Карманник. Королевство
Шрифт:
Как-то раз Исикава дождался, пока дед появится в клубе, и, когда тот выходил из машины, столкнулся с секретарём, державшим драгоценный портфель. Исикава молниеносно совершил подмену: спрятал добычу под пальто и уронил портфель-обманку, набитый пачками бумаги. Старик поднял муляж, понося на чём свет стоит извиняющегося Исикаву, а затем исчез в сером здании клуба вместе со своими секретарями.
В портфеле было десять миллионов иен!
— Наверное, ему нравились круглые суммы вроде десяти миллионов. Хотя он вовсе не плохой человек. Может, как и обещал на своих религиозных сходках, он и правда хотел строить школы в Судане и помогать беженцам. Подсознательно. Поэтому я просто помог осуществить его
Исикава смеялся, зажмурившись, словно ребёнок.
— В бедных странах куча народу подыхает сразу же после рождения. Только потому, что они там родились. У них даже нет времени, чтобы сопротивляться. Не хотел бы я быть тощим, как скелет, и облепленным мухами.
Не знаю, правда это или нет, но Исикава говорил, что передал миллион иен своей сообщнице, иностранке из того самого клуба, ещё миллион он потратил в тот же день, а всё, что осталось, пожертвовал какой-то некоммерческой организации. Там работала его бывшая подруга.
У Исикавы были умелые пальцы и бойкая речь. Он менял работы как перчатки и занимался карманным воровством лишь в том случае, если остро требовались деньги. Когда мы встретились с ним, он сотрудничал с известной группировкой, промышлявшей инвестиционными аферами.
— Когда я ухожу, растворяясь в толпе, у меня появляется особое чувство. Ты знаешь, время бывает разным по интенсивности. Когда играешь в азартные игры или удаётся провернуть сделку, чувствуешь напряжение. Когда нарушаешь закон или спишь с девчонкой, например подружкой мафиози, к которой и приближаться-то опасно… Что-то включается, пропитывает тебя, и это так круто! Мгновения экстаза требуют от человека, чтобы он повторил их. В такие моменты у тебя появляется ещё одна личность. Ты говоришь себе: «Вот бы ещё раз! Ещё раз пережить это!» Карманное воровство приносит мне наибольшее удовольствие…
На Исикаву был выдан ордер на арест по делу о махинациях. Он бежал на Филиппины, а оттуда — в Пакистан и Кению. Когда он вернулся, по документам значилось, будто Исикава скончался. Ему сделали новое водительское удостоверение, паспорт и свидетельство о регистрации.
— Выходит, я умер в Пакистане. Так что теперь меня зовут Ниими. Хотя я уже был Ниими, когда мы с тобой встретились. Всё сложно. Но больше ничего не скажу. И тебе лучше меня не спрашивать.
Из-за того, о чём я не должен был спрашивать, с понедельника по пятницу он сидел в пустом офисе и отвечал на телефонные звонки. Когда ему звонили, он говорил название, вероятно, фиктивной фирмы, получал корреспонденцию и очень редко встречался с каким-то человеком, вроде как главой этой фирмы. Со мной Исикава выбирался в город только по субботам и воскресеньям.
По просьбе Исикавы я несколько раз приходил в офис, чтобы ему было веселее убивать время. Однажды я столкнулся с тем человеком. Неожиданно распахнулась дверь, и, когда я с удивлением обернулся, передо мной стоял босс. Находясь в дверях, он выключил свет и оглядел комнату. Почему-то в тот момент я подумал, что не стоило мне сюда заходить. В темноте мужчина молча прошёлся по комнате.
У него были чёрные волосы и солнечные очки. Может, работал каким-нибудь брокером. Угадать возраст не удалось: он мог быть и тридцатилетним, и пятидесятилетним. Сквозь шторы падал свет с улицы, его тень растягивалась по стене офиса. Когда он двигался, то, разумеется, перемещалась и тень, звук шагов отзывался странным эхом. Посмотрев на Исикаву, он открыл сейф, вытащил оттуда около десяти миллионов иен и как ни в чём не бывало засунул их в портфель. Затем он бросил взгляд на меня, почему-то внимательно посмотрел и прошептал: «Я встречусь с тобой ещё раз».
