Казнить! Нельзя помиловать!
Шрифт:
Очнулся от тряски… Чувствую — организм борется с последствиями медикаментозного вмешательства в мой организм. Проще говоря — убирает воздействие снотворного… Но то, что я пришёл в себя — думаю, афишировать не буду… А тут и слух вернулся — в кузове что то гремело. Скорее всего — инструменты… А что моё тело? А оно лежит на чём то мягком и крепко связано: и руки и ноги… Локти стянуты за спиной; запястья стянуты так, что верёвки, кажется, режут кожу! Ноги стянуты в лодыжках; согнуты в коленях и притянуты к кистям! Вот почему верёвки режут кожу! А я, значит — лежу на животе и кто то держит меня за связку ног и рук… А едем мы, вроде бы недолго — по крайней мере выгнутая поясница ещё не затекла…
Пока ехали — восстанавливал организм в боевое состояние, да боролся
— О… — объект уже пришёл в себя…
— Не болтайте! — приказал властно другой голос — сняли и понесли в дом! Меня подхватили за ноги и плечи и потащили к краю кузова… Не бросили бы на землю как какой-нибудь мешок — разобью же себе лицо! — мелькнула в голове паническая мысль. Но, видимо — был приказ не наносить мне травм, поэтому сняли меня — как какую-нибудь тару и понесли в дом. Лицом вниз… Занесли; безо всякого почтения повернули; усадили на стул и привязали ноги к ножкам, а руки за спиной — к спинке. И оставили меня. Думал в одиночестве — ошибся. За столом — напротив меня сидел… Да — я не ошибся — Лазарь Каганович. Собственной персоной. А за ним — сбоку… Ба… Знакомые все лица! Горожанин Валерий Михайлович — он же Гамбург Вольф Моисеевич. Бывший 2й заместитель начальника ИНО Слуцкого, а сейчас уже начальник ИНО — иностранного отдела НКВД (заграничная разведка и шпионаж). Быстро у иудеев продвижение по служебной лестнице: из второго зама — в начальники! И это при наркоме Ежове! Жёсткий властный взгляд настоящего НКВДшника. Серьёзный мужчина — не то, что душка Слуцкий… Олицетворение мощи и безжалостности НКВД…
— Ну как ты себя чувствуешь? — доброжелательно поинтересовался нарком железнодорожных путей сообщения Лазарь Каганович. Усмехнулся иронично, слегка при этом поморщившись:
— Если развяжете, да за стол усадите — то почти как в гостях…
— Весёлый молодой человек… — повернувшись к мрачному Горожанину, добродушно улыбнулся Лазарь — может быть мы с ним и столкуемся к обоюдной выгоде… И, повернувшись ко мне, добавил:
— Я задам тебе несколько вопросов… Ответишь — будет тебе и стол и всякие удобства… И даже девочка будет. Ты каких предпочитаешь: тёмненьких, светленьких, скромниц или озорниц? Ага… — добрый дядя: будет вам и дудка, будет и свисток… А нахрен я тебе потом нужен буду… Хотя… — возможны варианты: преданные слуги иудеям нужны!
— Спрашивайте… — великодушно разрешил я и добавил небрежно — на что смогу ответить — отвечу. Брови "железного Лазаря" полезли вверх, а Вольф Гамбург хмыкнул — он и не таких видал!
— Ну тогда начнём… — вновь добродушным тоном начал Каганович — ты был в Испании? Я поднял удивлённо бровь:
— Где я, а где эта Испания? Что я в ней делал и как туда попал? Каганович задумчиво подвигал бровями — действительно…
— Ладно… — протянул он — тогда второй вопрос — что это и как оно работает? И поднял за цепочку мой медальон…
— Это защитный медальон… — не стал скрывать я. — Защищает от прямого воздействия на организм. Как работает — не знаю. Но он привязан только ко мне — на другом он работать не будет. Привязан посредством сложного ритуала. Какого — не знаю — я был без сознания…
— А кто проводил этот ритуал? — вкрадчиво спросил Каганович…
— Г А В Е Н… — однозначно ответил я. Вздрогнули оба иудея а Каганович даже побледнел. Понял — в чей огород залез, а тут ещё и талисман, да ещё и ритуал какой то… А вот то, что он о талисмане знает — просто знает — уже не есть гуд! Утечка важнейшей информации! Да и время поджимает! Как сказал герой одной кинокомедии: Я здесь, а у меня там шведы Кемь взяли! Так и у меня: я здесь, а у меня там стоит разбитой моя машина и, может быть — меня уже ищут! А мне такая известность нафиг
— Возьмите лист бумаги и напишите — где у вас хранятся ваши захоронки с деньгами, драгоценностями, камушками и разным золотишком… — свистящим шепотом, глядя в глаза Кагановичу, прошипел я и поднял взгляд на Горожанина — а ты разрежь все верёвки… Оба иудея послушно выполнили приказ. Я стал растирать затёкшие места…
Каганович закончил писать; я привстал со стула и, потянувшись, взял из его рук написанное, продолжая контролировать обеих иудеев. Пока — удержание их под контролем хоть и требовало много сил, но было мне по силам. Ну что я такого попросил их сделать? Кагановича — написать о месторасположении своих богатств — вроде как записку на память… А Горожанина — не вмешиваться в процесс, пока я не начну агрессивных действий… Всё в рамках задуманного и реального… Взяв написанное — я попросил Кагановича написать список с указанием места работы всех его доброжелателей, соратников и сочувствующих ему и его делу. И снова стал ждать. А он — писать очередную писульку… Написал; протянул мне… Я взял, а стоящий за его спиной Горожанин обрушил на его затылок удар кулаком! Лазарь ткнулся лицом в стол; из под головы потекла струйка крови — из носа, видимо… Вот тут я напрягся "по взрослому"! Гамбург взялся за голову "железного" Лазаря и резко крутнул её! Раздался хруст; из носа, по столу, брызнула дорожкой кровь… Горожанин отпустил голову Кагановича и она со стуком упала на стол. Царство тебе иудейское Лазарь за твое любопытство… А дальше… А дальше мы с Горожаниным на пару стали потрошить захоронки Кагановича по его бумаге и складывать их в саквояжи и чемоданы, найденные в разных комнатах и на чердаке. Сложили всё, что нашли. А теперь — самое главное в начавшейся трагедии!
Горожанин вышел на крыльцо; спустился по ступенькам во двор. К нему тут же подошли его сотрудники из домика прислуги. Я, в невидимости, стоя в проёме открытой двери, выбрал самого преданного начальнику подчинённого. Судя по преданному взгляду, бросаемому на своего шефа. И тоже еврея… Четверо сотрудников — славяне, в том числе и сторож. Пятый — из уроженцев Кавказа… Жаль, конечно, но видимо карта вам такая легла! Так что извините… Горожанин выхватил пистолет из кобуры и стал стрелять в своих подчинённых. И его "обожатель" тоже… Загремели выстрелы и мужские фигуры стали падать на мёрзлую землю. А иудеи стреляли и стреляли — как на расстреле! Достреливали в голову уже упавших и дёргающихся в агонии!
Пять распростёршихся на земле — в нелепых позах фигур; два "невольных" палача и валяющиеся на земле и дымящиеся сизым дымком гильзы… Простите славяне — не я выбирал вам работу и не я давал вам задание на захват… Лес рубят — щепки летят! Кровавые щепки!!! Горожанин поднял тяжёлый взгляд на своего сотрудника и мотнул головой, направляясь в дом. Тот пошёл за ним следом. Я а встал сбоку от открытой двери. НКВДшники вынесли по паре саквояжей и паре чемоданов. Поднесли к стоящей в стороне служебной "Эмке". Уложили их на заднее вниз — между передними и задними сидениями.
— Садись за руль! — бросил отрывисто Горожанин и повернулся к дому. Сотрудник выхватил из кобуры наган и выстрелил своему начальнику в затылок. Тот рухнул лицом вперёд… Сотрудник закрыл двери заднего пассажирского салона; захлопнул переднюю пассажирскую дверь и выехал со двора дачи. Остановился; закрыл ворота; сел в машину и поехал в Москву. Быстро, но аккуратно и внимательно…
Сидя, в невидимости, на переднем сиденье, я молча смотрел вперёд. На душе было муторно… И хотя убитые были сотрудниками грозного и страшного НКВД, но на их уровне — уровне рядовых исполнителей, хватало и честных и порядочных. Ещё не насмотревшихся на мерзости, гадости и ужасы — творимые иудеями начальственного состава. Ну а дальше? Дальше выбор был невелик: или служить иудеям или сгинуть в недрах могучего ведомства! Или погибнуть в различных операциях — таких вот как эта! А совсем умным — возможно доживать на мелких должностях в совсем уж глухих местах: городках и поселениях… Честно служить Родине — не давали! Система есть Система!!!