Казнь без злого умысла
Шрифт:
– Сочувствую. – Коротков отечески потрепал ее по коротко стриженному затылку. – Но ты сам этого хотел, Жорж Данден. Трудись. А я посплю. Нужна будет помощь – буди, не стесняйся. Мой кофе можешь допить.
Он вытащил из брошенного на пол пакета одну коробку с десертом и закрыл за собой дверь.
Настя переоделась и начала заново читать материалы про убийства экологов, на этот раз сосредоточившись только на упоминаниях об их работе в какой-то таинственной лаборатории и делая выписки в блокнот. Уже часа через полтора ее снова охватило острое недовольство собой: найденная в сети информация выглядела совсем иначе, нежели тогда, когда она, больная, читала ее впервые. То, что казалось ей в тот раз убедительным и бесспорным, сегодня выглядело как пустая болтовня. Если
Время нужно было экономить, поэтому Настя не вчитывалась в те места, где речь не шла о лаборатории. К пяти часам вечера все выписки были сделаны, надо приступать к составлению сценариев. Коротков наспался, теперь из его номера доносились звуки работающего телевизора: Юрка смотрел футбол.
«Гигиена умственного труда, – саркастически подумала Настя, вставая из-за стола и разминая затекшую от долгого сидения спину. – Сколько раз мы это слышали в молодости! И всегда хихикали, как будто речь шла о чем-то неприличном. А ведь в этом есть глубочайший смысл. Нужно обязательно делать перерывы и отвлекаться, чтобы мысль перестала бегать по одним и тем же тоннелям. Нет, древние были отнюдь не дураки, когда придумали театр для развлечения простого народа! И почему слово «развлечение» приобрело в наших умах такой негативный оттенок? Вроде как развлекаться стыдно. Надо работать, работать и работать. А толку-то от такой работы, если взгляд зашоренный и мысль не может пойти никаким другим путем, кроме уже однажды проложенного, привычного? Развлечение, или отвлечение, для того и придумали, чтобы мысль могла свободно двигаться дальше и рождать новый взгляд на проблему, новые идеи. Поэтому сейчас следует сделать перерыв, отвлечься на что-нибудь, а потом приступать к сценариям. Знать бы еще, как их писать…»
Она постучалась к Короткову, предложила ему сходить поесть и получила в ответ отчаянные жесты: футбол же! Как можно?! Ну, футбол – так футбол. Настя принесла десерты, к которым в кафе предусмотрительно прилагались пластмассовые вилочки и ножички, уселась рядом с Юрой и уставилась на экран, стараясь выбросить из головы экологов и сценарии и вникнуть в происходящее на футбольном поле. В футболе она не понимала ровным счетом ничего. «Все равно буду сидеть и смотреть, пока не почувствую, что в голове зашевелилась идея», – упрямо решила она.
Первый тайм закончился, Коротков, как почти все мужчины, тут же принялся нажимать кнопки на пульте и бегать по каналам, задерживаясь на каждом не больше 15-20 секунд. Этих секунд Насте вполне хватало, чтобы успеть перестроиться и постараться понять, что происходит и о чем вообще речь. Ей неожиданно пришло в голову, что привычка «бегать по каналам», так раздражающая большинство женщин, на самом деле является прекрасной гимнастикой для мозгов, заставляя их переключаться и вникать в новый материал. Пусть ненадолго и неглубоко, но здесь важен именно момент переключения. «Да, не только древние были умными. Мужчины инстинктивно делают в этой ситуации более правильные вещи, чем
После начала второго тайма она посидела с Коротковым еще минут десять и поняла, что созрела для продолжения работы. Чмокнула Юрку в темечко и ушла к себе. Позвонила Лаевичу, спросила, нет ли информации от начальника УВД. Информации, как она и ожидала, не было. «Ну и ладно, – подумала Настя спокойно. – Обойдусь. Идея мне понятна, а внести уточнения в формулировки я смогу и позже, если опера не пожадничают и дадут что-нибудь сверх того, что я уже и так знаю».
Первый вариант текста сценариев получился объемным, но она и не старалась его сокращать, просто записывала то, что приходило в голову. Теперь нужно структурировать и «сушить», чтобы не было ни одного лишнего слова. Лаевич ведь предупредил: чем короче вопрос, тем больше шансов, что опрашиваемый даст ответ обдуманный, а не с потолка. Руководитель предвыборного штаба будто услышал ее мысли, потому что немедленно раздался звонок от него.
– Как успехи? Когда можно ожидать результат?
– Думаю, часа через два все будет готово, – ответила Настя.
– Отлично. Сможете отправить мне на почту? Или прислать кого-нибудь забрать материал?
– Конечно, отправлю на почту, давайте адрес.
Ночь выдалась бессонной, поспать удалось только до того момента, пока ее не разбудил Коротков со своим ноющим и дергающим зубом. Настя мечтала о том, чтобы сделать задуманное и улечься в постель.
Она успела переформулировать и довести до максимальной краткости и четкости первый сценарий, когда явился Коротков.
– Аська, Ворожец организовал ужин с владельцем участка у Верхнего Озера, надо ковать железо, пока горячо, – заявил он. – Ты со мной?
Она отрицательно мотнула головой, не отрывая глаз от текста.
– Тогда я поехал. Проголодаешься – ужинай без меня.
– У меня еще пирожные остались. Будешь проходить мимо ресторана – попроси, чтобы мне кофе принесли, а то я засыпаю на ходу. Конечно, я могу сама позвонить, но должна же от тебя быть хоть какая-то польза, а то несправедливо получается: я работаю, а ты спишь, смотришь футбол и шляешься по трактирам.
– Смотри, скоро в штаны не влезешь, – оптимистично пообещал Коротков. – Сколько можно пирожные трескать?
– Отстань, а? – миролюбиво предложила она.
Ей удалось полностью закончить работу и набрать на компьютере текст минут за десять до истечения оговоренных двух часов. Дождавшись от Лаевича подтверждения, что письмо получено, Настя с удовольствием потянулась и отправилась в душ, мечтая о том, как будет долго и крепко спать.
Она провалилась в сон мгновенно, и когда над ухом оглушительно зазвенел гостиничный телефон, испуганно подумала, что уже утро. В комнате было темно. Настя нащупала трубку, сердито думая почему-то, что звонит Коротков и что она ему сейчас врежет… Почему Коротков звонит по местному телефону, а не на мобильный, она спросонья подумать забыла.
– Анастасия Павловна, портье беспокоит. Для вас привезли конверт.
– Какой конверт? Кто привез? – не поняла Настя.
– Одну минуту, я передам трубочку.
В трубке зазвучал незнакомый мужской голос:
– Старший лейтенант Яковлев. Прошу прощения за поздний визит, но полковник Баев велел доставить вам информацию.
Во как! Настя включила бра и посмотрела на часы: половина двенадцатого. Ай да Игорь Валерьевич! Наверное, зря она так плохо думала о нем. Человек слова.
– Спасибо. Оставьте у портье, я завтра заберу.
– Товарищ полковник сказал: лично в руки передать, – твердо ответил старший лейтенант.
Лично в руки… Любят же в этом городе Вербицке разводить тайны на пустом месте! И чего им в простоте не живется? Мысль о том, что нужно встать, одеться и спуститься вниз, вызывала содрогание. Но если из трех элементов оставить только один, то вполне можно пережить. Не одеваться и не спускаться, только встать и надеть халат.
– Поднимайтесь, номер шестьсот четвертый.