Я не понимал, что происходит, поэтому просто смотрел на него. После того как босс ушёл, Исикава, чтобы не дать мне что-либо сказать,
— Карманная кража мне не понравилась только один раз. Во время фестиваля фейерверков. Очень редко, но случается, что богатые люди бродят в такие дни в толпе.
Посмотрев на Исикаву, я передумал спрашивать о мужчине, который только что был здесь. Наверное, происшествие относится к категории тех вещей, о которых лучше помалкивать. Я попытался стереть незнакомца из памяти, но у меня не вышло.
— Там был один тип средних лет. Он, уединившись с любовницей, смотрел на фейерверк из окна гостиницы. Девица убедила его спуститься вниз поесть жареной лапши якисоба или прогуляться… Я с детства люблю фейерверки. Ведь это лучшее развлечение, которое бесплатно показывают даже беднякам… Огни взлетают в небо, и все люди перед ними равны.
Иногда у Исикавы было такое наивное выражение лица, что он казался беззащитным. Однако в комнате ещё витала тень недавнего посетителя, и его взгляд был беспокойным.
— На самом деле, это и правда красиво. Самая красивая вещь в жизни. Во всём мире… Но ведь мы можем использовать эту красоту, чтобы добиться своей цели, верно? Пока все увлечены красотой, мы не любуемся ею, а смотрим на карманы. И это… даже не знаю, как описать…
Вот и всё, что он сказал тогда.
Меня привлекало его мастерство. Тремя пальцами он захватывал кошелёк, передавал его мне, и, когда я вытаскивал содержимое и возвращал бумажник Исикаве, он уже брал следующий. Даже не глядя на лицо владельца, он клал первый кошелёк в его карман. Для меня в тот момент движения Исикавы были самим воплощением красоты. Я тогда и не думал, что эта красота может исчезнуть с моих глаз…
5
Когда я оказался на улице, дождь уже прекратился, так что зонтик я бросил в корзинку соседского велосипеда. Я застегнул пальто на все пуговицы и, проигнорировав кошку, которая почему-то увязалась за мной, вошёл в супермаркет.
В магазине было тепло, я стал потеть. Мне показалось, что я увидел Татибану, потом понял, что здесь его не может быть, и вздохнул с облегчением. Один из сотрудников смотрел на меня. Я положил в корзинку яйца, ветчину и хлеб, взял с полки минеральную воду и направился к кассе.
Я пытался понять, зачем вернулся в Токио. После того масштабного и серьёзно спланированного преступления я осознавал, что возвращаться сюда опасно. Я хотел знать, что случилось с Исикавой, но не был уверен, что причина в этом. Принимая во внимание мрачные обстоятельства того дела, я догадывался, что Исикава, скорее всего, мёртв. Приезд в Токио не сулил ничего хорошего.
На глаза мне попались мать с ребёнком, я остановился. Крашеная шатенка с жиденькими волосами, стянутыми в хвост, коленкой легонько толкнула мальчишку, и в этот момент он положил упаковку с рыбой в бумажный пакет «Uniqlo». Внутри находилось полотенце, которое и прикрыло добычу, когда он встряхнул пакет. У меня сильно застучало сердце, сделалось гадко. Мальчик хватал продукты с весьма серьёзным выражением, пытаясь действовать, как велели. Он работал умело. Наверное, мать всё продумала: если мальчишку и схватят, она успеет смыться. Его тонкие ножки торчали из-под синих укороченных штанов, рукава и карманы зелёного свитера были изношены. В магазине играла лёгкая приятная музыка, и эта парочка бросалась в глаза. Я стоял и внимательно рассматривал одежду худенького ребёнка. Женщина стукнула его — наверное, из-за того, что он медлил. Другие покупатели обернулись на них, но мальчишка улыбался. Мне показалось, ему сейчас должно быть стыдно. Неестественной улыбкой он пытался прикрыть стыд за свою мать, сказать окружающим, что он не ребёнок, с которым дурно обходятся, и его мать не из тех женщин, что обижают своих детей.