Казаки
Шрифт:
обещая ему королевскую милость и прощение в случае покорности. Лобода, в то время, как Жолкевский гнался за Наливайком, грабил Бар и его окрестности с 700 козаков и оттуда пришел в Белую Церковь. Там он встретил гонцов от Жолкевского и Наливайка. С Наливайком нечего было постановлять условий, пото^ что Лобода и не думал ему вредить; а что касается до гонца Жолкевского, то, по определению рады, он был отправлен без ответа. Козаки под начальством Савулы соединились с войском Лободы, и все ополчение отступило к Киеву.
Между тем на -помощь к Жолкевскому, который уже стоял в Пикове, шел князь Рожинский с свежим отрядом и получил от него на дороге предписание остановиться в Па-волоче, городе важном по своему положению и укрепленном самою природою. Рожинский, собравши около себя разоренных украинских панов, ловил казаков и умерщвлял. Дошла молва до Киева. Собрана рада: послали Шашку С 3000 разорять имения Рожинского; сам же Лобода отправился в Переяславль, а в Черкасах был уже и Наливайко. Шашка стал в Хватове и послал осведомиться о силе неприятеля 300 человек передней стражи. Рожинский не утерпел, не выполнил повеления гетмана, выскочил из Па-волочи и разбил стражу. Шашка побежал назад, может быть, и довольный тем, что выгнал его из Паволочи. Вслед за тем 8000 казаков подвинулось -к Белой Церкви.
Рожинский не пошел уже назад в Паволочь, хотя, как уверяют, у него было войска не более тысячи; но спешил занять Белую Церковь. По мнению поляков, ему следовало бы запереться в Белоцерковской крепости и ожидать там Жолкевского; но Рожинский не любил' медлить.
; Вечером 2 апреля Савула с авангардом расположился табором около Белой-Церкви. Рожинский намеревался ночью сделать вылазку и напасть неожиданно на казацкий табор. Наливайко с 3000 казаков думал ночью устремиться на город и крепость и перебить сонных поляков. Ночь была темная и ненастная. Рожинский вышел с поляками из города, а Наливайко с козаками вошел в город в отворенные шрота. Враги не распознали одни других, по причине чрезвычайной темноты. Поляки, идучи на звуки труб и отклики вождей, при помощи факелов, дошли до табора; Рожинский велел ударить из пушек; — козаки встрепенулись, табор снялся. Поляки, думая, что враги обратились в . бегство, пустились в погоню, стреляя и махая саблями; но Савула, сделавши движение. к реке Рудавке, возвратился на прежнее место. Наливайко, принявшись было грабить
беззащитный город и умерщвлять испуганных козаков, услышал выстрелы, бросил грабеж и поспешил на помощь Савуле. Поляки долго искали козаков и Рожинский велел поворотить к взятому, как думал, козацкому обозу, как вот начала заниматься заря, — яснее, яснее — и Рожинский увидел себя окруженным со всех сторон козаками. Бой был неравный.
Только храбрости Рожинский одолжен спасением жизни своей и сохранением горсти пехоты. Сомкнувшись тесною стеною, предводимые им поляки прорвались сквозь ряды козаков и ушли в крепость, где поспешно заперлись. Множество было побито. Вообще спасение это не дешево обот-лось Рожинскому.
Козаки принялись тотчас за осаду Белой Церкви. Но между тем Жолкевский, стоя в Трилесье, в трех милях от Белой Церкви, услышал звук орудий, узнал от схваченных козаков о пораженин Рожинского и поспешил к нему на помощь. Козаки; завидевши с высоких курганов польское войско, сняли осаду и поспешно отступили. Жолкевский приходит на поле сражения — и видит груды убитых. Грустно стало ему. Но последовать за козаками тотчас он не решился, не приведши в порядок своего войска и не усиливши его новыми отрядами. И потому начал устраивать свои ряды таким образом: поставил четырехугольником шестнадцать рядов пехоты, — в середине стояли возы; в углах и концах 24 полевых орудия; конница расположена была частью напереди, частью по бокам, частью сзади. В таком виде, подкрепившись новыми' силами, выступили поляки.
Козаки, которых число беспрестанно увеличивалось, расположились по разным местам. Сам Наливайко с большим количеством войска отодвинулся к Чигирину* с ним были дружины Лободы и Овары, всего 20 000 войска, исключая гайдамаков, из которых многие пошли по Украине, но многие остались при главном обозе. Атаман Тетеря с сыном заняли Канев; Шашка был напереди и первый встретил Жолкевского. Завязалась битва жестокая, кровавая. Как ни искусно были устроены поляки, однако их гусары ничего не могли сделать козацкому табору. Много дворян польских пало в бою; потери по числу воинов была для Польши очень чувствительны. Козаки удержали за собою поле; но лишились в свою очередь Шашки, вождя храброго и умного. Жолкевский поворотил к Каневу. Козаки не слушались старого своего атамана, говорившего им: «Глядите, не була-б потеря», и заставили его выйти на сражение. Поляки разбили их; а самого Тетерю взяли в плен и. пр 0дали туркам. Жолкевский разорил многие казацкие населения, разбил еще несколько раз их отряды и двинулся кЧ игирину, где стояло генеральное войско. Поход этот был д овольно медлен; разосланные для укрощения козакав отрады собирались постепенно, не разом; вешнее половодье разл омало мосты, и переправы стали неудобны не только через реки, но даже через большие ручьи. Дошедши до Тясмина, поляки стали, окопались, направили пушки и пр Иготовились к бою. Казацкое войско также изготовилось. Оно было разделено на три отдела: центром начальствовал Наливайко, левым крылом Лобода, правым Овара. Поляки, как бы желая устрашить заранее неприятеля, выставили в в иду его три xpecma: на двоих висели тела двух казацких предводителей — Богуна и Сомино, с надписью: «Karabuntowcow», третий оставался пустым, как будто еще кого-то не доставало. Казацкая рада велела выставить в ответ полякам хоругвь с надписью: вирному Християнсьтву миром мир; а Ляхам-ворогам пекельный пир; в кого хрест — на того й хрест.
