Казаки
Шрифт:
— Не дай Господи, — восклицали козаки, — чтоб мы подумали бунтовать и к царю склоняться. Ты, пан Тетеря, во всем наставляй молодого пана гетмана; на тебя полагаемся, тебе мы вручаем и себя, и жен, и детей, и худобу нашу. .
' Козаки соглашались безропотно на все, чего ни требовал Беневский, что ни предлагал он. Тогда от лица гетмана и всего Войска Запорожского отправлены письма к Боря-тинскому и Чаадаеву, а также в Переяславль, к тамошнему воеводе. Козаки побуждали их выйти из городов с московскими полками, потому что Войско Запорожское со всею страною не хочет более находиться под властью царя и возвращается к своему прежнему государю, королю польскому, и к своему отечеству, Речи Посполитой. Хмельницкий написал к Сомку письмо, убеждал к покорности и грозил смертною казнью за непослушание. Разом с этими письмами издан был универсал, объявлявший Сомка изменником и запрещавший всей Украине слушать его. К пе-реяславцам написано особое воззвание, чтобы они поднялись и вырезали «москалей», если последние не выйдут по-добру-по-здорову.
Как полки Полтавский, Прилуцкий и Миргородский открыто не хотели присягать Москве и объявляли себя за гетмана Хмельницкого и за соединение с Польшею, то этим полкам предписывалось действовать вместе с частью Чигиринского и Каневского для подчинения королю остальных.-
X
На левой стороне Днепра Сомко услышавши, что Юрий склонился на сторону Польши, собрал раду из чиновных и простых козаков в Переяславле и уговаривал переяславцев стоять за царя. Его выбрали наказным гетманом. Немедленно он отправил посольство в Москву. В Москве несколько времени не знали о горькой судьбе Шереметева и его войска, и узнали об этом прежде всего через посредство Самка. Он жаловался на него, обвинял в измене, изображал погибель Украины и умолял скорее присылать ратную московскую силу. Нежинский полковник Василий Золотаренко также не хотел признать действительность Слободи-щенского договора для Украины и стоял за царя. Полки Прилуцкий и Полтавский упорствовали против Москвы. Полтавский полковник Федор Жученко явился тогда главным коноводом против нее, думая, что счастье покинуло Москву. Местечки и села Полтавского полка вооружились. Лубенский полковник Шамрицкий (иначе он пишется Шемлицкий) и сотники полка Лубенского говорили: Нам все равно, москаль или лях; кто сильнее, за тем мы и будем. Таково было более или менее общее настроение на левой стороне Днепра после чудновского поражения; совсем не то, что еще недавно было при Пушкаре. Тогда Москва казалась сильною; теперь, после свежего несчастия, она мало внушала надежды на защиту; притом народ в Украине познакомился покороче с обращением великорусских ратных людей и успел уже натерпеться от их своевольства. Поэтому все стали сговорчивее по отношению к Польше. За Полтавою и Лубнами, Ромен, Лохвицы, Пирятин, Миргорд, Гадяч открыто объявили себя против царя. Украинцы хва-
тали московских ратных людей и бросали в воду: Казнь постигала малорусов, которых обвиняли в склонности к Москве. Малорусы притом боялись, что вот придут из-за Днепра поляки с тамошними козаками, приведут еще и татар, и будут их разорять, а царское войско не придет их выручать, а потому они спешили на деле показать свое расположение к полякам, чтобы взаимно расположить их к милосердию над собою. Но Золотаренко и Сомко посреди такого волнения оставались верными царю, писали к Ромо-дановскоиу, умоляли его поспешить в Украину; Ромодановский на эти мольбы отвечал, что ему велено стоять в Сумах. Он по их письмам сделал только то, что послал отряд московских людей под Гадяч разорять мятежных козаков и жителей Полтавского полка.
