Катастрофа. Том II

Тасин Наум

— Вы знакомы с ним? — самым невинным тоном спросил Стефен.

— Да… вернее, был знаком… Мы давно уже не встречаемся… Откровенно говоря, это имя меня несколько расхолаживает.

— Почему?

— Я не думаю, чтоб Грандидье мог создать что либо-ценное: это совершенно недисциплинированный ум… так сказать, анархист в науке… Я даже полагал бы, что не стоит созывать Академию: пусть он подаст подробную записку, мы ее рассмотрим, и если.

Но Стефен с живостью перебил его:

— Нет, нет! Я убедительно прошу вас, cher maitre, завтра же утром созвать пленарное заседание. Вы понимаете, там, где дело идет, быть может, о спасении человечества…

— Ну, знаете… Грандидье в роли спасителя человечества, — это звучит несколько странно.

Но, разумеется, если вы на этом настаиваете, я к вашим услугам. В десять часов утра Академия наук будет в сборе.

— Прекрасно. Если вы ничего против этого не имеете, я тоже позволю себе явиться.

— Вы нам окажете большую честь, господин президент.

— Разрешите уже мне заодно привести с собой нескольких членов строительной комиссии и Комитета обороны. Они нам могут быть очень полезны.

— Пожалуйста.

— Благодарю вас — и до завтра!

ХХ

В начале одиннадцатого следующего утра Марсель Дювернуа открыл заседание Академии наук.

В большом строгом зале в два света, за длинными столами, покрытыми синим сукном, сидели сорок «бессмертных», большинство которых недавно только были избраны в Академию для пополнения ее состава после понесенных ею крупных потерь. За отдельным столом, у самой эстрады, сидели Стефен, некоторые члены правительства и строительной комиссии.

На самой эстраде, рядом с сухим высоким Марселем Дювернуа, скромно сидел маленький, тщедушный Жан Грандидье, в своем наглухо застегнутом, старом, лоснящемся от времени сюртуке. Его невзрачная фигурка совершенно терялась в этом высоком зале, и если бы не его седые волосы, можно было бы подумать, что это школьник, сидящий перед суровыми экзаменаторами.

После небольшой, приличествовавшей случаю речи, президент Академии предоставил слово Жану Грандидье.

Тот встал, не торопясь протер свои большие очки, потом взял в руки лежавшую перед ним толстую прошнурованную тетрадь и стал читать по ней ровным, монотонным голосом, настолько слабым, что сидевшие поодаль должны были приставить руку рупором к уху, чтобы расслышать его.

Вначале его слушали не особенно внимательно, даже с некоторой насмешливой недоверчивостью: приглашая коллег на заседание, президент Академии успел настроить большинство их против Грандидье. Слушая его, некоторые из них обменивались чуть заметными ироническими улыбками и, казалось, всецело были заняты рисунками, которые они набрасывали на лежавших перед ними листах бумаги. Но по мере того, как Грандидье развивал перед аудиторией свой проект, иронические улыбки исчезали, глаза все внимательнее устремлялись на оратора, и стулья все ближе придвигались к эстраде. Через каких-нибудь четверть часа Грандидье в такой степени захватил свою аудиторию, что полсотни собравшихся здесь человек слушали его, затаив дыхание и боясь пошевельнуться.

В общих чертах, сущность изложенного им проекта заключалась в следующем:

Над Парижем, точно так же, как и над рядом других крупных центров земного шара, на высоте сотни и более метров устраиваются, с помощью особой системы вибраторов, мощные магнитные поля. Это будут как бы невидимые сети для уловления крылатых чудовищ. Чем больше будет занимаемая этими сетями площадь, тем вернее будут попадаться в них зоотавры. Так, над Парижем магнитное поле должно охватывать площадь по меньшей мере в двадцать квадратных километров.