Началась битва и продолжалась семь часов. Поляки устремились на правое крыло Овары, отрезали его, смяли, — и сам Овара лишился жизни. Но мужество других предводителей и храбрость козакав поправили первую оплошность и неудачу. Наливайко с своим центром ударил стеною на поляков; вслед за тем Лобода выскочил из своего поста, и вспомоществуемый свежим засадным войском, бросился на неприятеля с другой -стороны. Поляки смешались, расстроились и обратились в бегство. Козаки гнались за ними, били, кололи, утопших из реки вытаскивали и изрубливали: таково было их ожесточение; попадавшихся в плен бесчеловечно умерщвляли; просьб и стонов не слушали. Радовалась вся Украина, слыша, как на «Чигиринський сичи кравчина католикам похмилья задала!»
Пристыженный Жолкевский убежал в Белую Церковь, откуда разослал приказы о доставлении нового войска. Вскоре в польский стан явилось множество охотников, а из Молдавии прибыл с значительными силами полоцкий староста Каменецкий. Казацкое войско напротив уменьшалось. Большая часть казаков рассеялась снова по Украине. С Наливайком и Лободою осталось всего до 10 000. Жолкевский, зная, что в Переяславле казаки оставили свои семейства, орудия и войсковую скарбницу, замыслил перепавиться через Днепр и напасть на Переяславль. Молва об этом дошла в казацкий стан. Наливайко и Лобода предупредили Жолкевского; переправились за Днепр; истребили за собою все суда, и, услыша, что жители Киева доставляют в стан лодки для переправы полякам, которых Жолкевский хотел вести в погоню за козацким войском, — отправились наказать киевлян; но увидели на противоположном берегу Жолкевского с войском под самым Печерским монастырем. Новые запорожские полчища, плывш ие под Киев на чайках под начальством атамана Подвысоцко – го, были разогнаны бурею и польскою артиллериею, искусно поставленною на берегу. Жолкевский отрядил Потоцкого в Триполь с препоручением переправиться в том месте через Днепр и напасть на Переяславль; а сам через лазутчиков пустил об этом молву между козаками, желая как-нибудь их отвлечь от берега, противоположного киевскому, где стоял сам. Расставленная казаками по дороге стража увидела на той стороне Днепра волов и возы, наполненные лодками и заявила об опасности предводителям. Беспокоясь за свои семейства, козаки снялись с луга, где стояли, и поспешили к Переяславлю. Этого-то Жолкевско-му и хотелось. Собрав свои челны, он, тотчас, по следам козаков, переправился за Днепр и вскоре козаки узнали, что за ними идет сильное войско.
Что делать? Запереться в Переяславле — нельзя. Пе-ряславская крепость очень ненадежна; козаки подвергаются опасности быть стесненными с двух сторон: здесь войско Жолкевского, на другой стороне Днепра войско Потоцкого; да и чем кормить лошадей, которых было более 10 000. Козаки рассудили — лучше двинуться далее с своими семействами и сокровищами, надеясь, что если войско польское не погонится за ним, а пойдет назад, то они могут свободно напасть на него с тылу; а если погонится, то хитрыми увертками его можно изнурить еще лучше, чем в За_днепровье, и нагнать на удобное место, где можно напомнить полякам чигиринское дело. Но Жолкевский про-никнул их планы и допустил выйти из Переяславля. Забравши своих жен, детей и имения, они думали перевести их в Лубны, место неприступное,' твердое; но пришед-ши туда, не сломали за собою моста на Суле. Жолкевский,, соединившись с Потоцким, поспешил за ними к Лубнам.
Войско польское остановилось в Тохуцине в 20 милях от Лубен, откуда коронный гетман написал жителям этого города письмо, в котором обещал им королевскую милость, если они не сломают моста и задержат казаков в стенах своих.
Между тем узнал Жолкевский, что в местечке Горошине Сула очень удобна для переправы и, располагая, чтобы
во время нападения на Лубны с другой стороны стояло польское войско, послал туда старосту брацлавского Струся с его отрядом . Струсь пошел прямо полем, не сказывая даже ничего и своим подчиненным; и, пришед на место переправы, велел поделать из камыша плоты, изготовил маленькие лодочки, и таким образом переправился на другой берег. Между тем войско польское усилилось несколькими рядами литовской конницы, предводимой Богданом Огинским подкоморием троцким, который встретился с Жолкевским за 6 миль от Лубен. Поляки ускорили поход; Жолкевский отрядил авангард под начальством Белицкого, который шел ‘ форсированным маршем день и ночь, и наконец увидел на высокой горе крепость. Козаки, завидя при-. ближающихся поляков, бросились разламывать мост;' но Белицкий пустил на них такую тучу стрел и пуль, что они кинули свою работу, ушли из города и расположились за милю от реки Сулы на урочище Солонице. Белицкий вошел в город.