Кайкки лоппи

Бруссуев Александр Михайлович

Для пущей важности Конкач проговорил, что до сего дня мало кто из захваченных экипажей пострадал, что за две — три недели неудобств получить неплохую сумму — достойно бизнесмена, что здесь нет ничего личного — просто сделка. Добавлять, что в случае предательства, деньги вернутся к прежнему их хозяину вместе с головой Сергея Валерьевича, уже не стал. Повернулся — и пошел, не прощаясь, к выходу.

В самих дверях обернулся и спросил:

— Так что — не было никакого Петлюры?

— Какого Петлюры?

— Пэтлюрры, — произнес он, ухмыльнулся и ушел. Украинец — капитан, наверно, по идейным соображениям не читал Михаила Афанасьевича. А, может, просто не знал о существовании литературы как таковой, путая ее с желтой (или жовто-блокитной) прессой: большого ума, тем более культуры, чтобы работать капитаном не требуется.

Уже спускаясь к выходу, он услышал истерический крик «налима», по всей видимости — в трубку судового телефона: «Субординация!» Самоутверждается, подлец. Ладно, вот запрут вас всех в одном помещении — будет тебе субординация!

Переезд через две границы был спокойным. Очень нервные таиландские пограничники постоянно держали пальцы на спусковых крючках своих «калашниковых», собственным криком стараясь побороть дикий страх. Потом точно такие же, просто близнецы какие-то, малазийцы, дулами автоматов завалили на грязный пол и обыскивали, не очень понимая сами, что же они ищут. Документы у Конкача были в порядке, поэтому волноваться вроде бы нечего, даже когда особо ретивый таможенник прикладом ткнул его в спину на выход. Что ж, такая манера свойственна всем ментам всего мира. А в Сингапур он въехал вообще, не выходя из автобуса, купил сидра, добрался до гостиницы и благополучно расслабился, посматривая одним глазом в телевизор на игры чемпионата Англии по футболу. Другим глазом пытался уснуть.

* * *

Под горячими струями воды стоять было комфортно. Настроение смывалось, как мыло «Дав» с кожи — вместе с эпидермисом. Возвращалось рабочее состояние. Почему-то ему вспомнилось, как просматривал диск, на котором ободранные черные парни, размахивая оружием, кричали в диком восторге, живо реагируя на реплики своего оратора. Этот диск, кстати, предоставил Конкачу человек, донельзя смахивающий на того оратора. С пропагандистской целью, наверно. Назвался он Саидом из королевства Саудов и предпочитал изъясняться на отличном английском языке.

«Время белых собак прошло!» — кричал саудовец на языке Шекспира. — «Они обязаны отдать нам все, что награбили за долгие века!»

«Ура!» — кричали, роняя набедренные повязки, митингующие, и палили в небо. Интересно, хоть слово-то они понимали?

«Они нас считают людьми второго сорта! Они даже не дают нам Нобелевских премий!»

Толпа выла и кривлялась от негодования.

Действительно, Конкач что-то не припоминал лауреатов — ученых, коренных граждан этого континента, большинство номинантов подозрительно белые. Трех китайцев — помнил. Правда, каких-то американских. А этих — нет. Может, такой вот протест против слов Джеймса Уотсона, замечательного ученого?

Додумать он не успел: в дверь кто-то постучал. Конкач не торопился мокрым мчаться на зов незваного гостя. Впрочем, ранний визитер тоже не спешил: настойчивым стуком он напоминал о себе все время, пока Конкач тщательно вытирался и облачался в одежду.

Наконец, он не выдержал и подошел к двери.

— Кто там? — поинтересовался он по-английски.

— Меня зовут Саша Матросова, — раздался ответ. — И мне нужна Ваша помощь, ведь Вы тоже сегодня летите во Франкфурт.

— Откуда Вы знаете? — спросил Конкач, тоже переходя на русский.

— Да на стойке сказали. Вы меня пустите, или удобнее разговаривать из-за двери?

Саша Матросова оказалась высокой и не самой симпатичной женщиной, выглядевшей постарше Конкача. Она улыбалась и внимательно глядела ему в лицо. Для приличия Конкач напрягся, знал, что доверять незнакомцам можно, если ты болван, либо сумасшедший. А к этим категориям людей он себя пока еще не причислял.

Соотечественница не выглядела опасной, но, разговаривая с Конкачом, казалась немного странной. Он не мог понять, в чем это выражалось: или ее манера пристально смотреть в лицо, или какая-то абстрагированность от окружающего мира.

«Как глухая», — почему-то мелькнула у него мысль, и в это время Саша легко извлекла из сумочки пистолет с глушителем. Но выстрелить она не успела: ногой Конкач ловко саданул ей по руке, нырнул за вылетевшим пистолетом и, прежде чем его плечи коснулись коврового покрытия, дважды надавил на спусковой крючок.

Женщина дернулась и безвольной куклой завалилась под журнальный стол. Не успев пока ничему удивиться, Конкач выставил оружие и подошел к ней. Выглядела гостья достаточно мертвой, рядом с левой рукой лежала штука, смахивающая на ай-под.

Конкач наклонился, чтобы поднять ее, и в это время эта вещица, коротко завибрировав, издала такой ужасный звук, словно вонзила спицу прямо в мозг. Лопнул графин с водой, стоящий на столике, Конкач потерял сознание, не успев прижать руки к ушам. Организм отключил всю жизнедеятельность, потому что голова разлетелась на части, как арбуз, упавший на асфальт с высоты второго этажа.

Через несколько минут Саша Матросова слабо пошевелилась, вытащила из ушей специальные беруши, и встала на ноги. Кевларовый жилет принял на себя всю убойную силу пуль, рокового же выстрела в голову удалось избежать. Она подобрала пистолет и странный ай-под, несколько секунд смотрела на труп мужчины без головы, перекрестилась и ушла, бросив в пространство всего несколько слов:

— Каждому воздастся за грехи его.

Часть 4. Кайки лоппи

1

В установленное время в румпельное отделение принесли еды. На Джона внимания никто не обратил. Одним белым больше, одним — меньше, какая разница.

Стратегия восстания выработалась исходя из успешного обезвреживания всех бандитов в надстройке. Если эта часть плана терпела фиаско, то дальнейшие действия превращались просто в бойню: кто кого? Несколько решительно настроенных моряков с обрезками труб в руках, или многотысячная армия вооруженных до зубов черных нацистов. Букмекеры ставок не принимают.