Каштановый прииют
Шрифт:
Ночью всё так же было слышно скрипы и постукивания. Сильный ветер выл в ветках и на чердаке, из-за этого отделение наполнилось не самыми приятными звуками. Они беспокоили пациентов, причём очень сильно, Дитмар долго делал всем нервы, жалуясь на тени под дверью. Тусклую убывающую луну то и дело скрывали тучи, от чего отделение казалось чуть ли ни оплотом тепла и спокойствия. Тёплые желтоватые бра, горячий чай, тёплые батареи, когда за окнами мороз и ветер. Но Вильям не мог расслабиться ни на секунду, ему уже несколько дней снились сны о той ночи, ему снилось, что труп пытается его убить, обвиняя в своей смерти. Казалось, что подвох стоит за спиной. Вильям почти физически ощущал, как кто-то
— Ты не боишься, что однажды обернёшься и увидишь там… Что-то, что не стоит видеть.
— Что? Свою паранойю? — Вильям открыл очередную палату и заглянул в неё. Мистер Карпентер, который был даже младше Дитмара, спал, раскинувшись на горе подушек и под несколькими одеялами. Он нервно дёрнулся во сне, когда щёлкнул замок, но не проснулся. Закрыв тихонько дверь, Вильям прошёл дальше по коридору.
— Просто мне и раньше тут неуютно было, а сейчас и вовсе. Как будто кто-то в спину смотрит.
— Для меня это нормальное состояние, я привык. У меня всегда нервы на взводе. — В следующей палате мирно спал мистер Смит, у него в палате стояла вырвиглазная темнота, он боялся солнечного света, считая себя вампиром, и почти всё время сидел в палате, в отличие от остальных пациентов.
— Тебе разве не страшно, тут убийца ходит.
— Страшно. Но работу работать кроме меня некому. Пациентам, по-твоему, не страшно? — Ликка вздохнула и запахнула свою вязаную большую кофту.
— Всем нам страшно. И, знаешь, даже если кого-то поймают, мы ещё долго не оправимся. Это как разогнать фуру, тормозить она будет очень долго.
— Во всяком случае, у нас есть выбор. Мы можем уволиться, а можем остаться и помочь тем, кто беспомощен.
— Это не выбор, это западня. Или ты всю жизнь будешь себя грызть за свой выбор, или нахватаешься такого, что потом будешь в кошмарах каждую ночь видеть.
Вильям грустно усмехнулся и открыл дверь палаты Дитмара. Тот спал, свернувшись под одеялом и накрывшись почти с головой. Было видно только нос и разметавшиеся по подушке волосы. Окинув взглядом палату и убедившись, что в ней никого нет и что Дитмар не притворяется, он аккуратно закрыл дверь и пошёл к выходу из коридора. Самым большим испытанием было раз за разом проходить мимо пустой палаты. Из неё вынесли все личные вещи, мебель сдали на склад. Абсолютно пустая и открытая настежь, она выглядела как зёв какой-то твари из его кошмаров. Но Вильям делал всё, чтобы никак не выказать своего волнения, потому что рядом была Ликка, а пугать её зря не хотелось.
Заперев коридор, он отправил Ликку на пост, а сам принялся ходить туда-сюда по главному, чтобы немного развеяться. Впервые он жалел, что так сильно забил своё расписание, что почти всё время торчал в приюте, потому что зверски хотелось вырваться отсюда и подумать в тишине, чтобы не дёргаться лишний раз. Потому что подумать у него уж точно есть над чем. Снова шаги. И шёпот, слишком тихий, далёкий. Вильям отчаянно отмахнулся от этого всего, пытаясь не поддаваться накрывающему его нервному возбуждению. Но тут шёпот прозвучал та близко, как будто кто-то стоял к нему вплотную.
Обернись…
Он вздрогнул и резко обернулся туда, откуда будто бы шёл звук. И замер, рассматривая стоящего в конце коридора человека. Это не пациент, он как будто был одет в костюм, его силуэт чётко очерчивала тусклая луна за окном. Видимо, привлечённый странным поведением Вильяма, Майкл вышел из смотровой и тоже обернулся к окну.
