Кавалер Сен-Жюст
Шрифт:
Дантон похвалялся, что якобы держал в руках все нити иностранной политики. И правда, он и Барер занимались в Комитете преимущественно дипломатией. Но Сен-Жюст знал, что дипломатия эта велась весьма сомнительными средствами. Доверенными агентами Дантона были темные личности, связанные с секретной службой дореволюционной поры; с их помощью он вел мирные переговоры, хотя всем патриотам было ясно: о каком мире можно говорить, пока часть французской территории находилась в руках противника!
Конечно, без конца так продолжаться не могло.
4 июля на Комитет и Дантона посыпались упреки в
Дантон защищался слабо: ему было нечего возразить.
8 июля, после доклада Сен-Жюста, натиск усилился.
10 июля судьба «комитета Дантона» решилась. При известии о поражениях генерала Вестермана, «человека Дантона» в Вандее, раздался свист и топот. Монтаньяры потребовали обновления Комитета.
И Комитет был обновлен: Дантона в новый состав не избрали.
А через два дня, 13 июля, Конвент был как громом поражен известием об убийстве Марата.
Так вот к чему привела политика «умиротворения»!
…Она была дворянка-роялистка, и звали ее Шарлотта Корде. Она жила в Нормандии, в Кане, где беглые вожаки жирондистов устроили одну из своих главных штаб-квартир. Красавец Барбару, едкий Бюзо, коварный Луве и красноречивый Петион хорошо подготовили маньячку.
Они направили ее на своего главного врага, сыгравшего центральную роль в дни подготовки свержения Жиронды.
Шарлотта приехала в Париж, проникла в жилище больного Марата и нанесла ему смертельный удар ножом.
Ужас и горе объяли парижан.
Простые люди любили Марата, видя в нем своего защитника и друга.
На какое-то время смолкли все разногласия.
Республика приспустила знамена.
Утром 15 июля тело Марата было выставлено для прощания в церкви Кордельеров. Обнаженный по пояс, лежал он на высоком постаменте, украшенном трехцветной драпировкой. Страшная рана зияла в груди. Нож убийцы, почерневший от крови, находился рядом. Смоченная гипсом простыня, укутывавшая тело, была тщательно уложена наподобие античного покрова. Смертное ложе утопало в цветах. Двое у изголовья увлажняли тело и покров ароматическим уксусом. Жгли благовония.
Сколько народу побывало здесь в этот день! Сколько было пролито слез! Сколько страшных клятв было дано на почерневшем ноже!..
Члены Конвента, комитетов, секций шли друг за другом, чтобы проститься с покойным.
— Где ты, Давид? — воскликнул оратор одной из секций. — Тебе предстоит написать еще одну картину! [14]
— Я напишу ее! — просто ответил художник.
И он сдержал слово. Его картина «Смерть Марата», выставленная во дворе Лувра, стала предметом паломничества. Выполненная в светлых тонах, лишенная театральных эффектов, она поражала античной суровостью и простотой. Ее сюжетом было бессмертие.
14
Давид написал посмертный портрет Мишеля Лепельтье, депутата Конвента, убитого фанатиком Пари накануне казни Людовика XVI.
Похороны Марата происходили во вторник 16 июля.
Погребальная церемония началась в 6 часов вечера и продолжалась всю ночь.
Тело Марата, покоившееся на уступчатом ложе, несли двенадцать человек. По бокам шли девушки в белых платьях и юноши с ветвями кипариса в руках. За ними следовали депутаты Конвента и представители секций под своими знаменами.
Траурная процессия медленно проследовала по улице Тионвиль, перешла Сену через Новый мост, миновала набережную Ла-Ферай, вернулась на левый берег через мост О-Шанж, поднялась к Французскому театру и возвратилась в сад Кордельеров.
Сен-Жюст находился в первом ряду провожавших. Рядом шел Робеспьер. Во время церемонии они не обменялись ни словом, но, поглядывая на друга, Антуан понял, что думали они об одном и том же.
Итак, удар нанесен. Удар из-за угла, достойный Иуды. Они щадили жирондистов, думая, будто умеренностью и сглаживанием противоречий можно добиться мира.
Умиротворение… Какая чепуха!.. Кто пойдет на мир и уступки, если это пахнет потерей твоего первенства и твоего кошелька?.. Революция зашла слишком далеко, теперь не может быть речи о половинчатых мерах или частичных уступках. Вопрос стоит так: все или ничего, мы или они. Иначе и победителю грозит гибель, смерть Марата — яркое тому доказательство.
Враги всех мастей, проиграв в стране, обратились к Европе. Европа пошла на Францию, создав угрозу удушения нашей республики. Чтобы ликвидировать эту угрозу, нужно поднять весь народ, тех санкюлотов, которые делали революцию, делали своими мозолистыми руками и своей кровью.
А богачи, «почтенные собственники»? О, они в это время превосходно юлили. Они юлят и сейчас, убивают и юлят. Многие из них еще произнесут прекрасные речи и отличные лозунги. Но суть ясна: борясь за свое имущество, они превращаются во врагов.
Врагами стали те, кто поднял мятежи и убивает патриотов.
Врагами станут и те, кто не понял этого, кто проявляет снисходительность к мятежникам и пытается сгладить острые углы.
Когда процессия вернулась в сад Кордельеров, было около полуночи. Толпы народа на улицах и в саду тихо пели революционные песни. Через каждые пять минут на Новом мосту раздавались пушечные залпы.
В глубине сада, ярко освещенного факелами, — сложенный из больших камней холм. В его нижней части виднелось отверстие, закрытое железной решеткой. Над решеткой в нише временно поставили драгоценную урну, в которой хранилось сердце Марата. Холм был увенчан обелиском с надписью:
Здесь покоится Марат…
Он кончил преждевременной могилой.
Так кончим и все мы: долгая жизнь не входит в наши планы.
Ибо мы будем бороться до последнего врага или до последнего патрона; если не сможем победить, погибнем, и если одержим победу, но не закрепим, то погибнем также.
«Гора между двух огней», — сказал как-то Робеспьер.