Кавказ
Шрифт:
Безусловно, одной из причин ненависти Ермолова к царевичу Александру была близость последнего к Аббас-Мирзе.
Алексей Петрович вспоминал в записках: “Командующий войсками, в Кубин-
ской провинции и Дербенте расположенными, генерал-майор Пестель донес, что в Дагестане приметен зарождающийся дух мятежа.‹…›. Таковые известия сообщил беглый царевич Александр наследнику Персии, Аббас-Мирзе и министру его, Мирзе Бюзурку, приписывая деятельности своей и усердию к пользам Персии, что он возмутил Дагестан против русских.
Письма сии были перехвачены, и явно открылось, что Аббас-Мирза для сего предмета доставлял царевичу деньги”.
В 1819 году картина складывалась достаточно тревожная: наращивающий свои силы Аббас-Мирза,
Это был вулкан, готовый в любой момент извергнуть лаву мятежа.
Несмотря на почти трехлетние энергичные и внешне вполне результативные усилия проконсула…
Чеченцы были если не замирены, то во всяком случае деморализованы. После разгрома Акуши притих Дагестан.
Все это было ненадежно, но давало возможность приняться за выполнение плана, изложенного некогда в записке “Об уничтожении ханской власти”.
Аварский хан, откровенный и активный недруг, был до поры защищен труднопроходимыми горами. После поражения акушинского общества, которое он поддерживал, он попытался войти в переговоры с Ермоловым, но безуспешно.
“Аварский хан ожидал ответа на присланное ко мне письмо, – вспоминал Алексей Петрович, – в котором, признаваясь виновным в глупом поведении своем, просил прощения. Я отвечал ему, что нет подлым изменникам прощения, что он лишился чина своего и жалования”.
Ермолов поступил так, как и обещал императору: он карал по собственной воле, значительно превышая в данном случае свои полномочия.
“Он тотчас уехал в Аварское ханство, а я, в прокламации описавши подлую его измену, именем императора лишил его чина генерал-майорского и получаемого им
5 тыс. рублей серебром жалования.
В Парауле истреблен дом сего изменника, строение огромное и нарядное”.
1 Корпус назывался Грузинским с 1815 по 1820. В августе 1820 года по представлению Ермолова корпус был переименован в Кавказский.
2 С. Эсадзе. Там же. С. 35.
3 В. А. Потто. Кавказская война. Ставрополь. 1994. Т. 2. С. 608.
13
Чтобы было понятно, насколько многообразна и хитроумна была политическая игра, которую вели между собой проконсул Кавказа и дагестанские ханы, можно пунктирно проследить отношения между Ермоловым и Аварским ханом со времени появления Алексея Петровича в крае и до окончательного разрыва.
Мы знаем, что с самого начала Ермолов поставил своей целью уничтожить власть ханов и отдать их владения под начальство русских офицеров. Но то, что писал он Воронцову и Закревскому, то, что докладывал императору, отнюдь не декларировалось на Кавказе.
Наоборот – Алексей Петрович пользовался услугами ханов и усыплял их бдительность до последнего момента – до решающего столкновения.
Выразительным примером этой политики служит переписка его с тем, кто вскоре станет злейшим врагом русских на Кавказе – Султан-Ахмед-Ханом Аварским, который, предугадывая свою судьбу, тоже вел, как ему казалось, тонкую игру с российскими властями.
Отношения Ермолова и Султан-Ахмед-Хана начались в связи с попытками выручить захваченного чеченцами майора Швецова. Это была громкая история, в которой Аварский хан сыграл свою роль.
3 апреля 1817 года Алексей Петрович адресовался к хану с лестным посланием.
Ген.-м. Тихановский доставил мне письмо в. Пр. Из оного я с особенным удовольствием усмотрел, сколь искренее вы принимаете участие в освобождении из плена от чеченцев майора Швецова.
Однако после возвращения Ермолова из Персии по мере активизации русских войск и соответствующей реакции горцев, тон посланий проконсула к Аварскому хану стал меняться, хотя он еще соблюдал видимость личной приязни.
От 24 июля 1818 года.
Муса-Хаджи доставил мне приятное письмо ваше и приказание в. пр. в точности исполнил.
Я привык, уважая вас, говорить с вами приятельски и теперь сообщу вам полученные мною из Дагестана известия.
Вскоре должен быть съезд, на котором рассуждаемо будет о предприятиях, противных намерениям великого нашего Государя, дабы народы Дагестана жили в тишине и спокойствии. Есть злонамеренный замысел Акушинского народа и прочих обществ сделать нападение на владения Уцмия и Шамхала.
Не хотел бы я верить, что брат ваш возмущает сии народы, но прежнее его, известное мне, поведение в прошлом году, явная вражда с Шамхалом, о которой писал я к вам и просил посредства вашего для прекращения оной, заставляют меня нимало в том не сомневаться. Я, тверд будучи в исполнении воли великого Императора, не прибегая ни к каким средствам неприятным, обращаюсь к вам, как к Российскому знатному чиновнику, дабы вы, по долгу звания вашего, воздержали брата вашего, который поступками своими ни вам не делает чести, ни себя не приносит пользы, и, возмущая народ Акушинский, обязавшийся не предпринимать ничего вредного, призовет на него справедливое наказание, которого, конечно, он первый не захочет разделить с ним тягость.
Не приличествуете мне делать угрозы, и я в том нужды не имею, также ни хвастать средствами моими, но я отдаю на собственное рассуждение в. пр.: могу ли я, имея по воле великого моего Государя и власть, и силу, допустить, чтобы нанесли оскорбление верноподданным Его и чтобы я оставил то без примерного наказания? Могу ли я потерпеть своевольства такого человека, которого я потому только знаю, что он имеет честь быть братом вашим, и который разве бы низкими и подлыми сплетнями и происками мог сделаться известным?