Кайкки лоппи

Бруссуев Александр Михайлович

При таком раскладе дальше сохранять инкогнито не представлялось возможным. Да и ладно, в принципе. Если деду удастся благополучно реанимировать дизель-генератор, то караульные негры, какие бы они ни были обкумаренные, обязательно насторожатся, поднимут свои головы и будут тревожно переглядываться. Им понадобится некоторое время, чтобы пойти разбираться, или по рации вызывать своих начальников из надстройки. Троица моряков надеялась на эффект, простите, неожиданности.

С момента начала операции едва ли кто из экипажа перебросился лишними словами, вот и сейчас парни жестами, а точнее похлопываниями по плечам (в шкиперской пока еще было темно, как в известном негритянском месте), распределились один за другом с автоматами в полной боевой готовности.

Каждый в эти мгновения был мыслями рядом с голландским стармехом Питером Баасом, от которого зависело сейчас самое важное — есть ли у них шанс дальше побороться за успех. В противном случае все их начинания превращались просто в бессмысленную попытку поубивать нахрен всех бандитов мира, начиная с Сомали.

Баас в это время сохранял полное хладнокровие. Боцман газовой горелкой раскалил баллон до состояния, когда высокая температура уже чувствовалась на расстоянии вытянутой руки. Вода внутри емкости бурлила безостановочно. Слабые в сопромате урки боязливо отошли подальше, предполагая, что толстостенный сосуд может по щучьему веленью взорваться и ошпарить всех вокруг себя. Питер старательно помолился, когда русские ушли. И это помогло. Как иначе? Он вверил свою судьбу и судьбу экипажа в руки Бога. Теперь от него самого ничего не зависело. Захочет Бог помочь — двигатель заработает. Нет — не заработает. Как и любой голландец, он старательно спихивал с себя любую ответственность.

Когда давление в баллоне достигло заветных шестнадцати атмосфер, дед перекрестился и, обернув руки ветошью, открыл запорный клапан. Все урки совместно вздрогнули, когда в систему, точнее в одну единственную незакрытую трубу, с шипением устремился избыток давления паровоздушной смеси. Они чуть не заплакали разом, по крайней мере, втянули в себя воздух и затаили дыхание, сморщив в призрачном свете горелки свои лица. Дизель не завелся.

Вообще-то так и должно было быть — никто еще на сам пусковой механизм движка клапан не открывал. Баас даже удивился, что это филиппинцы так расстроились, а сам пошел по системе проверять: не улетает ли где-нибудь их воздух? Боцман, пожав плечами на успокаивающий жест деда, продолжил греть баллон. Давление, упавшее, было, сразу до десяти бар, начало снова повышаться.

На выходе из шкиперской трое парней, выстроившись друг за другом, ждали сигнала к началу атаки. В нынешних условиях приказом «разрешаю мочить козлов» должен был послужить первый проблеск света в недрах помещения. Это бы означало, что дизель-генератор все-таки завелся, Чубайс уехал, электричество восстановилось.

Пашка, стоящий самым первым, думал о чем-то постороннем, как такое бывало с ним перед армейскими операциями. «Вот если бы сейчас все пошло, как написано у замечательного писателя, nick которого Перумов, то время бы остановилось», — думал он. — «Мы бы размазали несколько десятков врагов, пока они не опамятовались. Потом они, конечно, нас бы убили до смерти, но не совсем. Точнее, не убили бы вовсе. Каждый из нас услышал бы в голове ободряющий голос Необзываемого, зачерпнул бы со стола Обреченных к стулу сил Хаоса и бросил бы во врагов стулом Хранителей Кодекса строителей коммунизма, пусть даже и жидким. Но в руках врагов в это время оказались бы факториалы интеграторов магических векторов, предложенных тайными магами Соплей, оказавшимися столь могучими, что об этом никогда не узнал никто, даже всевидящее око в штанах у заточенного Короля всех магов. Да, такая вот запутка».

