Картины былого Тихого Дона. Книга первая
Шрифт:
К этому Чингильскому перевалу 17 июля 1854 года быстро шел Эриванский отряд генерал-лейтенанта барона Врангеля. В составе этого отряда было семь сотен 4-го и 23-го донских казачьих полков. Турки сильно укрепились на Чингильском хребте. Их там было до 15000, в нашем же отряде было немного более 5 тысяч человек. От самого Игдыря широкою лавою раскинулись 2 сотни 23-го полка под командой есаула Степюкина, сотня куртинцев и восемь сотен 23-го полка и милиционеров под командой полковника Хрещатицкого, командира 23-го полка. Они и начали бой и открыли первыми неприятеля, засевшего за черными камнями и острыми хребтами скал. Как только получилось донесение от казаков, пехота начала развертывать боевые цепи, а казаки под огнем неприятеля проскакали за пехоту, стали сначала
24 июня отряд генерала князя Бебутова, стоявший под Александрополем, перешел через реку Каре-чай и, минуя Баш-Кадык-Ларское поле сражения, где с такою честью дрались войска отряда в прошлом году, обогнул Караял и расположился лагерем между деревнями Кюрюк-Дара и Полдырван. В отряде кн. Бебутова было около 18000 человек, в том числе донские казачьи 4-й и 20-й полки и донские б-я и 7-я батареи.
В 12-ти верстах от нашего лагеря стояла 60-тысячная турецкая армия. И так, друг против друга, простояли и мы, и турки, ничего не делая, целый месяц.
22 июля гром пушек, доносившийся со стороны Арарата, а затем и гонцы принесли известие в наш лагерь о победе отряда генерала Врангеля на Чингильском перевале. 23 июля, вечером, армяне, жившие недалеко от турецкого лагеря, прибежали к нам и говорили:
– Турецкие обозы идут из лагеря к Карсу. В палатках у турок все уложено, конница поседлала лошадей, у пушек лошади в хомутах, пехотным солдатам раздали ром.
Князь Бебутов, выслушав армян, решил, что турки отступают, и приказал их преследовать.
Всю ночь укладывались в нашем лагере и незадолго до рассвета выступили и пошли к Карсу. Не прошли и трех верст, как на востоке заиграла заря и в бледном свете утра вдали показались движущиеся черные точки. Быстро взошло солнце, и мы увидали перед собою всю шестидесятитысячную турецкую армию, в полном порядке наступавшую на нас. Ни мы, ни турки не ожидали этой встречи.
Пришлось принимать страшный бой не на нашей отличной позиции у Караяла, а на том месте, где столкнулись с неприятелем. Пришлось повернуть перед неприятелем и пытаться снова стать на Караяле и устраивать позицию для боя спиною к врагу. Чудные кавказские солдаты не растерялись. Казалось, каждый понимал, как важно теперь спокойствие. Три сотни линейных казаков понеслись во весь опор к Караялу, чтобы занять его до турок. За ними пошла пехота. Прикрывать ее должны были Нижегородский и Тверской драгунские полки.
Первыми кинулись во всесокрушающую атаку тверские драгуны и захватили турецкую батарею.
Но в это время турецкая пехота, вооруженная отличными нарезными ружьями, кинулась на Белевский и Тульский пехотные полки, только что прибывшие из России, и опрокинула их.
На выручку пехоте понеслись эскадроны Нижегородского драгунского полка. Но пехота турецкая встретила их страшным огнем. Падали офицеры и солдаты, драгуны не могли одолеть пехоты. И вот, в эту кашу людей и лошадей, где падали и умирали одни и на место их вставали и рубились другие, помчался есаул Кульгачев с четырьмя донскими орудиями. Не успел он сняться с передков, как на него наскакал дивизион нижегородцев под начальством князя Чавчавадзе и перепутался с орудиями. В эту тяжелую минуту страшного боя лошади падали, запутавшись в постромках, и люди не могли высвободить их и продвинуть вперед пушки.
