Карты древнего мага
Шрифт:
– Это он! Это убийца! – прошептала Надежда Николаевна и бросилась следом за диетологом и ее спутником.
Лиля при своем росте едва поспевала за ней.
И снова никто не обратил на них никакого внимания. Люди с бокалами шампанского сходились, перебрасывались парой слов, мужчины пожимали друг другу руки, женщины целовались.
Крестинская и неизвестный скрылись за одной из дверей.
– Здесь же должна быть охрана! – воскликнула Надежда. – Вот так всегда: когда они не нужны – крутятся под ногами, а когда нужны – их не найдешь! Но мы сорвем сегодня его планы!
С этими словами она распахнула дверь и выбежала в коридор. Лиля последовала за ней.
Здесь их глазам предстала следующая картина.
Вероника Крестинская стояла, прижавшись спиной к стене, а неизвестный навис над ней с самым угрожающим видом и, держа ее за плечи, что-то тихо говорил.
– Оставь ее в покое! – выпалила Надежда Николаевна, подскочила к незнакомцу, сорвала с ноги туфлю и ударила его по голове.
Мужчина удивленно обернулся. Лицо его пылало гневом.
– Вы еще кто такие? – прорычал он, как зверь, у которого отняли добычу.
– В самом деле, кто вы и что
– Этот человек собирался вас убить! – воскликнула Надежда, но уверенности в ее голосе поубавилось.
– Он – убить? – Крестинская рассмеялась. – Мы, конечно, иногда ссорились, но не до такой степени! Вообще-то это мой бывший муж, он пришел поговорить, а тут вы…
– Но мы… – растерянно залепетала Надежда Николаевна. – Но он… но они…
Лиля потащила ее прочь, злым шепотом выговаривая:
– Ну что вы творите! Ну неприятности же будут!
И как в воду глядела.
Потому что в это время в коридоре возник человек средних лет в черном костюме, с нашивкой «Секьюрити» на рукаве. Он подскочил к Надежде и схватил ее за руку.
Тут же с другой стороны появилась раскрасневшаяся Катерина.
– Вадим, отпусти ее. Я ее знаю, – проговорила она.
– Но как же, Катерина Романовна…
– А вот так же. Отпусти, и все.
Охранник, недовольно хмурясь, удалился.
Катерина повела Надежду и Лилю прочь по коридору, вполголоса ворча:
– Я пустила тебя сюда с условием, что ты не будешь поднимать шум, а ты не то что шум – ты настоящий скандал устроила! Не знаю, как его удастся замять. Имей в виду, сегодня я тебя отмазала, но больше к нашему отелю ты и близко не подойдешь!
– Но у нас были достоверные сведения, что на автора этой книги будет совершено нападение… что ее убьют…
– Ну, для начала, Крестинская – не автор книги, она только лицо, выбранное для пиара… ее взяли за хорошую фигуру. Настоящий автор – не она…
– Не она?! – растерянно переспросила Надежда. – То-то меня смутил ее маникюр… врача с таким маникюром трудно представить, писательницу – тоже! И вообще она вся такая ухоженная, что сразу же приходит мысль: а когда же она все успевает? Ведь в предисловии сказано, что она ужасно много работает! Теперь все ясно. Но кто же тогда автор книги?
– Врач-диетолог Ольга Трефолева…
– А Крестинская тут при чем?
– Ты меня что, не слушаешь? Говорю же тебе – ее выбрали как лицо проекта, потому что она стройная, выглядит хорошо. Каждой женщине захочется так же выглядеть, и она купит книгу, чтобы узнать ее секрет. А Трефолева полноватая, не очень красивая – она не может служить живой рекламой… Сидит у себя в клинике и действительно помогает дамам похудеть. Между прочим, у нее отличные результаты, без дураков! У нас жена хозяина к ней уже год ходит, очень довольна и правда похудела…
– Трефолева? – Надежда захлопала глазами. – Ну да, конечно, крести – они же трефы… Боже мой!
– Какие крести? Какие трефы? О чем ты вообще говоришь?
– А эта Трефолева… ее нет на презентации?
– Разумеется, нет! – фыркнула Катерина. – Что ей тут делать? Она женщина деловая, занятая, у нее клиника своя, бизнес, знаешь ли, догляда требует… Особенно такой деликатный, как диетология. Вот похудеет богатая дама как-нибудь неправильно или так в раж войдет, что не остановить никак, так засудят же ее совсем!
– Деловая женщина! Дама треф! – Надежда взглянула на Лилю: – Мы спасали не ту женщину!
Лиля смотрела на нее с жалостью:
– Надежда Николаевна, может быть, вас домой отвезти? Отдохнете, чайку выпьете, все и пройдет…
– Вот-вот, – поддакнула Катерина. – Шла бы ты, Надежда, отсюда по-хорошему, пока у меня неприятности не случились. Я, знаешь ли, на иждивении мужа не сижу и от нечего делать в чужие дела не лезу. Мне эту работу терять никак нельзя.
– Вы меня что – не слышите? Нужно спасать Трефолеву! Если еще не поздно. – Она снова повернулась к Катерине, никак не отреагировав на ее слова: – А Трефолева… где она может быть?
– У нее частная клиника «Беатриче» на Измайловском проспекте, недалеко от Троицкого собора… – ответила Катерина, сообразив, что только таким образом можно заставить Надежду убраться из «Лютеции» – дав ей другой след.
– Ты на машине? – спросила Надежда Лилю.
– Ну, допустим на машине. Но…
– Тогда не теряем времени – немедленно едем на Измайловский проспект!
– Надежда Николаевна, – попыталась протестовать Лиля, – вам мало этого скандала? Вы хотите, чтобы нас еще из клиники с позором выгнали? Этак и я могу работу потерять!
– Лучше скандал, чем смерть невинного человека, которую мы могли предотвратить! – отчеканила Надежда.
– Ох, трудно с вами… – Лиля вздохнула и переглянулась с Катериной. Та развела руками – знаю, мол, эту женщину много лет, пока она своего не добьется, не успокоится. Лиля дала себе слово, что это в последний раз, и пошла следом за Надеждой.
Господин Дроссельмайер, чья лавка располагалась на городской площади, торговал зеркалами, увеличительными стеклами, а заодно книгами, гравюрами и географическими картами. Когда монах вошел в его лавку, Дроссельмайер пытался продать суконщику Штольцу круглое выпуклое зеркало.
– Это зеркало вам просто необходимо, господин Штольц! – говорил продавец. – Вы ведь собираетесь в паломничество, поклониться мощам святой Урсулы?
– Совершенно верно! – прогудел Штольц, похожий на большого шмеля. – Но при чем здесь зеркало? Какое отношение оно имеет к моему паломничеству?
– Самое прямое, сударь, самое прямое! Это зеркало даже называется – зеркало пилигрима!
– Отчего же оно так названо?
– А вот послушайте, господин Штольц. Вы приедете в Кельн в канун праздника, когда там соберется неисчислимое количество паломников. Все они захотят прикоснуться к раке с мощами святой или хотя бы посмотреть на нее, но места в базилике мало, и лишь немногим удастся протиснуться к раке и причаститься к святости. Если
Суконщик слушал торговца с большим интересом. Тот продолжал столь же убедительным тоном:
– Вы ведь не берете с собой в паломничество фрау Штольц и детишек?
– Конечно, нет! Дети еще слишком малы для такого путешествия, а мать должна остаться, чтобы приглядеть за ними. Да и кроме того, путешествовать всей семьей получится чересчур накладно.
– Ну вот, а если вы принесете в свой дом зеркало, в котором сохранится частица святости, то и супруга ваша, и детки причастятся святыне! И обойдется вам это не в пример дешевле, нежели путешествие всей семьей.
– И правда полезная вещь! – проговорил Штольц. – Сколько стоит это зеркало?
– Десять гульденов.
– Однако недешево! – Штольц крякнул, но выложил на прилавок монеты и забрал зеркало.
– Весьма благочестивая торговля! – одобрительно проговорил монах, когда суконщик с зеркалом под мышкой вышел из лавки. – Благочестивая и выгодная.
– Не без этого, святой отец. Что я могу предложить вам? Не хотите ли зеркало или увеличительное стекло? Или вот прекрасная гравюра с изображением святой Агнессы…
– Мне ничего не нужно из ваших товаров. Зато мне нужны ваши знания.
– Всегда к вашим услугам!
Монах положил на прилавок обгорелую карту:
– Что вы можете сказать об этом? Вы ведь весьма много знаете о книгах, гравюрах и географических картах. Должны знать и о картах игральных.
– Не без этого, святой отец, не без этого…
Торговец осторожно, двумя пальцами, взял обгорелую карту, осмотрел ее лицевую сторону, затем перевернул. Осмотрев рубашку, что-то невнятно пробормотал, достал увеличительное стекло в бронзовой оправе и еще раз осмотрел обе стороны карты.
Затем поднял на монаха удивленный взгляд:
– Откуда у вас это, святой отец?
– Я надеялся получить от вас ответ, а не новые вопросы.
– Да, конечно… прошу простить меня…
– Так что вы можете сказать об этой карте?
– Возможно, вы заметили, святой отец, что узор на рубашке этой карты кажется живым?
Монах не ответил, но по выражению его лица антиквар понял, что он тоже это заметил.
– Мне приходилось слышать о такой колоде. Говорят, что ее сделал величайший из философов и основатель алхимии Гермес Трисмегист. По этой причине колоду обыкновенно именуют герметической. И еще говорят, что тот, кто владеет этой колодой, может читать будущее и прошлое, как открытую книгу. А также, что при помощи ее можно получить философский камень и превратить свинец и олово в золото. – Он снова внимательно взглянул на рубашку карты и продолжил, понизив голос: – Признаться, я думал, что на самом деле этой колоды не существует, что разговоры о ней не более чем досужая выдумка. Но вот передо мной одна карта, хоть и сильно обгоревшая… Скажите, святой отец, где вы ее нашли?
– Еще раз повторяю – я пришел к вам, чтобы получить ответы, а не слушать новые вопросы! Но я хотел бы задать еще один вопрос. Уверены ли вы, что эту колоду изготовил Гермес Трисмегист? Не вышла ли она из рук врага рода человеческого?
– Что вас заставило так думать? – испуганно проговорил господин Дроссельмайер.
– А вы не заметили, что, если внимательно приглядеться к рубашке карты, среди ветвей можно увидеть притаившегося змея? Того самого змея, который соблазнил праматерь Еву и заставил ее совершить первородный грех!
Антиквар отшатнулся от монаха и испуганно перекрестился.
Вернувшись в свою комнату над таверной, инквизитор сел к столу, чтобы почитать самую важную книгу, которую он всегда возил в своем скудном багаже, – «Молот ведьм», подробное пособие по распознаванию ведьм и способам вывести их на чистую воду, составленное двумя учеными мужами, монахами того же доминиканского ордена.
Он читал о способах ведения допроса, о рекомендованных пытках и о том, как отличить правдивые показания от ложных.
В комнате темнело, все труднее было различать буквы. Монаха клонило в сон, и он сам не заметил, как заснул. Или вовсе не заснул, а только на мгновение смежил усталые глаза – и тут же снова их открыл, услышав в комнате какой-то шорох.
Вдруг в дальнем, самом темном углу комнаты что-то зашевелилось, тьма стала еще глубже, а потом заклубилась, как дым над горящим домом. А затем свеча, которая уже почти погасла, загорелась гораздо ярче и осветила всю комнату странным золотистым светом.
Да и тесная комнатка над таверной, скорее даже не комната, а жалкая каморка, в которой едва помещались узкая койка, шаткий стол, сделанный деревенским столяром, да колченогий стул, сделалась вдруг просторной, как церковный придел. И в дальнем конце этого придела появились несколько смутных фигур.
Инквизитор с удивлением стал разглядывал эти фигуры.
Впереди величественно выступали четверо мужчин, вся внешность которых говорила о власти и могуществе. Они были облачены в расшитые золотом камзолы, на плечах у них были горностаевые мантии, головы венчали золотые короны. Следом за этими владыками шествовали четыре знатные дамы в великолепных нарядах из шелка и атласа, усыпанных сверкающими драгоценными каменьями.
Один из королей ударил об пол золоченым посохом и произнес громовым голосом:
– Кто ты, посмевший посягнуть на власть, сотворенную самим Гермесом Трисмегистом? На каком основании смеешь нарушать наш покой?
Монах с трудом преодолел спазм, сковавший его гортань, и проговорил, стараясь, чтобы голос его не дрожал:
– Я служу матери нашей Католической церкви и действую от ее имени…
– Мы служим власти более древней, более могущественной, перед которой ты должен отступиться!
– Отступись! – подхватил второй король, а за ним – третий и четвертый.
– Отступись! – в один голос воскликнули дамы.
Монах попытался найти достойный ответ, но не смог вымолвить ни слова. И тут он проснулся.