Каролинец
Шрифт:
— Сэр Эндрю! — ерепенился маленький человечек, — вранье не входит в мои привычки. Я попросил бы вас уважать мой сан!
— Будете вы отвечать, в конце концов? — рявкнул сэр Эндрю.
Но мистер Фэвершем уже справился с собой и презрительно скривился:
— Нет, сэр, не буду. Мне не нравятся ваши манеры, сэр. Они мне не нравятся чрезвычайно. Это манеры грубияна… Э-э… плантатора. Каковым, я полагаю, вы и являетесь. Прошу меня больше не задерживать. — Фэвершем пытался найти спасение в чувстве собственного достоинства и высокомерии, которое оправдывалось
Сэр Эндрю весь затрясся от ярости, сгреб его в охапку и чуть было не вытряхнул из маленького джентльмена душу.
— Сэр, вы изволите шутить со мною?! Вы не уйдете отсюда, пока не ответите!
Пришла пора Мендвиллу вмешаться. Он был зловеще спокоен.
— Сэр Эндрю, есть ли в этом такая уж необходимость? Что может его преподобие добавить к тому, что он уже сказал? Практически он сознался в том, что обвенчал этим утром Миртль и Гарри Лэтимера. И если бы у меня была голова, а не кочан капусты, я догадался бы об этом и без него. Видит Бог, мне хватало материала для умозаключений.
Сэр Эндрю смотрел на священника безумными глазами, все еще не ослабляя свою страшную хватку, и тяжело дышал.
— Это правда? — прохрипел он. — Одно слово, сэр — это правда?!
В этот миг дверь отворилась, и на пороге появилась Миртль. Она заметила, как отец втолкнул капеллана в комнату, а затем Мендвилл закрыл за ними дверь. Ей сразу стало ясно, что случилось. И, как только она смогла выйти из танца, они с Томом Айзардом, пришедшим следом, поспешили вмешаться в эту дикую сцену.
Бледная, но очень спокойная, она держалась прямо и независимо. Она даже обрадовалась этой возможности прекратить обман.
— Что ты хочешь узнать, папа? — с этими словами она шагнула в комнату.
Том вошел за ней и снова запер дверь. Если разразится скандал, а Том был уверен, что скандал неминуем, то желательно обойтись без свидетелей.
Сэр Эндрю выпустил священника и повернулся к ней. Его мясистые щеки побагровели, а глаза налились кровью.
— Мне сказали, что ты сегодня утром вышла замуж! За… за Гарри Лэтимера! Но я… я не хочу верить этому, не хочу!
— Это абсолютная правда.
— Правда?! — Он сверлил ее взглядом, выпятив челюсть. — Правда! — Сэр Кэри тяжело осел на стул и оттолкнул капеллана, само присутствие которого его теперь оскорбляло.
Капитан Мендвилл хлопнул мистера Фэвершема по плечу и кивком указал ему на дверь. Радуясь возможности избежать неприятной сцены, виновником которой он себя считал, мистер Фэвершем поспешил ретироваться.
— Простите меня, мисс… миссис Лэтимер, — виновато ссутулившись, пробормотал он, — я был ужасно неосторожен.
— Может быть, это даже к лучшему, сэр, — ответила она и даже ободряюще ему улыбнулась.
— Вы можете отчасти загладить вину, — надменно бросил капитан. — Не проговоритесь больше никому о том, что здесь произошло — даже леди Кемпбелл. Этим вы поможете нам… свести ущерб
— Обещаю вам, сэр, можете на меня положиться.
— Буду весьма обязан. Ваш покорный слуга, сэр, — Мендвилл поклонился и распахнул перед капелланом дверь.
Миртль сделала несколько шагов в направлении отца, тот шевельнулся и снова уславился на нее налитыми кровью глазами.
— Ты вероломная, лицемерная дрянь! — прорычал он срывающимся от боли и ярости голосом. — Подлое создание! Так провести нас! Так заморочить нам голову! Сказать, что порвала с этим негодяем Лэтимером, а тем временем исподтишка затевать черт знает что!
— Неправда, отец. Я не лицемерила. Когда я говорила тебе, что порвала с Гарри, я сказала правду.
— Правду?! После всего, что натворила, ты еще смеешь лгать мне в лицо!
— Сэр Эндрю! — остановил его Мендвилл, положив руку ему на плечо, — вы несправедливы. Истина не всегда такова, какой кажется на первый взгляд.
— Вы хотите меня уверить, что это венчание было вовсе не венчанием? Не будьте глупцом, Роберт. Мы имеем дело с фактом, а не со словами. — Кэри уперся кулаками в покрытый зеленым сукном стол. — Факты — упрямая вещь и не поддаются ложному истолкованию. Они говорят сами за себя.
— Отец, выслушай меня! — бесстрашно вступила в разговор Миртль. Она была очень бледна.
— Зачем мне тебя слушать? Что бы ты ни сказала, ничего уже не изменишь. Ты вышла замуж. Вышла за Гарри Лэтимера — за мятежника, убийцу, человека, который совсем недавно едва не угрожал моей жизни. И это моя дочь! Боже мой!
— он воздел руки к небесам, потом уронил их на колени и свесил подбородок на грудь.
Миртль торопливо рассказала ему обо всем. Как она обманулась, когда поверила, что ее любовь умерла. О том, как все изменилось, когда жизнь Гарри оказалась под угрозой. О своей попытке убедить его спасти свою жизнь и о его упрямстве.
— Тогда я поняла, что его нежелание уезжать тесно связано со мной и с моим к нему отношением. И вот, чтобы спасти его, пока еще не поздно, я дала ему единственное и несомненное доказательство моей верности и преданности.
При этих словах отец резко поднял голову и снова начал жечь ее взглядом.
— Твоей верности и преданности? Верности и преданности предателю, бунтовщику? А как быть с верностью и преданностью твоему королю?
Он выдвинул, как ему казалось, сокрушительный аргумент. Но она ответила, страдальчески улыбнувшись одними уголками губ:
— Что значит для меня король, в конце концов? Голая идея. Немногим больше, чем просто слово. А Гарри — это реальность. Человек, которого я люблю с детства. Что мне политические убеждения в сравнении с его жизнью? Откуда мне знать, что прав не он, а ты?
— Откуда тебе знать? — недоверчиво повторил сэр Эндрю. Такое кощунство ужаснуло его. — Откуда тебе знать…
— В самом деле, папа! Он же не единственный мятежник в Америке…
— Еще бы! — послышался голос Тома.
Никто не обратил на него внимания. Миртль продолжала: