Кавалергард. Война ва-банк
Шрифт:
Убитого часового тем временем споро раздели и, привязав веревку к ноге, спустили за борт. Юнец, морщась от вонючей одежды, споро переоделся и принялся расхаживать по палубе. Двое старших тем временем неслышными тенями скользнули вглубь корабля.
Несколько минут для диверсанта-часового показались вечностью, но вот старшие выскользнули из недр судна…
– Сбрасывай одежку свою, – шепотом приказал Игнат юнцу, – да по веревке за борт.
– Да я и так, тут невысоко…
Бац!
– Дурень! Невысоко ему… Нам плеск не нужон, а то насторожатся раньше времени.
– А вы это… –
Опытные диверсанты переглянулись со смешками…
– Ну, Федот, и племяш у тебя – говорливый, – еле слышно проговорил Игнат, – да дурной. В камору! Там часовые стоят, да всерьез. Нет, мы просто огоньку им подбросили.
Говоря это, мужчины по очереди спустились по веревке с борта корабля и отплыли на пару сотен сажень в сторону моря. Там их встретила шлюпка с опытными гребцами, умеющими грести не только споро, но и бесшумно.
– Нормально, Ясень, – выдохнул Игнат, переваливаясь через борт, – разгорится, да не в одном месте.
И правда, шлюпка не успела отойти на полмили, как на «Владыке моря» разгорелся сильный пожар. Потушить его удалось, но в ближайшую неделю выйти из порта судно точно не сможет.
Судно повреждено и в течение нескольких дней или недель не сможет принимать участие в боях? Ну и достаточно – все равно судьба Померании будет решаться на суше.
Наконец все было готово и переправа началась. Несколько сот кораблей и корабликов, среди которых было немало даже рыбацких шхун, отправились в плавание. Конец января на Балтике – время для такого путешествия далеко не идеальное, и к моменту прибытия в Штральзунд большая часть солдат нуждалась в отдыхе.
– Кха! Кха-кха!
– Матерь божия, наконец-то земля.
– Кхе!
– Вилли, мы на суше!
– Пчхи!
– Шнапса на травах, Васятка, шнапса! Первейшее дело от хвори! Ну и в баню!
– Кхе!
– Пчхи!
Сочетание сильного и крайне неприятного волнения на море в течение нескольких дней с постоянным холодом и сыростью сделало свое дело… Мало того, войска прибывали не сразу, а в течение двух дней: некоторые суда оказались слишком тихоходными.
Штральзунд готовился к осаде, и горожане были настроены крайне решительно…
– Они не сразу решили воевать, – сказала Наталья, положив голову мужу на грудь (соскучились, да), – вроде как соседи же и если бы армия вторжения вела себя нормально… А так – напугались. Некоторые городки сдавались, так наемники с юнкерами вели себя хуже турок во время погрома христиан.
– А с чего такое странное поведение?
– Да наемников не смогли удержать в узде, а за ними и юнкера. Последние, правда, пытались обставлять все законно, дескать, они не признают введенные тобой законы и потому… Ну ты знаешь, как там у них – вплоть до права первой ночи, да еще и с «компенсацией» за несколько лет, и плевать, что это вообще другое государство.
Войска недолго приходили в себя, и через три дня, отойдя от морской болезни и вылечив простуду ударными дозами глинтвейна и умеренными шнапса, войска Рюгена двинулись навстречу противнику. Догнать удалось только возле Грайфсвальда.
Оба войска были настроены решительно. Померанский рассчитывал на профессионализм своих вояк и более качественный офицерский состав, мекленбуржцы же имели колоссальное преимущество в кавалерии – те самые юнкера-охотники. Да и так, откровенно говоря, солдаты у противника были далеко не из худших – немцы есть немцы, а войны здесь велись практически постоянно. Другое дело – дисциплина, ведь объединив под одним командованием «нормальных» военных, наемников и своевольных дворян, получилось как в басне – с раком, лебедем и щукой.
К сожалению, работать в привычном маневренном стиле было нельзя – для этого требовалось время, а армия вторжения меньше чем за две недели нанесла ущерба на сотни тысяч рублей. Сумма для маленького государства колоссальная – и ведь это пока только предварительные подсчеты… Так что как бы неприятно это ни звучало, но Грифичу предстояло менять жизни солдат на экономику. Утешал он себя тем, что разрушенная экономика унесет еще больше жизней, правда, жизней гражданских, умерших от недоедания и сопутствующих болезней. Поэтому врага нужно было разгромить как можно быстрей.
– План незамысловат, – озвучил Грифич, собрав старших офицеров, – егерский полк идет в авангарде и вроде как случайно отрывается слишком сильно. Натыкается на вражеские силы и начинает пятиться.
– А не сомнут? – спросил Раковский, прикусив нижнюю губу.
– Не должны. Если у мекленбуржцев в авангарде будут нормальные вояки, то они с опаской будут действовать. Пока разведку конную вышлют, дабы убедиться, что за егерями нет главных сил…
– А ежели ополчение? Эти-то горячи, могут и без команды кинуться. Хотя да, сир, чего это я… ополчение против наших егерей… х-ха! А дальше?
– Дальше артиллерийская ловушка. Но это пока наметки, давайте-ка вместе сообразим…
И офицеры свиты вместе с сюзереном склонились над картой.
– Шайзе! Померания!
Небольшой отряд мекленбуржской кавалерии, ехавший в авангарде, моментально повернул обратно, даже не пытаясь проводить разведку.
Через несколько минут мекленбуржское войско встало в оборону, начав выстраивать боевые порядки. Пусть их командование во главе с самим герцогом и хорохорились, обещая солдатам легкую победу, но подспудный страх сидел почти в каждом. И даже оптимисты, уверенные в способности разбить войско под знаменем Грифона в «правильной» битве, признавали за руянским принцем редкий талант к битвам маневренным.
– Свиньи, – сквозь зубы процедил граф фон Броде, командовавший авангардом Мекленбурга, – опозориться так…
– Но, господин полковник!
– Молчать! Рисковать они не хотели… Это ваша работа! Или вы думаете, вам платят деньги за то, что вы красуетесь перед обывателями в мундирах?
– Виноваты, – тихо сказал прапорщик лет тридцати, – просто вылетели на них неожиданно и успели увидеть только полуроту егерей, а в полуверсте от них и полк. Атаковать полуроту егерей… можно, хотя шанс на победу низок. Но даже если бы мы их вырезали, то не сразу, их товарищи успели бы прийти на выручку. Все равно разведки толком бы не вышло.