Джон, склонив голову к Пашкиному плечу, старался не думать, что же делать, если голландец не сможет завести генератор. Чем больше он старался, тем больше у него не получалось. Мысли ходили по кругу, и он начал от этого уже уставать.

А замыкающий Юра горько сожалел, что там, за дверью, сейчас не лежат все жандармы всех стран мира, а особенно из России. Впрочем, эти голодранцы нисколько не уступают своим поведенческим рефлексом от полицейских, независимо от их гражданственности. Их бы, уродов, в ментовку набрать — лучше бы не стало, но и не хуже б. Хотя, кто знает, скоро они пойдут в полицию, милицию, налоговую и таможню, не говоря уже о прокуратуре. Наше будущее — за ними.

И тут под подволоком вспыхнул тусклый свет. И сразу же погас, только лампочки взорвались, как новогодние хлопушки. Бросаясь вслед за Пашкой, Джон успел удовлетворенно подумать, что загудело питание в щитах якорных лебедок — стало быть, не подкачал старый голландец. А дальше события закрутились с калейдоскопной быстротой.

Пашка сразу ускакал на правый борт, Джон — на левый, Юра за ними не побежал, остался у входа. Он, кстати, одним ударом приклада превратил голову отдыхающего под ступенькой негра в мало похожую на человеческое вместилище мозга часть тела.

Вокруг валялось много вооруженных черных парней. Это, наверно, было у них гнездо. Конечно, в любой момент они могли ожидать, что к ним спустится с голубого вертолета волшебник, бесплатно покажет кино и наградит каждого Нобелевской премией в области физики, химии, математики, но к появлению неизвестных белых парней с оружием в руках они были не готовы. Если бы не инструкции старпома, то и Джон с Юрой замерли бы, устроив игру в гляделки.

Но эффект внезапности не может длиться долго. Белые начали работать с курками автоматов первыми, черные не успевали дотянуться до своего оружия. В самый разгар веселья, минут через шесть после первых выстрелов, где-то рядом вдруг оглушительно бабахнуло, стало светло как днем, а палуба парохода зашевелилась, как при качке.

3.

Питер Баас завел двигатель. Способ, предложенный мудрым «архангелом» сработал. Через несколько минут истошно заорала судовая аварийная сигнализация, словно истосковавшаяся по своей работе: пугать, орать и надоедать. Теперь было необходимо заново включать все насосы, топливные подогреватели, автоматические фильтра и прочее, прочее. С этим справиться Баас уже не мог. Включить — дело нехитрое, но еще нужно знать, где эта штука находится. Питер непосредственно в машинное отделение спускался последний раз несколько лет назад. Поэтому он рассудил, что лучше подождать более опытных в этом деле парней.

Если бы дед после этого развалился на кресле, заварил себе кофе, то не хватило бы идиоматических выражений, чтоб оценить его. Но он, щелкнув в ЦПУ включателем насоса забортной воды, что охлаждает все, в этом нуждающееся, в том числе и генератор, приказал урчелам проверить на закрытие аварийный выход из машинного отделения. Сам же пошел проверить главный вход.

Наверно, это была рука провидения, толкнувшая ленивого и тучного Бааса отправиться на проверку. Когда он подошел к двери, то та уже начала раскрываться. В образовавшуюся щель просунулось дуло, а следом появилась черная блестящая голова. Дед без раздумий и промедлений бросил свое тело на эту дверь, как наш хоккеист Овечкин на барьер хоккейной площадки.

Дверь, как фанерная, распахнулась, отбросив любопытствующего сомалийца к самому фальшборту. Ему этого оказалось недостаточно: слегка ошеломленный таким поворотом, он начал вскидывать свой автомат. Питер Баас потом никак не мог вспомнить, что же побудило его так бесстрашно и стремительно действовать — в голове не промелькнуло ни одной мысли. Он прыгнул на оживающего черного парня бегемотиком, то есть, животом сверху. При этом он пролетел через дверной проем добрых два метра, не приложив для этого никаких усилий.