Поляки дожидались только заморозов, чтобы перейти Днепр. Зимою явился на левом берегу этой реки отряд под начальством Чарнецкого. С ним были правого берега козаки под начальством Гуляницкого. С ним были и татары. Чарнецкий прошел земли полка Черниговского и осадил Козелец, но был отбит. Поляки опустошили села Нежинского полка. Гуляницкий покушался было письмами склонить нежинцев к отступлению от царя, но этого ему не удалось. Сделано было нападение на Нежин. Нежинцы отбились, и даже взяли в плен киевского наказного полковника Моляву и послали его в Москву. Золотаренко напрасно еще раз просил помощи у Ромодановского. Ромодановский отправился из Сум в Белгород, вместо того чтобы идти в Украину, потому что он прослышал о нападении татар на украинные земли Московского государства, а товарищ его, стольник Семен Змиев, послан был уже поздно. В Переяславском полку явились правобережные козаки, под начальством Бережецкого и Макухи. С ними были и татары. Городки Переяславского полка: Березань, Барыш-поле, Басань, Воронков, Быков, Гогалев сдались и признали государем польского короля. Но Сомко выступил против врагов и разбил их. Бережецкий был схвачен и повешен. Макуха успел убежать за Днепр. Сомко не ограничился этим: к его переяславским козакам пристали остатки разбитого под Чудновым козацкого войска и московских людей; выгнав козацкие и татарские загоны из своего полка, Сомко перешел затем на правый берег Днепра, разбил своих неприятелей еще и там, под Терехтемировым и под Стайками.-
Скоро после того и сам Чарнецкий оставил левый берег Днепра, и вообще поляки не могли более распространять свою власть над этою частью Украины, потому что их войско возмутилось за неплатеж жалованья и пустилось в польские области разорять королевские имения.
По поводу измены Юрия из Москвы послана была царская грамота об избрании нового гетмана, в присутствии отправленного для этого дела Полтева. Но Полтев не мог пробраться далее Нежина и воротился. Первые месяцы 1661 года прошли в битвах с неприятелем, вошедшим в .левобережную Украину, и потому нельзя было думать о раде. Притом же надобно было, чтобы, кроме Переяславского и Нежинского, другие полки также были заодно под царскою рукою.
Но вот настроение умов левобережной Украины мгновенно изменилось, как только жители почувствовали, что близко них нет поляков с татарами. Прилуцкий и лубен-екий полковники написали к Сомку повинную. Марта 28 прислал к нему грамоту войт лубенский от имени всех жителей города и повета. В письме своем он хитрил и уверял, что еще давно жители хотели изъявить свое желание оставаться в верности царю. Лубенский полковник поехал к Сомку с повинной, а войт и горожане просили за него в письме своем в таких выражениях: Покорное прошение о нем приносим, как за оберегателем нашим. Смилуйся, не имей на него разгневанного сердца, а невинности его, яко верному и правдивому слуге Е. Ц. В., которой и здоровье свое умаляет, изволь простить и милость свою показать.
В половине апреля прибыл в Нежин князь Ромоданов-ский. Тогда составилась рада в третье воскресенье по Пасхе, под Нежином,. в селе Быкове, для избрания гетмана. Сам Ромодановский туда не поехал, а послал товарища своего Семена Змиева. На раде были, кроме Сомка, полковники лубенский, прилуцкий- и черниговский с своими сотниками. Сверх того там были и полки слободские (Острогожский, Ахтырский, Сумский), которые вообще не принадлежали к гетманскому управлению, но на этот раз, находясь при войске Ромодановского, допущены были к выбору гетмана. Переяславцы, лубенцы, прилучане, черниговцы и ахтырцы подавали голоса за Сомка, но нежинцы хотели возвести на гетманство своего полковника Василия Золотаренко, соперника Сомкова. Спорили и ни на чем не порешили. Наконец, утомившись от напрасных споров, положили послать к царю и просить присылки из Москвы особого посланца, который бы именем царским утвердил гетмана. Таким образом, в случае, если произойдет еще раз такое разногласие, какое случилось в Быкове, то царский посланец должен будет разрешить его. Собственно для выбора гетмана приезжал уже прежде Полтев, но он не мог быть на раде, да и рада не могла собраться; у Змиева же не было никакого наказа об избрании гетмана, да и у самого князя Ромоданавского его не было. И потому-то на раде порешили отправить в Москву такое посольство.
С этой целью поехал в Москву есаул Иван Воробей (Го-робец) с сотниками полков Нежинского, Черниговского, Прилуцкого, Миргородского и Лубенского. Посольство это должно было известить царя о том, что случилось, и просить о присылке особого царского чиновного человека. Им поручалось также узнать царскую волю, на каком положении останется вперед Украина. Самко спешил обеспечить себя и просил царя наградить его за труды, так как он во все время последней войны понес большие издержки и подверг разорению свое последнее имение. Пробивая себе дорогу к полному гетманству, Самка видел, что поперек ему на этой дороге хочет стать Золотаренко, и потому чернил его и писал к думному дьяку Алмазу Иванову; — «Когда неприятель наступал на нас на левом берегу Днепра, я не один раз писал к нежинскому полковнику, • а он ни нам (переяславцам), ни черниговцам никакой помощи не давал и не чинил, и для того неприятель где хотел, там ходил, жег, разорял по всей Украине, никаких страхов не ожида-ючи, никого не боячись; и ныне тот же полковник в нека-ком испротивлении ходит и на ра ду не поехал, по указу его царского величества». Вместе с тем Самко жаловался на Ромодановского, что он не оказал Малой Руси никакого заступления во время нахождения врагов из-за Днепра.
XI
Всю весну 1661 года в Малой Руси шло дело усмирения и приведения жителей к подданству царю. После быков-скои рады- семь тысяч московских ратных людей отправилось, под начальством Григория Косогова, в Полтавский полк. С ним пошло до двух тысяч малорусов. Самко отправился к Остру.
Малорусы, освободившись от страха со стороны поляков и своих заднепровских братий, теперь боялись воинского разорения от московских войск и спешили приносить повинную московскому царю, подобно тому, как в прощлый год, услышавши о поражении Шереметева, спешили заявить преданность Польше. Теперь местечки и села сдавались царским воеводам и Самку без сопротивления одно за другим, и признавая царскую власть, вместе с тем должны были изъявлять желание признавать временным гетманом Сомка, приводившего их к покорности царю. Таким образом, этот человек готовил себе опору, чтобы тогда, когда вновь будет избирательная рада, ему можно было заявить, что народ уже признавал его достойным гетманского звания. С другой стороны, он старался заслужить у царя доброе внимание. Он покорил царю Остер, Веремеевку, Жовнин, Ирклеев. Войты городов присылали' к нему письма с изъявлением послушания и умоляли избавить их города от разорения. В Кременчуге избран был полковником Ки-рило Андриевич. Он поддавался парю, умолял избавить его от разорения, просил Сомка, как тогдашнего главного начальника края, утвердить его в звании и прислать знаки полковничьего достоинства: шестопер и литавры. В Кременчуге тогда в первый раз явился полковник. Кременчуг сделался временно полковым городом. Обширный Полтавский полк со многими местечками и селами покорился тотчас, как только явился туда Косогов. Сменили Жученка; на его место избрали полковником Гуджела. 19 мая новый полковник явился к Косогову с сотниками своего полка и бил челом в послушании царю. Вслед затем бывший полковник Федор Жученко отправился к РомодановскоМу с повинною. Сотники Полтавского полка просили помиловать его.
Таким образом, левого берега Украина опять вся казалась верною царю. Сомко считал этот подвиг своим и надеялся, что в Москве оценят это и ему более не будет препятствия сделаться навсегда верховным начальником страны. Сомко так осмелился, что просил через посланцев своих московское правительство, чтобы, во внимание к большим расходам, неразлучным с гетманскою должностью, полковники давали ему все доходы, подобающие носящему полное гетманское звание. Но несмотря на все его старания, на все его уверения в преданности Москве, ему не доверяли в царской столице. Доходов, которых он домогался, ему не дали, на том основании, чтобы не было из-за этого ссоры между полковниками; никаких денежных милостей ему не оказали, только сказали посланцам, что об уплате собственных его денег, истраченных на жалованье ратным людям, будет дан указ. Но исполнения он не до. ждался. Московское правительство не сделало даже различия между ним и Юрием Хмельницким, и как бы заставило Сомка отвечать за поступки Юрия: Сомко просил о возвращении брата своего Богдана Колющенка, задержанного в Москве на том основании, что к Юрию послан Феоктист