Кавказ подо мною
Шрифт:
Клюкнули по рюмочке, приняли на грудь вторую, и сидели, малюсенькими глоточками дегустируя третью, под солёный фундук, когда гость озвучил цель своего визита.
— Ваше Превосходительство, опять с Литовского мушкетёрского полка у меня постояльцы на Моховой есть, не интересуетесь? — и очи долу опустил. Как там звали в «Двенадцати стульях» застенчивого воришку? Альхен. Вылитый. Даже чем-то похож на Табакова.
— И чего натворили? Стоп, они же в Польше, ну в Вильно, или где?
— Мародёры. Там же, если слышали, Государь наш борьбу с латинянскими священниками, что народ на бунт поднимают, ведёт. Костёлы и монастыри закрывают. Вот эти ухари решили одни, без командиров,
— Унтер-офицеры? — Брехт и не знал, а нужны ли ему грабители? Ну, хотя, все его подручные в этом веке далеко не ангелы и, ничего, справляется.
— Все как есть. Портупей-прапорщик, два каптенармуса, фельдфебель и капрал.
— Сколько их? Пятеро? — решил Брехт солдатиков забрать. Пусть лучше в боях погибнут, Леонкарань штурмуя, чем без пользы в Сибири.
— Все как есть здоровы, пятеро. Прошлись вестимо по ним палками, но мужики крепкие. Живы — здоровы, — расхваливал товар Сизов.
— Заберу. Стоп, — просиявший было начальник Управления Благочиния сдулся. Уже денюжки мысленно пересчитывал, а тут «Стоп». — Пётр Христофорович, а нет ли среди ваших постояльцев человечка, а то и парочку, что документы подделывают?
— Хорошие нужны? — опять заулыбался полковник.
— Документы? — он ещё и подделкой документов промышляет? Куда страна катится?!
— Мастера, — захихикал «Альхен», ручкой махнув точно как Табаков.
— А зачем мне плохие? Хотя, раз попались, то явно не лучшие.
— Не скажите, Пётр Христианович, есть у меня один мазурик, векселя подделывал и завещание. Художник редкий, угольком меня нацарапал, ну вылитый. Второй похуже, но тоже любую подпись подделает. А попались вместе — подрались из-за клиента в кабаке, а уж в участке выяснилось, кто такие. Смех и грех.
— Заберу обоих, — Альхен опять засиял.
— В прежних размерах… — ну точно голубой воришка. Улыбочка такая лисья.
— Если в придачу завернёте ещё и фальшивомонетчика. Есть в ваших чертогах?
— Ох, этого добра хватает. Трое сидят. Только одного не могу отдать, какая-то тёмная история. Большие покровители у него. Ещё тело потребуют.
— Хм. Даже так. Да и чёрт с ним, — нет, правда, от некоторых тайн лучше подальше держаться, а то вытянешь за верёвочку такого налима, что он сам тобой закусит. — За девятерых отдам шестьсот фунтов. А ничего если у вас сразу такая куча человеков богу душу отдаст?
— Да какие у них души? Какие они человеки? Так, душонки. Воры и грабители! — смешно это звучало от взяточника, но это другое. Он дворянин, а там преступники. Совсем другое. Да, ничего общего.
— Я сам заеду завтра за покойниками. Предам земле по-христиански.
Глава 3
Событие шестое
— Правду говорят, что утро вечера мудренее?
— Естественно, утром виднее, что ты, умничка такая, вчера натворила на корпоративе.
Всё почти, больше с князем Витгенштейном в Дербент никто не ехал. Почти. Есть ещё один персонаж. Отставник или, как сейчас принято говорить, инвалид. Тоже егерь. И появился он в собранном войске не совсем обычным способом. Звали солдатика бывшего, даже, подпрапорщика бывшего — Емельян Сергеев. Служил он прямо там, куда сейчас
А дальше целый детектив случился с егерем. Вернулся он домой, а был Емельян крепостным у Васильчикова Василия Семёновича, вернулся, а там ни кола, ни двора. Все родичи сгинули, дом завалился, а дальние родственники не больно рады были отставному солдату. Сами в свои хибарки еле вмещаются. Да и живут впроголодь. Попик их церкви отец Онуфрий и надоумил Емельяна попросить у Васильчикова денег в долг на открытие кабака, благо теперь Сергеев принадлежал к военному сословию пожизненно, то есть вольным был, и никто запретить ему открыть кабак не мог.
Пришёл подпрапорщик бывший к барину, тоже теперь бывшему, и стал уговаривать дать ему сотню рублей на постройку кабака, да на покупку продуктов и водки на первое время, но Василий Семёнович радости от того, что рядом с его имением появится кабак не испытал, а напротив, ругаться начал на Емельяна.
И тут приехал зять его, граф Кочубей. Поговорил о чём-то с барином, да прямо к Сергееву и подошёл.
— Егерь?
— Так точно, Ваше Сиятельство.
— Метко стреляешь, приходилось людей убивать? — граф сморщился, водочкой от Емельяна попахивало, принял чутка для храбрости.
— Так точно, Ваше Сиятельство.
— Пойдёшь ко мне на службу, как сделаешь одно дело, дам тебе денег на открытие кабака.
— Али стрельнуть кого надо? — подпрапорщик, улыбнулся кривою усмешкой.
— Ворога одного. Немца. Прислан прусским королём вредить нашему Государю, — по слогам медленно проговорил граф.
— А что, за Государя завсегда рады стараться. Не обманете с кабаком? — что дело тёмное и опасное Емельян сразу почувствовал, но хитрым своим умом решил в игру включиться. Где иначе денег на заведение найти, не сапожником же идти или привратником каким в магазине у иноземца? Всё-таки почти офицером был, взводом командовал.
На следующий день они с графом Кочубеем скатались до охотничьего магазина и купили Емельяну хороший тульский штуцер, к которому Сергеев за двадцать два года привык. Кочубей предлагал более длинноствольный австрийский купить, но Емельян отказался. Привык к этому. Не промахнётся, ежели несколько раз на пробу стрельнуть.
Съездили за город, Виктор Павлович своё ружьё взял, знатным охотником оказался его наниматель. А вот штуцер, что они купили, дрянью полной на поверку вышел. Пулю серьёзно уводило вверх и вправо, что-то не так с нарезами, да и отдача была не та что на ружье, с которым он воевал. Поехали они назад в магазин, а хозяин руками разводит, вчерась, мол, сразу после вас генерал один приезжал и всё нарезное оружие скупил. Теперь месяца два ждать нужно, пока с заводов поступит. Они в другой кинулись, в третий, но везде до них побывал тот генерал и все штуцера скупил.