Каспий, 1920 год

Исаков Иван Степанович

Мой вывод: «Доброжелатель», очевидно, из большого желания нас предостеречь ошибается или передает слухи и предположения. Но возможно, что он не благожелатель, а провокатор, которому поручено нас запугать трудностями.

–  Согласен! Благодарю вас… Мне тоже представляется сомнительным наличие заграждения. Если же оно вплотную к берегу и только у входа, то оно не страшно. Можно сперва разделаться с батареями, а затем уже с минами… До завтра!

Последние слова, по-видимому, означали, что завтра, 15 мая, состоится официальная встреча с начальством.

* * *

Озабоченный

вчерашним вопросом комфлота, с утра послал на «Орел» за новоиспеченными военспецами из числа «добровольно оставшихся». Как назло, почти все оказались артиллеристами. Рекомендовали спросить мичмана по фамилии Твербуз-Твердый, который служил в оперативном отделе сергеевского штаба.

Разысканный Твербуз сказал, что минный запас белых находится на барже «Терек», которая застряла здесь, в Баку, не без стараний мусаватистов и сейчас стоит где-то у острова Наргин {95}.

Хотел сначала посмотреть на баржу, нет ли новинок, но узнав, что на «Тереке» только мины образца 1908 года, присланные из Севастополя, не поехал. Они мне известны с 1914 года и совсем недавно пригодились на астраханском рейде, так что изучать нечего.

На вопрос к Твербузу: «А были ли еще мины, хотя бы у англичан?» - последовал характерный ответ:

–  Поверьте, не знаю. Возможно, они получали тем же путем, через Батум, из Англии или из того же Севастополя. Мы обязаны были докладывать англичанам о всех запасах, но что имелось у них самих - этого мы никогда не знали. От нас скрывали все секретные сведения.

Хороши союзнички и покровители! Впрочем, иначе и не могло быть.

Хотя полной ясности нет, все же вероятность наличия мин перед Энзели уменьшилась. Переслал Б.И. Смирнову записку с просьбой доложить начальнику штаба или комфлоту.

* * *

Все чаще в разговорах упоминается имя Кучук-хана (правильнее - Кучек-хан). Толком ничего о нем не известно, но говорят, что персы-бедняки его боготворят. В это можно поверить, даже у нас о нем ходят романтические легенды на манер шотландского Робин Гуда. Снежинский рассказывал, как впервые услышал о Кучук-хане весной 1919 года, лежа в стрелковой цепи во время боя с белоказаками за село Семирублевое (под Астраханью). Тогда кто-то из матросов, раздосадованный необходимостью мокнуть и мерзнуть, лежа в камышах под огнем казаков, пригрозил, что «бросит все и уйдет к Кучук-хану». Жизнь в отрядах последнего, очевидно, представлялась моряку в виде борьбы вольницы с буржуазией, без особенных трудностей и среди сплошных апельсиновых рощ.

Кроме того, что Кучук грабит богатых и помогает бедным, на флотилии о нем ничего не знали. Сейчас начинает более ясно обрисовываться национально-освободительный характер борьбы, которую возглавляет в Гиляне Кучук. Он причиняет много ущерба и хлопот не только своим ханам, но и англичанам, действуя в их тылу и на коммуникациях. Когда у интервентов дела шли совсем плохо, они вступали с ним в переговоры, якобы сочувствуя его борьбе с шахским правительством, улещали, пытались привлечь на свою сторону. В последнее время, убедившись, что подкупить патриота нельзя, объявили крупную сумму за его голову.

Типичный прием для старых колонизаторов, но какой примитивный! Это годилось, пока азиаты были совершенно слепыми, но времена меняются и люди меняются. Особенно когда под боком поднимается Советский Азербайджан.

* * *

Расписался в повестке, приглашающей завтра с утра на совещание. В Баку мы с 1 мая; за эти полмесяца приглашали кое-кого порознь, но официальных сборов у комфлота еще не было.

Поскольку начальство и штаб работали с утра до ночи, а нас подгоняли с ремонтом и приемками, нетрудно догадаться, о чем будет разговор.

Значит, по-видимому, решено не ждать подкреплений и закончить кампанию при помощи потрепанной старой гвардии.

Ну что ж! «Деятельный» не подведет… если не подведет наша техника.

15 мая (Баку).

Состоялось первое совещание флагманов и командиров в береговом помещении штаба.

Большой сбор. Настолько большой, что попадались даже совсем незнакомые лица. Кое-кто из кожановских комбатов, несмотря на жару, не может расстаться с кубанкой и кожаными галифе.

После «зажигательного» предисловия комфлота и напоминания о сугубой секретности данного совещания начштаба прочитал боевой приказ № 5, помеченный вчерашним числом.

Главное в приказе:

Энзели защищают до двух тысяч человек английских войск и шестидюймовые батареи (сколько - не указано); о торпедных катерах - ни слова;

общая идея операции - зажать Энзели в тиски: десант с востока, кавдивизион из Астары - с запада, крейсера и эсминцы своим огнем - с моря;

три кожановских отряда с трех транспортов после высадки на участке Хуммам-Кивру и отрезания сообщений врага с Рештом «стремительным натиском овладевают береговыми укреплениями», затем организуют оборону города; в случае приближения отрядов Кучук-хана высылают поддержку;

для обмана и рассредоточения сил противника эсминцы типа «Деятельный» производят за два часа до высадки демонстративный обстрел западного берега от Энзели до Кечелала;

два крейсера (под командованием Гаврилова) подавляют батареи;

три канлодки (под командованием Славянского) поддерживают огнем десант;

кавдивизион из Ленкорани переходит границу (после сигнала по радио) в момент подхода кораблей к Энэели: его поддерживают с моря пароход «Греция» с ротой десанта моряков и крейсер «Пролетарий».

В заключение, еще раз напомнив о необходимости помалкивать и до выхода в море командам и десантникам ничего об операции пока не говорить, начальство предложило срочно заканчивать ремонт и все приемки.

Ни слова не было упомянуто о дате начала операции, а между тем для многих командиров это все равно что не сказать, участвует или не участвует его корабль в походе, так как на ремонт, снабжение и комплектование нужно много времени.

Первый вопрос: «Когда выход?» - заставил комфлота улыбнуться: