Каролинец
Шрифт:
— В Чарлстоне все лучшие, все талантливые люди давно объединились в оппозицию правительству короля. Неужели все они неправы? А те немногие, кто думает, как ты — неужели настолько правы, что Гарри вышвырнут и проклянут только за то, что он ставит долг перед страной выше личных интересов? Когда человек так поступает, это означает, по меньшей мере, что его убеждения искренни. Ты сам все время говоришь о долге и преданности королю. Ты внушал мне это, как «Отче наш». Но что ты сделал, чтобы помочь своему делу? Гарри предоставляет свои суда, тратит свои деньги и рискует жизнью ради идей, в которые он верит и которые ты презираешь. А потратил ты хоть один-единственный шиллинг на свое святое, но пошатнувшееся дело?
— Остановись! — вскричал он, задыхаясь.
Но Миртль неумолимо продолжала:
— Вчера я оказалась перед мучительной и горькой дилеммой. Я не знала, что думать, чему верить, пока мне не пришло в голову взвесить, чего стоят твои убеждения и убеждения Гарри — просто сравнить, что каждый из вас делает ради своих убеждений. И после этого сравнения, отец, во мне осталось только сожаление. Сердце мне разрывалось от горя, которое я должна была причинить тебе своим поступком. Но я должна была так поступить. И других сомнений у меня не осталось, как не осталось опасений за политические взгляды Гарри.
Кэри был раздавлен, морально разгромлен тяжелой артиллерией ее обвинений. Он видел себя в роли сурового обличителя, а превратился в обвиняемого. Ища поддержки, сэр Эндрю беспомощно взглянул на Мендвилла, но лицо капитана по-прежнему было бесстрастной маской.
— О, Боже мой! Он заколдовал ее!
Мендвилл промолчал. Он поедал глазами Миртль, которая вновь печально улыбнулась и покачала головой.
— Мы с Гарри не обсуждали этого. Все, о чем я тебе сейчас сказала — мои собственные мысли.
— А теперь, мадам, извольте выслушать мои, — желчно возразил отец. — Не знаю, что устроила ты самостоятельно, а в чем помогла тебе твоя подружка-мятежница Салли Айзард со своим братцем, который, кстати, может передать ей мое мнение о ней, но я благодарю Всевышнего, по промыслу которого мне вовремя стало обо всем известно.
— Вовремя? Что ты имеешь в виду?
— Вовремя, чтобы успеть принять меры. — Его уверенность крепла. Он теперь понял, как справиться с этими грешниками и вернуть все на круги своя.
— Вы забыли только об одном — о брачном законе колонии. Ты еще несовершеннолетняя, Миртль, и поэтому твой брак не может считаться действительным без моего согласия. — Он злорадно скривился и повторил зловеще: — А вы об этом забыли.
Внезапно, не успела она ответить, Мендвилла осенило, зачем для венчания был выбран британский шлюп.
— Нет, отец, — грустно сказала Миртль, — об этом мы не забыли. Законы колонии не действуют на английских кораблях. По законам Англии мой брак действителен, и нет на свете силы, которая могла бы расторгнуть его. На корабле мы находились на территории Англии.
Сэра Эндрю как будто поразил столбняк, он почти утратил способность соображать и лишь бормотал что-то невнятное. Через некоторое время он снова перешел на связную речь.
— А-а, так значит, все подстроила эта подлая девка, Салли Айзард! Самой тебе никогда бы не додуматься до такого. Паршивая дрянь!
Том шагнул вперед.
— Держите себя в руках, сэр Эндрю. Вы говорите о моей сестре.
— Вы… вы… — От бешенства баронет не находил слов.
Пришлось опять вмешаться Мендвиллу.
— Вы говорите о супруге губернатора, сэр Эндрю. Вас могут услышать…
— Проклятье! Я и хочу, чтоб меня услышали. Я намерен высказать ей в глаза все, что я о ней думаю, и пусть лорд Уильям вызовет меня за это на дуэль. Да он и сам-то просто надутый индюк, дешевая марионетка, послушная любым прихотям своей жены-мятежницы! Наместник короля! Прости, Господи. Они услышат правду…
— Сэр Эндрю! Сэр Эндрю! Ради Бога! — урезонивал его Мендвилл с некоторой даже властностью в голосе. Взяв баронета за плечи, он насильно усадил его в кресло.
— Оставьте нас вдвоем, прошу вас, — взмолилась Миртль.
Но этого Мендвилл сейчас меньше всего желал.
— Не теперь, Миртль, не теперь, — пробормотал он тихо. — На самом деле, лучше бы вам оставить его со мной. — Он приблизился к ней вплотную и еще понизил голос. — Я думаю, что смогу утихомирить его — заставлю посмотреть на вещи здраво. Идите и положитесь на меня, — он сжал ей руку и ощутил ответное пожатие. Мендвилл проводил Миртль к двери и подал знак Тому Айзарду, чтобы тот ее сопровождал.
— Положитесь на меня, — повторил он, когда она выходила, — я постараюсь помирить вас. Все будет хорошо, Миртль.
Она доверяла ему, чего нельзя сказать о Томе, но Том держал свои мысли при себе.
Оставшись наедине с баронетом, Мендвилл оживился, сбросив каменную маску.
— Сэр Эндрю, зло свершилось, и роптание на судьбу по такому поводу никому еще не помогало.
— Приберегите ваши пошлости для кого-нибудь другого, — скривился сэр Эндрю, — они здесь тоже не помогут.
— Любую крепость можно разрушить и сравнять с землей.
После этой фразы баронет резко вскинул голову, а капитан продолжал приглушенным голосом:
— Жены, сэр Эндрю, бывает, становятся вдовами. И если бы Миртль внезапно овдовела, едва обвенчавшись, зло превратилось бы просто в неприятный эпизод.
— Да, если бы, если бы… — Сэр Эндрю задержал на нем пристальный взгляд. Хотя губы Мендвилла не дрогнули, ему почудилось, что в них таится ухмылка. — У вас есть что предложить? — спросил он наконец вполголоса.
Мендвилл ответил, делая паузу после каждого слова: