Каширка
Шрифт:
И суд тоже.
До суда меня отпустили всё-таки домой.
Всё оказалось довольно просто. Танькин парень, он же рецидивист Витька Мамченко, которого я в глаза не видела, вышел на волю и стал активно
Тогда Шериф, быстренько ставший его правой рукой, подговорил Черкеса и Голубя напасть на прохожего. «Слаб? тебе, а не слаб? тебе… да кишка тонка» и т.п. Я очень хорошо представляю его в этой роли, гада. Ну и напали! У мужика отняли деньги, часы сняли, ещё что-то отобрали. Он сопротивлялся – его избили. Сразу уже не «хулиганка», а «разбой». Потом, естественно, водки купили. Два дня гуляли. Мамченко делился жизненным опытом. В карты играл с ними, – сначала на деньги, а потом проигравшему Голубю Шериф предложил играть на меня. «Чтоб всё по-настоящему». Тот его за это ударил бутылкой, – потом за ножи… ну остальное ясно.
Валерка из особого ко мне доверия, наверно, отнёс мне тот самый «свёрток», а Шериф сказал ментам, когда всех повязали, что краденое у меня и я с ними заодно. Позже на следствии
На суде Черкес смотрел на меня всё время и, поймав мой взгляд, шепнул: «Прости меня, я дурак».
«Ты везучая Обезьяна, – говорила Машка – как пятак в пироге, – так всегда тебе».
Я не была на Старокаширке двадцать лет. Тихо. Только слышен стук электрички вдалеке. Темно. Я погасила фары. И тени немые окружили…
– Ну и где они теперь?
– Их нет больше.
– Всех?
– Да. Почти всех.
– И того, кто хотел купить парк и дворец?
– Нет. Он жив. Владеет и парком и дворцом и… стрелками.
– Так что ж, заводи-поехали?..
– Духи, извините за беспокойство. До свидания.