Каролинец
Шрифт:
На следующий день ранним утром авангард армии Превоста под командованием его брата, полковника Превоста, состоявший из нескольких отрядов шотландских горцев и гессенских наемников и насчитывавший около восьмисот штыков, переправился через Эшли и подступил к городу. Сам генерал с главными силами армии и тяжелым обозом пока оставался на южном берегу реки.
Граф Пуласки примчался верхом с заставы Хэдрелл, выстроил свой легион за линией укреплений и, вытянув у губернатора согласие, произвел по-рыцарски отважную, но бессмысленную вылазку. Британцы быстро отбросили его назад, частично рассеяв атакующих, и преследовали их до тех пор, пока до передовых укреплений не осталась одна миля. Здесь чарлстонская артиллерия, прикрывавшая отход Пуласки, отсекла наступающего противника. Вражеский отряд остановился и выстроился вне досягаемости ядер, но в пределах видимости защитников, уже занявших свои укрепленные позиции.
За позициями, в городе, царили тревога и волнение, но паники не возникло: жители помнили заверения Молтри, что у него хватит сил сдержать натиск, и британцы не войдут в Чарлстон.
Однако не все разделяли эту уверенность. В полдень поджарый, остроглазый офицер в выцветшем мундире с эполетами и знаками различия полковника проскакал вдоль расположения войск к баррикадам у городских ворот. Здесь на военный совет с губернатором собрались Молтри и группа офицеров, в которую входил и Лэтимер.
При приближении полковника Ратледж оглянулся — это был Сенф, отвечавший за инженерные работы.
— Ну? — встретил его Ратледж, — Докладывайте.
Полковник покачал головой.
— Мы очень слабы. Брустверы слева от нас не шире четырех футов и далеки от завершения.
— Но работы не прекращаются? — спросил, повышая интонацию, губернатор.
— Нет, можете удостовериться, — и Сенф указал на группу рабочих, энергично машущих в отдалении кирками и заступами. — Однако штурм может начаться в любой момент, и как мы тогда сможем их остановить?
— Наше положение лучше, чем было в форте Салливэн. Тогда генерал Ли предрекал бойню, а это был солдат с большим опытом. И бойня там действительно была — для тех, кто атаковал. Скверные были бы наши дела, полковник, если бы мы зависели от нескольких футов земли. У нас найдется, чем огорошить этих джентльменов, когда они придут за разрешением войти в город. — Он повернулся, ткнув тростью в сторону вражеской колонны. — Думаю, они это тоже подозревают. Ибо, как вы могли заметить, что-то они не торопятся отведать нашего гостеприимства.
В ответ раздался общий смех; Ратледж к нему, однако, не присоединился. Он стоял с отсутствующим видом и, теребя подбородок, угрюмо глядел на далекие перестроения противника и облака пыли, зависшие над его колоннами. День был солнечный, безветренный, и близилось самое пекло.
— Да, они пока скопились на том берегу, — ответил Сенф и вздохнул. — Будь в нашей власти задержать переправу их главных сил всего на сутки!.. — Казалось, полковник рассуждает вслух, хотя, видит Бог, он не страдал такой привычкой. — Эх, только на двадцать четыре часа! — повторил он.
Молтри не считал фактор времени настолько важным.
— Пф-ф! Какая разница — сегодня или завтра? Мы всегда готовы к дружеской встрече.
— Да? — Ратледж чуть не вывернул шею, смерив его взглядом. — Я молю Бога, чтобы они тоже так думали. Сейчас-то их неведение очевидно. Знай они нашу численность, они бы не медлили с атакой.
Не дожидаясь ответа, он спустился с насыпи и подошел к своей лошади, которую грум держал под уздцы. Молтри и Лэтимер последовали за ним. Уже сев в седло, Ратледж сказал:
— Самое главное, позаботьтесь, чтобы вдоль всей линии укреплений были выставлены зоркие наблюдатели и чтобы никому ни под каким предлогом не удалось перебежать к неприятелю. — Он говорил с подчеркнутой напористостью.
— Ну, разумеется, — ответил генерал. — Делается все, что нужно. Я выставил дозоры даже вдоль побережья.
— И никаких передвижений войск без согласования со мной. — Последнее распоряжение Ратледж отдал уже на скаку.
Молтри стоял, молчаливый и хмурый. Наконец криво усмехнулся и глянул на Гарри.
— Форменный деспот!
Но Гарри не улыбнулся в ответ. Он весь кипел от негодования.
— Иногда я не понимаю, кто здесь командующий?
— Не горячись, Гарри, — остановил его Молтри. — Пусть так. Он действует по собственному секретному плану.
— Какие могут быть секреты от командующего! — воскликнул Лэтимер. — Удивляюсь вашему долготерпению!
— Я терплю, потому что безоговорочно ему доверяю. Он сердцем болеет за родину, у него светлая голова и сильная воля. Я не уверен, что сам в той же степени обладаю этими качествами. Только глупцы, Гарри, не видят границ своих возможностей.
Они сели верхом и поехали в город. Проскакав по Брод-стрит, они миновали широкие ворота, у которых были выставлены часовые, и оказались в саду, окружавшем резиденцию Молтри. И снаружи и внутри она теперь более или менее соответствовала своему временному назначению штаб-квартиры. У подъезда стояла охрана, а в холле дежурили два ординарца. Помимо кабинета, для нужд штаба в первом этаже была выделена освобожденная от лишней мебели библиотека. Миртль с сыном могли, за исключением столовой, пользоваться лишь верхней частью дома.
Гарри намеревался сразу идти к ним, но в холле заметил двух ополченцев, охраняющих какого-то человека. Один из солдат, указывая на незнакомца, доложил:
— Сэр, мы схватили его между старым пороховым складом и Тропой Влюбленных. Он пробирался в сторону линии фронта и явно старался сделать это незаметно.
Молтри впился в человека своими маленькими, острыми глазками. Это был оборванный, хилый парень в куртке ремесленника, с землистым от страха лицом.
Молтри не вылезал из мундира уже часов тридцать, впереди у него была очередная бессонная ночь, которую ему предстояло провести на подступах к городу, и генерал хотел, пока позволяла ситуация, хоть несколько часов отдохнуть. Сон был сейчас, можно сказать, его обязанностью — не только перед собой, но и перед штатом. Поэтому он поручил пленника Лэтимеру и ушел вверх по лестнице.