При надлежащей научно-технической постановке дела, названные магнитные поля будут в такой сильной степени насыщены магнетизмом, что попадающие в них зоотавры мгновенно будут ослепляемы, т. е. совершенно парализованы в своих движениях и приведены к полному бессилию. Потеряв способность ориентироваться и искать добычу, они будут обречены на верную гибель. По мере их набегов на землю, они будут гибнуть один за другим, до тех пор, пока, отдав себе отчет в грозящей им опасности, они совершенно прекратят налеты на нашу планету.

Устройство

системы магнитных излучателей потребует огромных рабочих сил и средств. Чтобы напрасно не рисковать людьми, работы придется вести снизу, т. е. с глубины сотен метров. Согласно выработанному автором проекта плану, который он иллюстрировал рядом тщательно сделанных чертежей, надо будет пробить от самих бетонных сводов подземелий до выхода на поверхность семь штолен-колодцев: один в центре и шесть по сторонам, на расстоянии двух или трех километров друг от друга. Колодцы эти, до пятисот метров вышиной и от восьми до десяти метров в диаметре, с солидной, не боящейся сырости обшивкой, должны будуть заключать в себе соответствующих размеров железные стержни, обмотанные несколькими рядами толстой медной проволоки. Начинаясь на глубине сотен метров под землей, железные стержни должны будут выступать, приблизительно на 90 метров высоты, и над землей, где они также должны быть обмотаны густыми рядами медной проволоки, которая могла бы служить проводником сильных электрических токов. Эти колоссальные электромагниты, выступающие из недр земли, должны быть заключены в бетонные башни. Для питания их электрическим током придется установить под землей по меньшей мере семь электрических машин соответствующей мощности. Ввиду того, что эти гигантские электромагниты будут развивать огромную тепловую энергию, необходимо будет снабдить их специальными усовершенствованными фригориферами, которые охлаждали бы их и поддерживали бы нормальную температуру в подземных штольнях и надземных башнях.

Устроенные таким образом электромагниты будут испускать магнитные потоки огромного напряжения, которые попеременно будут направляться от шести периферических электромагнитов к центральному и обратно. Таким образом, над городом будет раскинута гигантская невидимая сеть, в которую непременно должны будуть попадать зоотавры при своих налетах.

В заключение, Грандидье изложил свои, основанные на тщательном изучении вопроса, соображения относительно потребных для устройства над Парижем магнитных излучателей сил и средств.

— Разумеется, — сказал он — я не претендую на точность и непогрешимость выкладок, которые я сейчас буду иметь честь предложить вашему вниманию: как это всегда бывает, практика может во многом разойтись с теоретическими построениями; но смею думать, что в общем и целом мои выкладки основательны. Вот к чему я пришел: устройство магнитного поля площадью в двадцать квадратных километров, при условии ведения работ из подземного Парижа, потребует месячного срока при пятидесяти тысячах рабочих, двух месяцев при двадцати пяти тысячах рабочих и т. д. Я, впрочем, надеюсь, что число рабочих можно будет значительно сократить, особенно при условии применения, в самом широком масштабе, усовершенствованных электрических буравов и землечерпательных машин. Но я предпочитаю брать несколько большие цифры. Так как все мы слишком заинтересованы в возможно скорейшем осуществлении изложенного проекта — разумеется, если только он удостоится вашего одобрения, — остановимся на месячном сроке работ. Итак, понадобится пятьдесят тысяч рабочих; при поденной плате в тридцать франков, т. е. несколько большей, чем выплачиваемая на фабриках и заводах, это составит полтора миллиона франков в день, или сорок пять миллионов в месяц. На жалованье инженерам, техникам, всякие административные расходы и приобретение машин я кладу, круглым счетом, еще десять миллионов франков. Остаются материалы. Я не хочу утомлять вашего внимания малоинтересными цифрами: если мой проект удостоится одобрения, будет по всей вероятности, избрана специальная техническая комиссия, которой я и представлю все сделанные мною вычисления. Пока же скажу только, что для устройства над Парижем системы магнитных излучателей потребуются тысячи тонн железа, меди и других материалов общей стоимостью от сорока до сорока пяти миллионов франков. Таким образом, проведение в жизнь моего проекта обойдется приблизительно в 100 миллионов франков.