Турки усилили огонь по донским батарейцам. Под Кульгачевым была убита лошадь, другой офицер, есаул Рснсков, ранен пулей в голову. Попадали от этого страшного огня и казаки-артиллеристы. Со страшными усилиями донцы оттащили два орудия, но два других остались, и на них набросились турки.
Громко заговорила в сердце пижегородцев старинная слава полка, честь которого была связана сохранен орудий, которые он прикрывал. Драгуны кинулись на пушки, покрытые телами убитых донцов, опрокинули турок, но и сами должны были отойти, и пушки остались между нами и турками, не увезенные.
Турецкая пехота со всех сторон окружала драгун и поражала их пулями.
И в то время, как падали герои-драгуны и валились их лошади, какой-то турецкий офицер подбежал к пушкам и схватился за них.
– Господа!
– закричал князь Чавчавадзе драгунам.
– Выручайте пушки!..
И драгуны нестройной толпою кинулись снова на пушки. Много полегло тут храбрых нижегородцев, но они отбили донские пушки.
В 8 часов утра на всем правом фланге турки уже отступали. Честь победы над турками принадлежала драгунам и донским артиллеристам есаула Кульгачева, второй раз показавшего, как умеет, жертвуя собой, действовать донская конная артиллерия.
Но в середине турки еще стояли такой стеной, что, казалось, нет силы и средств пробить ее. И вдруг вся их масса с диким ревом и криками бросилась на наши полки. Завязался новый, уже пехотный бой.
Полковник Долотин с No 7 донской батареей осыпал ядрами турецкие колонны. Сотни No 20 донского казачьего полка вместе с сотнями иррегулярной конницы , бывшей под начальством, полковника Скобелева, атаковали турецкую конную артиллерия и отняли три орудия. Турецкие уланы бросились на выручку, но были истреблены донцами, драгунами и линейцами. Турки отступали, и лишь один турецкий пехотный полк не желал сдаваться и не отступал. На него налетела 6-я донская батарея и казаки No 4 полка, Ряжский пехотный полк и пикинеры. После упорного сопротивления погиб и он до последнего человека. Поднявшееся высоко полуденное солнце пекло невыносимо. Пехота остановилась на месте сражения. После бессонной ночи, тяжелого боя с рассвета до полудня солдат разморило и они засыпали подле убитых своих товарищей.
Казаки, драгуны и дружинники преследовали рассеявшихся в горах турок и уничтожали их. Но они скоро остановились. Утомление брало свое. Люди еле держались на лошадях. Отдых был необходим. В разных местах трубили сбор, и на усталых, шатающихся от утомления лошадях съезжались к полковым знаменам казаки.
Кюрюк-Даринская победа еще раз показала всему миру, что сильные духом, храбрые и строго дисциплинированные кавказские войска могут творить чудеса и делать невозможное… Турки не отваживались более нападать на нас.
В следующем году, в ноябре месяце, наши войска обложили Карс. Под Карсом работали баклановские полки. Казаки-пластуны Бакланова разведывали силы укреплений Карса, казаки же оберегали нашу армию от всякой нечаянности. Штурм Карса нам не удался. Мы потеряли около 8000 человек, но крепости не взяли. Однако, штурм так встревожил турок, что спустя три недели после него, 18 ноября 1855 года. Карс сдался.
Решительный успех, полная победа одержаны были нашими войсками на Кавказе. Но мир, заключенный нами в начале 1856 года, был невыгоден для нас. И виною тому были наши неудачи в Крыму, где нашим войскам, вооруженным старыми кремневыми недальнобойными ружьями, пришлось бороться против англичан и французов, вооруженных пистонными, более скорострельными, нарезными, дальнобойными ружьями, где наши парусные корабли должны были воевать с паровыми судами союзников турок. Тяжело пришлось там нашему войску, особенно в Севастополе, и часть, и не малую, этой тяготы приняли на себя донские казаки.