Каролинец
Шрифт:
Но и тут возможности не представилось. Как только последняя скрипичная нота потонула в поднявшемся шуме, Том Айзард, расфранченный так, словно взял за образец павлинью расцветку, ринулся к ним, претендуя на следующий танец с Миртль. За ним уже толпились другие кавалеры, и, когда ее светлость протиснулась меж ними, чтобы помочь мисс Кэри выдержать эту натуральную осаду, Мендвилл выбрался из толпы и пошел прогуляться по залу, оставаясь равнодушным к манящему блеску моноклей почтенных вдов, которого мужчинам его наружности и происхождения никогда еще не удавалось избежать.
Возле двери меньшего зала, в котором были выставлены пустовавшие пока карточные столы, капитан наткнулся на сэра Эндрю, который только что покинул лейтенанта Гасконя, офицера с «Тамар». Сэр Эндрю был заметно встревожен. Он не привык прятать свои чувства, и сейчас на его породистом лице отражались мысли, которые никак нельзя было назвать приятными.
— Роберт, вы знаете, что мне сейчас рассказали? — окликнул он родственника и тут же продолжил, не дожидаясь ответа: — Что Миртль побывала на борту британского шлюпа! — И с кем бы вы думали? С Гарри Лэтимером! — Он явно ожидал, что этот факт будет воспринят как чудовищный.
Однако реакция Мендвилла едва ли его удовлетворила:
— Они находились там в компании с ее светлостью.
— Вы об этом знали! — сэр Эндрю был поражен. — И вы ничего не сказали!
— Почему вас это тревожит? Так ли это важно?
— И это говорите мне вы! Если ее светлость настолько не уважает своего мужа, что показывается в обществе откровенного бунтовщика, то это вовсе не означает, что моей дочери позволено столь же не уважать себя и меня. Всем известно, что я отказал Лэтимеру от дома. То, что Миртль видели вместе с ним, ставит нас обоих в двусмысленное и нелепое положение. Кроме того, разве она не уверяла, что никогда не будет с ним даже разговаривать? Она ведет двойную игру, Роберт, вам не кажется?
— Я уверен, что Миртль не способна на двойную игру. Можете быть спокойны — она была совершенно искренна в своих намерениях.
— А с какими такими намерениями она ездила на шлюп?
Капитан Мендвилл нашел убежище в философской неопределенности:
— Кто может постичь женщину?
— Подите вы к черту вместе со своим фиглярством. — Сэр Эндрю был раздражен и не выбирал выражений. — Надо срочно во всем этом разобраться.
Мендвиллу подумалось, что, действительно, это не помешает. Но его, по крайней мере, утешало, что этот осточертевший до предела Лэтимер отныне больше не доставит ему хлопот.
Так он и стоял, вяло пытаясь унять сэра Эндрю, когда скрипки, по знаку учителя танцев мосье Поля, владельца школы на Куин-стрит, заиграли вступление, приглашающее танцоров в центр зала. Шум и болтовня поутихли, хаотичное движение множества нарядных дам и кавалеров приняло более упорядоченный характер, они разбились попарно и устремились к своим местам.
Через освободившееся пространство к сэру Эндрю и капитану Мендвиллу подошел пухлый, как херувимчик, юный джентльмен в черном глухом облачении англиканского священника с ниспадающим на грудь белым воротничком и в белом, перетянутом лентой парике. Он был явно приветлив, но, судя по некоторым признакам, навязчив. Так оно и оказалось: он бесцеремонно вмешался в разговор капитана с баронетом и разразился восторгами и похвалами в адрес празднества, лорда и леди Уильям Кемпбелл, Майлса Брютона и его очаровательной супруги и, наконец, вообще всего колониального общества.
Мендвиллу быстро наскучило его занудство, и он не пытался это скрыть. Но почтительно относившийся к духовенству сэр Эндрю старался отвечать любезно. Лишь только выяснилось, что преподобный мистер Фэвершем — капеллан корабля «Тамар», а сэр Эндрю вознамерился задать ему несколько вопросов, как мимо прошли Том Айзард под руку с Миртль. Она взглянула на мужчин и улыбнулась. Улыбка эта предназначалась, главным образом, отцу и Мендвиллу, но священник, ничего не знавший о своих собеседниках, принял ее целиком на свой счет. Он склонился в низком поклоне, выпрямился, и лицо его расплылось в самодовольной улыбке.
— Прелестное дитя, — промурлыкал он.
— Кого вы имеете в виду, сэр? — обернулся баронет.
— Э-э… м-м… — Служитель церкви, невольное орудие Судьбы, порылся в памяти и, несмотря на то, что был предупрежден об осторожности, проговорился: — Да! Миссис Лэтимер.
— Миссис Лэтимер?! — Брови сэра Эндрю полезли вверх.
У Мендвилла перехватило дыхание. Кольцо и книга! Каким же он был идиотом, когда отмахнулся от единственно возможного объяснения этого сочетания! А оно само напрашивалось. Капитан с шумом выдохнул воздух. Никаких дополнительных расспросов ему уже не требовалось.
Но изумленный сэр Эндрю все еще выпытывал у мистера Фэвершема:
— Миссис Лэтимер? Которая здесь миссис Лэтимер?
Священнику этот допрос не понравился. Он разбудил его мыслительные способности и заставил осознать, какую он совершил оплошность.
— М-м… Кажется, я обознался, — произнес он, запинаясь, — наверное, ошибся именем.
— Ну, нет, — тихо сказал Мендвилл, взяв его под локоть. С виду он был спокоен, хотя губы его побелели. — Вы нисколько не ошиблись. Вы ведь обвенчали их на корабле сегодня утром, не правда ли?
— Так это уже известно? — Преподобный мистер Фэвершем облегченно улыбнулся. — Слава Богу. Я испугался, что сболтнул лишнее.
Вдруг он почувствовал, что руку его сдавило будто железной хваткой, и вздрогнул от боли. Сэр Эндрю обладал большой физической силой, а в эту секунду он и не думал ее сдерживать.
— Войдемте-ка сюда, сэр! — прошипел он сквозь зубы и насильно втолкнул несчастного священника через порог маленького пустого зала. Мендвилл последовал за ними, предусмотрительно закрыв за собой дверь. Можно было не сомневаться, что в любой ситуации он не упустит существенных деталей.
Прижавшись к одному из карточных столов, ангелоподобный мистер Фэвершем в ужасе взирал на мощную фигуру, нависшую над ним. Баронет с угрозой в голосе потребовал от него объяснить не увиливая, кого тот обвенчал и когда.
— Сэр… я… я протестую. Как вы со мной разговариваете! Вы не имеете права…
— Это я-то не имею?! — взревел баронет. — Да вы знаете, с кем говорите? Я — сэр Эндрю Кэри, отец мисс Кэри, которую вы назвали миссис Лэтимер. Так что, сэр, советую быть со мною предельно кратким и откровенным. Я не потерплю вранья.