Каждая изысканная вещь
Шрифт:
До того, как Анна смогла что-либо возразить, по дому разнесся громкий требовательный плач. Воскликнув «Александр!», Сесили вылетела за дверь, бросив на ходу Анне, чтобы та присоединилась к ней внизу в гостиной сразу, как переоденется.
Нахмурившись, Анна развязала ленту на коробке, не торопясь, однако открывать ее. В прошлом она неоднократно получала одежду в подарок от матери. Еще один отрез пастельного шелка? Или очередное хитроумно скроенное платье, чтобы подчеркнуть ее немногочисленные выпуклости?
Убрав ленты и обертку, девушка удивленно
Словно в трансе, Анна переоделась и уставилась в зеркало. Одежда сидела на ней, как влитая — должно быть, матушка передала ее мерки портному. И все же одна вещь казалась неправильной.
Сжав зубы, девушка пересекла комнату и взялась за ножницы. Глядя на себя в зеркало, она схватила прядь волос.
Она колебалась всего мгновение, вспомнив голос Ариадны: «Я думала, что ты понимаешь, мы можем ухватить для себя лишь краткое мгновение счастья прежде, чем мир силой разлучит нас».
Волосы издавали приятный хрустящий звук, когда она отрезала их, и дождем осыпались на ковер. Она взяла еще одну прядь, и еще, пока не остригла все волосы по подбородок. Стрижка придала чертам ее лица резкость. Она состригла еще немного спереди, подрезала на затылке, пока оставшиеся локоны не улеглись волнами в подобающую джентльмену прическу.
Вот теперь все было просто идеально. Ее отражение вернуло ей пристальный взгляд, скривив губы в недоверчивой улыбке. Жилет подчеркивал глаза, покрой брюк — длину ног. Она почувствовала, что снова может дышать, даже несмотря на боль в груди от потери Ариадны: возможно, она лишилась девушки, но зато обрела саму себя. Новую Анну — уверенную, одетую с иголочки, сильную.
Сердца разбивались по всему Лондону ежедневно. Не исключено, что Анна и сама разбила парочку. Будут и другие девушки на ее пути, они будут приходить и уходить, а Анна отныне станет держать свои эмоции под контролем. Она никогда снова не будет чувствовать себя, будто разорванной на тысячу кусочков.
Она — Сумеречный охотник, а они умеют держать удар. Она станет стойкой и будет смеяться в лицо боли.
Вскоре девушка спустилась по лестнице. День уже шел на убыль, хотя солнце по-прежнему ярко светило в окно. Этот день, казалось, будет длиться вечно.
Ее мать сидела в гостиной с чаем на подносе, маленький Александр лежал в плетеной колыбели рядом. Отец занял место напротив, погруженный в чтение газеты.
Анна вошла в комнату, и родители посмотрели на нее. Она заметила их взгляды, оценивающие новый наряд и прическу, и приготовилась принять любой вердикт, застыв в дверном проеме.
Повисла длинная пауза.
— Я же говорил, что голубой жилет замечательно подойдет, — сказал Габриэль Сесили. — Подчеркивает ее глаза.
— А я и не спорила, — ответила Сесили, укачивая младенца, — просто отметила, что она также
Анна начала улыбаться.
— Намного лучше, чем одежда брата, — добавил Габриэль. — Он творит со своей одеждой ужасные вещи с помощью серы и щелочи.
Сесили внимательно изучила обрезанные локоны Анны.
— Очень благоразумно с твоей стороны, — наконец резюмировала она, — волосы могут быть серьезной помехой во время битвы. Мне очень нравится. — Она встала. — Подойди, присядь, — сказала она, — побудь ненадолго со своим братиком и отцом, а мне нужно кое-что принести для тебя.
Когда мать вышла, Анна почувствовала покалывание в ногах и, присев на кушетку, потянулась к Алексу. Он только что проснулся и теперь озирался по сторонам, рассматривая новые чудеса, как умеют только младенцы, когда обнаруживают, что мир после их пробуждения никуда не исчез и теперь требует познания всех его бесконечных сложностей.
— Я тебя так понимаю, — прошептала она братику.
Он беззубо улыбнулся ей и вытянул пухлую ручонку. Она протянула ему свою руку, и он ухватил ее за палец.
Мать вернулась спустя несколько минут, неся небольшую голубую коробочку.
— Знаешь ли ты, — начала она, подливая себе в чашку чай, — что мои родители не желали мне доли Сумеречного охотника. Ведь они уехали подальше от Конклава, а твой дядя Уилл…
— Я в курсе, — перебила Анна. Габриэль тепло посмотрел на жену.
— Но я была Сумеречным охотником, понимала это даже, когда мне было всего пятнадцать. Чувствовала это в своей крови. Глупые люди часто говорят то, чего не понимают, но мы всегда знаем, кто мы на самом деле, глубоко в душе.
Она поставила коробочку на стол и подтолкнула ее к дочери.
— Надеюсь, тебе понравится, — сказала мать.
Внутри лежало ожерелье с мерцающим красным камнем. Сзади на нем была гравировка на латыни.
— Оно защитит тебя, — произнесла Сесили. — Ты знаешь, как оно работает.
— Оно чувствует приближение демонов, — в изумлении проговорила Анна. Мать надевала ожерелье почти всяких раз, как отправлялась в бой. Хотя с появлением Александра это происходило все реже.
— Оно не убережет твое сердце, зато поможет защитить остальные части тела, — заявила мать. — Оно передается из поколения в поколение и должно быть твоим по праву.
Анна сдержала наворачивающиеся на глаза слезы.
Она вынула ожерелье и застегнула на шее. Девушка стояла и смотрела на свое отражение в зеркале над камином, а привлекательное отражение смотрело на нее. Ожерелье не казалось лишним, и шло ей, как и короткая стрижка. «Я не должна быть чем-то одним», — подумала Анна. — «Я могу выбирать то, что подходит мне, если оно на самом деле к лицу. Брюки и жилет не делают меня мужчиной, так же как ожерелье не делает меня женщиной. Просто сейчас эти предметы придают мне уверенности, ощущение собственной красоты и силы. Я такая, какой хочу быть. Я — Сумеречный охотник, который облачен в великолепный костюм и носит легендарную подвеску.