток, в каждой из них сидела птичка и громко пела. А когда детям захотелось иметь арфы, которые начинали бы играть, как только на них подует ветер, Карма сделала им прехорошенькие арфы из камыша и натянула на них вместо струн свои волосы. Эти арфы привели детей в такой восторг, что они не знали, чем выразить свою благодарность доброй Карме.
Один мальчик принёс ей вишен, но как же изумились дети, когда она из их стебельков сплела им прелестные корзиночки, а из косточек с просверленными ножом дырочками сделала свистульки, которые можно было надеть на шнурок и носить на шее.
Дети стали носить Карме всевозможные плоды из своих садов, чтобы у неё было их вдоволь для еды, а она отплачивала им, делая разные музыкальные инструменты из косточек абрикосов и персиков, флейты из тростника, гитары из дынь со струнами из своих собственных волос. Каждого ребёнка она, научила играть на одном из этих инструментов, так что составился целый оркестр. Потом она выучила детей своим песням, и народ стал сходиться к ним не только из ближних, но и из дальних мест, чтобы послушать хор Кармы, которому она аккомпанировала, играя на своей волшебной арфе.
Всё это доставляло детям такое удовольствие, что не слышно стало ни о каких дурных шалостях. Дети были так счастливы, что им не приходило в голову делать что-нибудь нехорошее. Кроме того, они знали, что это сильно опечалит Карму, а они ни за что на свете не захотели бы причинить ей огорчение.
Один злой мальчик мучил бедную птичку, вырывая у неё перья из хвоста, чтобы она не могла летать. Эта жестокость привела Карму в такое отчаяние и она плакала так горько, что не могла пропеть ни одной ноты в течение целого дня. Таким образом, наказаны были все дети, и мальчику, который был виновен в этом, сильно досталось от товарищей, а птичка сделалась любимицей всего селения: дети кормили её, делали для неё гнёздышки и так ухаживали за ней, что когда у неё выросли перья, она не захотела улетать и осталась с ними. И как только Карма начинала петь, эта птичка садилась на её арфу и старалась подпевать ей. А так как это был снегирь, то он скоро выучил наизусть по нескольку отрывков из каждой её песни и соединял их вместе так уморительно, что дети хохотали до слёз, катаясь по траве.
Во время сильной жары дети устраивали над лодкой Кармы беседку из зелёных веток, чтобы она могла сидеть в тени. Им очень хотелось знать, где она живёт, так как они никогда не видели ее дома, и раз она сказала им, что ночевала с белками в лесу. На следующий день она привезла с собой пять-шесть белок, которые бегали то вверх, то вниз по её арфе. Они бросились к детям, ласкались к ним и играли с ними, а потом, как бы поддразнивая их, взбирались на деревья и, перескакивая с ветки на ветку, точно хотели сказать: "Ну-ка, попробуйте поймать меня!". Тогда Карма хлопала в ладоши и кричала: "Идите сюда!". И они в одно мгновение спускались на землю.
В другой раз Карма привезла с собой двух хорошеньких косуль, таких ручных, что они брали хлеб из рук и позволяли ласкать и гладить себя. Они стояли целыми часами, смотря на своё отражение в воде, а потом начинали прыгать так легко и высоко, что весело было смотреть на них. Но больше всего любили они оставаться около Кармы. Иногда они клали к ней на колени свои милые головки и трогательно смотрели ей в лицо прекрасными кроткими глазами, а иногда тихо лежали около неё в лодке, не вызывая ни малейшего страха.