Карточный домик. Проклятье королей
Шрифт:
– Ты выходишь замуж? – нетвердым голосом спросила Либерсон, а Эванс опять закатила глаза, бормоча себе под нос что-то вроде «еще одна» и «так себе достижение».
– Аха, за меня! Круто? – спросил ее Лиамель с восторгом в глазах, а Эванс так резко отпустила его волосы, что голова Лиама по инерции полетела вперед. – Приходи, пожалуйста, Мира, я твой должник, – молодой человек опять поймал ее руку и поцеловал.
– Не за что, обращайтесь, – рука Миры будто вытекла из пальцев Лиамеля, и девушка так и стояла возле койки, остолбенев от новостей.
– Ладно, тощий, нам пора, я обещала Черри к ней заехать, – смачно поцеловала она Лиамеля в лоб и потрепала по волосам, как матери или старшие сестры треплят детей.
– Я буду скучать, – разнылся Лиам, но слышалось фальшиво, и так и было для раздражения Эванс.
– Угу, – приоткрыла она дверь, пропуская Миру вперед.
– Уже скучаю, – звал ее Лиам приторным голосом.
– Да-да, мы поняли, ты скучаешь, – Эванс подгоняла Миру, ноги которой буквально одеревенели.
Уже оказавшись в коридоре и пройдя почти половину, Мира все же решилась на откровенный разговор.
– У тебя есть сын? – спросила Либерсон, но без удивления. До нее доходили такие слухи, и Мире не составило труда сложить два и два, а учитывая фамилию мальчика немудрено, что его семья скрывала личность его матери. Не по статусу их рода была им Эванс, но ребенок сына-гея являлся не иначе, что подарком судьбы, и отказываться от него Ларссоны не собирались.
– Да, и инициатором всего мероприятия был вон тот капризный говнюк, – Эванс показала большим пальцем в сторону палаты друга и поставила точку в разговоре, избегая дальнейших расспросов.
– И ты выйдешь за него замуж? – а вот это, по сравнению с новостью о существовании совместного с Ларссоном младшим проекта, была та еще новость.
Вряд ли семья Лиамеля одобрит кандидатуру его будущей супруги, но учитывая слухи, окружавшие младшего сына Ларссонов и планы его старшего брата, чья политическая карьера была под угрозой, Грегори и София Ларссон радовались хотя бы тому факту, что Эванс женщина. Как говорится, не мужик и ладно. Вопрос только в том, насколько это нужно самой Эванс. Судя по ее поспешному и вымученному согласию, нужно.
– Ми, ты прости, но он же… – запнулась Мира, но оглядевшись по сторонам, продолжила: – Гей, – шепнула, наконец, Либерсон, набравшись смелости, но озираясь с опаской.
– А это важно? – обернулась к ней Миа и спросила вроде бы как с осуждением. – Действительно, Мира, насколько это, по сути, важно? – спрашивала ее Эванс. – Он любит меня, – Миа пожала плечами, – так как может любить в его случае, – не обошлась она без уточнений. – Он любит нашего сына, мы можем быть семьей, да, не совсем обычной, но разве важна такая мелочь, как… – Эванс набрала воздуха, но не решалась высказать.
– Секс, – закончила за нее прямолинейная правдорубка Либерсон.
– Да, он, – сникла Эванс. – Насколько это на самом деле важно, когда тебя окружает тепло и забота? Когда у тебя есть опора и стабильность. Когда тебя ценят, и ты ценен. Насколько важен минутный перепих пару раз в неделю, если пожертвовав им, ты получаешь взамен все? – рассуждала Амелия, расписывая жизнь в радужных красках.
Мира бы точно покрутила у виска, как делала всегда, когда рассуждения подруги зашкаливали по меркам прагматичности и цинизма, но слова Мии заставили Либерсон ненадолго задуматься.
– Но он же гей, – опять как-то сбивчиво пробормотала она, а мысли Миры начали путаться, сбиваясь в один большой ком. Разобрать их так сразу она не могла, но сомнения относительно рассуждений подруги поугасли.
– Неверная формулировка, – скорректировала Миа. – Он предпочитает мужчин, – сразу же внесла она ясность. – Предпочитал, – закончила она с какой-то настороженностью в голосе. – Мне он так сказал, – и окончательно сникла под конец разговора. – Поехали, Черри нас уже ждет, – поторопила она Миру и потянула подругу к ее машине, когда они оказались на стоянке.
Уезжали из центра они почти затемно и чудом успели до основных пробок, забивавших улицы мегаполиса после окончания рабочего дня. Добраться в северную часть города труда не составило. В это время Северный Нордэм еще спал, и только начал лениво открывать двери заведений для первых посетителей. Бары зажигали заляпанные грязью вывески с пропущенными негоревшими буквами в названиях. У клубов еще не было охранников на входе, те появятся ближе к полуночи, если не позже. Местные кафетерии и маленькие магазинчики на первых этажах жилых домов переходили в режим повышенной готовности и выкладывали пару стволов рядом с кассами. Дилеры и ночные бабочки постепенно стягивались на точки и обменивались приветствиями и новостями, жадно болтая за сигареткой прямо на рабочих местах.
Свернув на улочку с рядом жилых многоэтажных домов, девушки припарковались у покосившейся железной ограды и фонарного столба с облупившейся краской. Пройдя вперед по улице, они остановились у дома из красного кирпича, ничем не выделявшегося среди остальных домов. В нескольких окнах многоэтажки горел свет. В одном из окон на четвертом этаже можно было рассмотреть силуэт стройной и высокой молодой женщины. Ее ярко-розовые волосы выделялись на фоне тусклых и скучных красок фасада дома, и заметить ее в подсвеченном изнутри окне можно было издалека. Она стояла, прислонившись спиной к оконной раме, с зажатой в руке сигаретой, просунутой в створ на улицу, и смотрела на проезжающие мимо машины. Завидев девушек, женщина быстро затушила сигарету и открыла окно настежь, проветривая помещение от дыма, что было сделано не иначе, как для Миры.
– Разболтала уже, – обиженно бросила она Эванс, глядя, как усердно Черри Форман раскрывает окна.
– Она никому не скажет, идем, – Эванс обняла подругу за плечи и легонько подтолкнула к крыльцу, но та шла нехотя и медленно поднималась по ступеням грязной и захламленной лестницы.
– Привет, мои дорогие, – Черри распахнула перед ними дверь, едва они подошли к ней и не успели даже постучать.
Форман начала по очереди обнимать девушек и особенно долго задержала объятия на Мире, но та стушевалась и смотрела перед собой в пол. В квартире была духота, несмотря на торопливые проветривания хозяйки. Мисс Форман попыталась замаскировать запах табака хвойными освежителем воздуха, но сделала только хуже. Теперь в комнате пахло сигаретами вперемешку с резким запахом ели, словно кто-то накурил прямо возле главного рождественского атрибута, и Миру немного замутило.