Кавиан
Шрифт:
Надо выдохнуть. Успокоиться. Ёрзаю на месте так, и заметить меня легко. Но не могу унять желание подсесть ближе, но сдерживаю себя. Жадно ловлю каждое мгновение, и смотрю на троотосов. До чего они были интересными. Их грациозные движения одновременно сильны и плавны. Но всё теряет значение, когда с каждым вдохом я чувствую божественный запах воцарившийся повсюду. Чудесный непередаваемый запах, перед которым даже запах королевского нектара мерк. Я не могла объяснить своё состояние. Вдохнув лёгкого воздуха, мне стало очень легко, и я немного откинулась назад, чувствуя прилив какого-то непонятного желания. Какого? Что это было? Так прекрасно стало на душе что все мысли уходили из головы, остался только образ троотоса перед глазами, который заботливо смотрел на меня. Мои представления развеивались напоминанием, что мне нужно уходить отсюда.
Нужно вернуться на пост! Но… но разве я могу на самом интересном месте уйти? Что же будет дальше?
Блаженством очарованные, матери вдыхали чудесный запах. Значит, не я одна уловила эту эйфорию. Моя мать не была исключением. Расслабленно возлегая, она ожидала начала обряда. Троотосов было шесть. Каждый на матерь семейства и один для королевы. Со всеми приготовлениями было покончено. Коконы с жидкостью стояли у каждого ложа кроме королевского. Аммианки готовы к началу, как и троотосы, и матери семейств. Под чудесное тихое пение аммианок и начался обряд, который приковал полностью моё внимание.
Троотосы, чьи движения были невероятно нежными, не смотря на их массивность, присоединялись к ложу каждой кавианки и начались взаимные ласки. Они легко тёрлись лицами друг о друга, и кульминацией таких ласк был крепкий поцелуй между парой. Это необычный поцелуй. Словно жертву, троотос обхватывал кавианку и впивался в её губы. Сама кавианка совершенно беззащитна под действием бушующих повсюду феромонов и властью троотоса, чей поцелуй был настолько крепким настолько и долгим. Я, наконец, увидела момент зачатия.
Слюна троотоса передавалась матерям. Заглотнув её, кавианцы нежно укладывали кавианок и ждали. Я всегда думала, что слюна просто… делает зачатие, но и подумать не могла, что слюна троотоса вызывает настоящее наслаждение… иначе я объяснить не могу. Кавианка сладко вздыхала и хватала троотоса, извиваясь под его ласками. Пребывая в чудесном состоянии бесконечного удовольствия, кавианка держала в себе слюну до тех пор, пока не подходил момент, который иначе как рвотой назвать нельзя. Это было очень заметно, когда вместо наслаждения, кавианка начала дёргаться и слегка задыхаться. Троотос нежно приподнимал кавианку и склонял её над одним из раскрытых коконов. За чудесным процессом зачатия следовал не очень приятный процесс отрыжки матери, которая срыгивала переработанную слюну в кокон с жидкостью. Аммианки у каждого ложа закрывали кокон и оставляли в сторону, подставляя другой.
Теперь я знаю, что такое обряд матерей. Никогда не представляла подробностей зачатия. Это одновременно прекрасно и противно, учитывая последний акт. Хотя мне кажется, в их состоянии это противным не считалось. Не знаю, даже представить не могу. Чего стоит только состояние пребывания слюны в кавианке, когда она получает наслаждения от внутренних процессов зачатия. Хотелось бы мне попробовать нечто подобное. После всего увиденного я не знаю о чём вообще думать. Продолжаю смотреть за обрядом. Каждая мать семейства, сплёвывая зачатую слюну, немного отдыхала, после чего они вновь сливались в поцелуе с троотосами. Новые и новые коконы заполнялись нашими будущими сёстрами, и мне было интересно узнать, сколько их будет к концу обряда.
Моя мама не была простым зрителем. Но в её случае были простые ласки с кавианцем, не ходящие до поцелуя. Даже не знаю, нельзя ей было или она просто не хотела? В любом случае все вопросы быстро потеряли смысл, когда я вспомнила что мне нужно срочно возвращаться на пост. Но думаю, побуду здесь ещё немного. Посмотрю на мать моего семейства Агма, Гелеис. Её очередной порыв наслаждения окончен и кавианец помог ей повернуться к краю ложа. Гелеис срыгнула слюну и легла обратно. Тяжело вздыхает, наверное, очень устала. Она открыла глаза, и так получилось, что они посмотрели прямо в мою сторону. Вряд ли она меня видит, слишком хорошо я сливаюсь с местностью. Но почему-то она нахмурилась, привстала и присмотрелась внимательней. Не нравится мне её пауза. Я поняла, что была раскрыта в тот момент, когда раздался её тревожный горловой крик.
О Айхас. Меня заметили. Крик матери Гелеис переполошил весь обряд. Все посмотрели в мою сторону. Надо бежать! Я мигом покинула своё насиженное место, но знаю уже, беды не миновать. Прибежав к своему посту, покинутому ранее, меня настигла Хэс и остальные сёстры Агма, потревоженные криком. Они окружили меня и не верили глазам, что именно я оказалась нарушительницей.
– Нэ'Тус, – прошипела Хэс, – что ты там делала? Ты покинула свой пост! Сама стала нарушительницей. Если бы тебе сказали быть на обряде, ты была бы там, но я тебе такое говорила?
– Нет, госпожа Хэс.
– Глупая сестра! Ты опозорила меня своим поведением. О тебе так хорошо отзывались, но ты сунула крылья туда, куда не нужно. Твоя главная сестра Эгус узнает о твоём поведении, а теперь – пошла вон отсюда!
– Не спешите, Хэс, – раздался голос королевы Кэ-Ус за спинами окруживших меня кавианок.
Все поспешили упасть на колени перед моей матерью. Она подошла ко мне и презрительно осмотрела.
– Нэ'Тус, и почему я не удивлена что ты опять в центре внимания? Стать причиной нарушения интимной гармонии во время обряда, это очень серьёзное нарушение. Хэс правильно заметила, что ты показывала хорошую работу в последнее время, а что стало сейчас?
– Мне было интересно.
– За своё любопытство, приведшее к нарушению покоя матерей ты будешь наказана. Лети на мой иплис и жди меня там!
Мать приказала мне, распустив по местам остальных кавианок. Обряд продолжился, конечно. Но уже без меня. Униженная и озлобленная, я прибыла на самый высокий королевский иплис, на чьих лепестках долго медитировала, иногда посматривая вниз. Обряд у них длился очень долго, и наступила глубокая ночь, прежде чем появилась королева со своими помощницами. Их она отпустила спать, а сама села на ложе, посмотрев на подошедшую меня.
Я осознаю свою вину мама. Самой стыдно за то, что я так поступила. Не знала что творю.
Встав на колени, я ожидала её слов, но она только слушала мои безмолвные извинения. Их явно было мало. И, кажется, мама не верит в их искренность. Неужто мне начинать умолять о прощении? Я знаю, мама, ты думаешь, что бессмысленны мои извинения, если и впредь всё это может повториться.
Только и остаётся, что стоять на коленях с опущенной головой, да неловко сминать руки. Королева смотрит на меня, то слегка осуждающе, то иногда с сожалением. Она недовольно помотала головой и легла на широкие листья своего ложа.