Каспар Фрай-2 (авторский сборник)
Шрифт:
– Что это за петух ливенский над воротами стоит?
– Майор Штепплер, помощник его светлости по военной части. Всем в замке командует.
Конюшенный с сотником подъехали к краю рва и остановились напротив поднятого моста.
– Кто такие?
– строго спросил майор из-под опущенного забрала.
– Это я, ваша милость, конюшенный Петелинк! А там, - дядюшка указал в сторону колонны, - племянник мой Сибилл.
– Тебя зачем посылали, Петелинк?
– На дороге смотреть, ваша милость, а заодно и… союзников его светлости высматривать. Вот мы и привели тыщу рейтар, которые хотят встать под знамена нашего герцога, да продлятся годы его правления.
Майор Штепплер немного подумал, потом поднял забрало и ближе подошел к башенным зубцам.
– А ты предводитель рейтар будешь?
– спросил он у сотника.
– Да, ваша милость. Меня зовут Трауб.
– Стало быть, вы сейчас без хозяина, Трауб?
– Без хозяина, майор.
– Покажи рукава…
Трауб поднял правую руку и одновременно с ним подняли правые руки все рейтары в колонне. Опустив правую руку, сотник поднял левую и снова его жест повторили все рейтары. Это был общепринятый ритуал демонстрации рейтарами своей нейтральности и готовности встать под знамена нанимателей. После заключения договора они подвязывали на рукава ленты с цветами знамени нового хозяина.
– Хорошо! Я спрошу герцога, как нам поступить… - сказал майор и ушел со стены.
Потянулись минуты ожидания. Лошади потряхивали уздечками, беспокойно били копытами, на дне рва, в илистой жиже, любопытные лягушки пучили глаза, ожидая, чем же все это кончится.
Переговоры с герцогом были недолгими, вскоре майор вернулся.
– Его светлость готов взять вас под свои знамена, - объявил он.
– Какого жалованья требуете?
– По полрилли вдень, - сразу поднял цену сотник.
Майор усмехнулся - он был готов к такому поведению рейтаров.
– Мы дадим по четверти рилли на откорме и по полрилли на войне. Десятникам - вдвойне, сотникам - вдесятеро.
– А как платить будете - по вечерам или рано?
– На откорме - по вечерам, на войне - рано.
– Годится! Отворяй ворота!
Войско одобрительно загудело и застучало кулаками в щиты, условия договора им подходили, неизвестно, когда воевать придется, а деньги обещали давать каждый вечер.
Рано, значит, утром предстояло делать выплаты во время военных действий. Это тоже был знак уважения к наемникам, поскольку многие хозяева жадничали, выдавая на войне жалованье по вечерам, чтобы сэкономить за счет павших.
Застрекотали вороты, и тяжелый мост стал опускаться. Гвардейцы в каре переводили дух - сечи не будет.
Мост ударился о край рва, и по нему застучали копытами рейтарские лошади. Герцог стоял у окна внутреннего флигеля и любовался их бравым видом.
– Вот только лошадей им поправить нужно, а так - хоть завтра в бой! Что скажете, де Кримон?
– Что я могу сказать, ваша светлость?
– Граф пожал плечами и вздохнул, тяжело опираясь на костыль.
– Там их едва одна тысяча наберется, а у короля целых пятьдесят.
– Да где же пятьдесят? Где же пятьдесят?
– вскинулся герцог, наступая на де Кримона.
– Ты мне это специально поперек говоришь, недаром тебя матушка не любила!
– Как можно, ваша светлость, да я же верой и правдой… - начал кривляться де Кримон, но герцог уже махнул рукой и вернулся к окну - рассматривать рейтаров. Их лошади выглядели измотанными, сказывалось отсутствие в их рационе овса, но за две недели это было легко поправить - овса в закромах хватало.
– Если еще Рейланд из дистанцерии с десятью тысячами всадников вернется, я из этого Рембурга аншульц сделаю!
– Ей-ей, ваша светлость, отделаете вы молодого короля, чтобы и другим неповадно было, - тут же поддержал герцога де Кримон. Теперь он ходил, опираясь на костыль - злодейка ведьма, что жила недолго в замке, заплела ему ноги за то, что хотел ее опозорить. Уезжая, дала совет сжечь лукошко заговоренное, чтобы хворобу снять, но граф заподозрил ее в обмане и решил вместо огня бросить лукошко в пруд. Хотел разом оклематься, да сделал только хуже - вскипела вода в пруду, а ноги заломило холодной болью. С тех пор уже полтора года мучился, но на поклон к злодейке ехать не решался, надеялся - само пройдет.
– Я так думаю, ваша светлость, мы его стрелками нашими перешибем. Все ж гизгальдцы стреляют отменно, это все знают. Полвойска из арбалетов положим, остальных гвардейцы на пики возьмут - всего и делов-то.
– Вот! Вот и ты поверил в наши силы, де Кримон!
– обрадовался герцог.
– Да я всегда верил, ваша светлость, - начал врать де Кримон.
– Просто я старался разум ваш, молодой да горячий, почаще охолаживать.
– Эх, если бы еще и резервисты ко мне с охотой шли… - покачал головой герцог, поглощенный своими неурядицами.
Вся система обороны герцогства, которую десятилетиями строил герцог Фердинанд и на которую он опирался в спорах с Рембургами, при новом Ангулемском - герцоге Бриане работать отказывалась. Если ранее послужить в армии герцога Фердинанда считалось за честь и в резервисты записывали только людей достойных, теперь от герцогских вестовых резервисты разбегались и прятались на огородах, пока те стучались в двери. Люди будто чувствовали слабость герцога-чужеземца и не хотели рисковать за него собственной жизнью.
Рейтары с ходу стали на постой, им стали выносить свежую солому, и они умело расстилали ее вдоль главной стены замка. Тут хватило бы места и на десять тысяч. Три тысячи гвардейцев да пять сотен гизгальдских арбалетчиков размещались в крытых казармах.
Остальные солдаты герцога уже были переведены из другого герцогского замка - Ланспас, поближе к границе с владениями формального сюзерена герцогства Ангулемского, а наделе - главного противника на протяжении не одного столетия. Рембурги помнили о том времени, когда герцогство было одной из лояльных провинций королевства, а Ангулемские - о своем праве на престол.