— Ты его видишь?
— Охрану? —
— Да.
— Ликка, охрану, в отделении посторонний.
Майкл тут же влетел в ординаторскую. А Вильям остался стоять в коридоре, не сводя с мужчины глаз. Ему казалось, что фигура вот-вот растворится в воздухе. Она слегка дрожала, как марево в августовский полдень на трассе. И, казалось, сквозь неё видно подоконник и стоящие на нём горшки с цветами. Так же, не отрываясь, он подошёл к выключателю и зажёг верхний свет в коридоре. На мгновение свет больно ударил по глазам, он едва подавил желание зажмуриться, но… У окна никого не было. Хотя мгновение назад он был там. Обман зрения? Вильям почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Впервые за долгое время ему вдруг стало по-настоящему жутко. Он едва не подскочил, когда на проходной показались охранники. Открыв им дверь в отделение он словил выбежавшую к нему перепуганную Ликку.
— Что случилось?
— Посторонний в отделении. Он стоял у окна, вон там.
— Я тоже видел. Там стоял кто-то, — Майкл ткнул пальцем в то окно, где была фигура.
— Мы обыщем отделение, кто-то пойдёт со мной, у кого ключ от всех палат.
Вильям повёл их сразу в закрытый коридор. Трое охранников обшарили его весь, включая кладовку для швабр и моющих средств. Они зашли во все палаты, заглянули под все кровати. После — каждый кабинет, столовая, где они даже заглядывали в тумбы на кухне. Но никого, кроме смены и пациентов в отделении не было. Убедившись, что всё в порядке, начальник охраны попрощался с ними и вышел вместе со своими парнями. А Вильям выключил верхний свет, оставляя только тусклые бра, и замер посреди коридора, рассматривая то окно. И сердце чуть не сделало кульбит, когда тень в углу двинулась, поправила шляпу на голове и повернулась в профиль, давая себя рассмотреть на фоне лунного света. Вильям сжал зубы и медленно двинулся туда. Нет, если он не убедится, что это обман зрения, а не живая тень, он сегодня не уснёт. Чем ближе он подходил, тем сильнее тряслись руки. Ещё секунда и его натурально накроет. Но у окна никого не было. Он даже поводил рукой в воздухе в том углу. Нет ничего. Вильям отвернулся, чтобы идти к ординаторской, и замер, услышав дыхание за спиной. Сделав вид, что ему это чудится, он мотнул головой и почти бегом кинулся к своим.
Тишина, центральная аллея, кажется бесконечной. Она как отражение в зеркале, как будто всё искажается. И он тоже отражается в этом зеркале. Отражение кривится, вдруг искривляется в ужасающей улыбке, обнажая острые зубы. Протягивает к нему руку и хватает за горло. Нет, нет, он сильный. Если это отражение, то он как минимум такой же сильный, да?
не сопротивляйся
я тебя не отпущу
— Иди ты нахер.
Из горла сип, пальцы скручивает судорога, не давая разжать хватку двойника на горле. Улыбается. Он так не улыбается. Уродливо, страшно, смотря из-под бровей светящимися глазами.
— Борись!
За спиной двойника Дитмар. Стоит, как будто приготовился к драке. Поднимает с дорожки камень и кидает в него. Отражение разбивается, как стекло, камень больно врезается в голову, по лицу течёт кровь. Пытается вытереть её рукавами.
— Не стирай. Она не настоящая. Она не твоя.
Дитмар стоит над ним. Босиком, в тёмных джинсах и чёрном свитере с высоким горлом. Смотрит спокойно в упор.
— Откуда ты здесь? Я слишком на тебе зациклен?
— Может быть.
Протягивает руку, помогает встать. И крови уже нет. Ветер воет, злобно, больно. Синюшные губы Дитмара, бледное лицо, волосы треплет ураган. Что-то шепчет, не разобрать. Что? Громче. Но ураган только сильнее, и он наклоняется ниже, чтобы хоть что-то услышать, но вдруг его отбрасывает куда-то в небытие сильным рывком. Удар, темнота.