Keep Coming
Шрифт:
– Я бы мог приготовить его. Антидот, - мужчина говорил тихо.
– Вы уже пытались. Не получилось. Это не интересно.
– Мне нужно время. Нужна кровь этой девушки, для исследования.
– Плутарх, - её шепот заставил мужчину несколько раз моргнуть, словно приходя в себя.
– Я хочу помочь.
– Эбернети это не понравится.
– К чёрту Эбернети!
– выпалила она, удивляясь, что произнесла это вслух.
Плутарх улыбнулся, и Эффи знала, что он сделает всё, что нужно. Поэтому ей стало спокойнее, совсем не от улыбки Хэвенсби. Не от поддержки Фликермана. Это была реальная
Цезарь облегченно выдохнул, покидая тюрьму.
– Я позвонил Тави, она скоро будет в Центре. Хотела обсудить предстоящее мероприятие.
– Тави? Она знает, что ты называешь её так ласково?
– Эффи подавила смешок, заметив смущенную улыбку Фликермана. Такую искреннюю, совсем не ту, что блистала со всех рекламных щитов. Ей вдруг ужасно захотелось обнять его, такого настоящего. Её друга.
– Не говори ей, она меня убьёт своими подколками.
Добраться до бара не составило ни малейшего труда. А вот заставить заткнуться стилисту было куда сложнее. Девушка без умолку болтала о приёме и о том, что хоть немного затрагивало эту тему. Фликерман слушал её, не отводя взгляда. Буквально в рот ей заглядывал, и это чертовски нравилось Тринкет. Она наблюдала за друзьями, не переставая улыбаться. Вот они - настоящие и живые. Переполненные эмоциями. А она медленно вянет, как цветок во время адской засухи. Никаких эмоций кроме злости и гнева. Разве что в такие моменты как этот, она чувствует, что оживает. Когда рядом её родные и любимые. Мысли о Хеймитче просочились в сознание. И она чувствует что-то отдаленно напоминающее… Что? Любовь? Нежность? Желание?
– Слушай, ты ведь должна знать… - она замолчала, раздумывая спрашивать или нет. Но вопросительный взгляд стилистки заставил продолжить.
– Мы с Эбернети хоть раз общались нормально?
– Не знаю. У вас с Хеймитчем всегда были такие отношения, - ответила Тави, потягивая напиток через трубочку.
– Хотя вы так активно отрицали свою связь, что это казалось таким абсурдом, и конечно же служило поводом для сплетен.
– Раньше Панем диктовал свои условия. Особенно для победителей. Личная жизнь Хеймитча интересовала каждого ведущего. Но больше всего Сноу, пожалуй. Так они его контролировали, - констатировал Цезарь, пожимая плечами.
– Они расправлялись с каждым родным для него человеком. Такова судьба победителей.
– Это ужасно, - шепнула Эффи.
– Эскорт тоже попадал под влияние Капитолия, родная, - поддержала Октавия.
– Стилисты, гримёры, прислуга - за каждым следили. Но если менторов лишали родных людей, то с нами поступали куда хуже. Если везло - убивали, но почти всегда это тюрьмы, пытки и издевательства. Одна ошибка и твоя жизнь перечеркнута, - она сделала паузу, погружаясь в воспоминание.
Небольшая группа девушек скопилась у входа к бару. Они перешептывались между собой, спорили и совещались, от чего на лице Фликермана заиграла самодовольная ухмылочка. Все его внимание было адресовано им.
Октавия раздраженно фыркнула, наблюдая за ведущим, а через минуту продолжила, только тихо, так чтобы её слышала только Тринкет.
– Никто не скажет тебе, что у вас там творилось, родная. Но я уверенна в том, что вижу сейчас. Как он переживал тогда. Когда всё это произошло с тобой. Я знаю, он винит
Супер. Твои поступки, Эбернети, самые логичные и оправданные. Только почему мне от этого не легче? Нам всем только хуже.
– Всё поменялось, милая. Капитолий пал, теперь это совершенно другой город. И люди теперь другие. Теперь менторов нет, Победителей не преследуют. Они свободны. Чего не могу сказать о нас, - включился в разговор Фликерман, отбрасывая золотистые волосы назад.
– Мародеры повсюду. Если ты капитолийка или капитолиец - тебе нужно выживать.
– Я уже не знаю кто я, - тихо сказала Тринкет.
– Ты это ты, - улыбнулась Октавия, бросая взгляд на Цезаря, нуждаясь в его помощи.
Мужчина кивнул, обняв Тринкет. Но моментально был похищен подбежавшей из ниоткуда женщиной. Видимо, группа фанаток определилась с посланником, и теперь одна из них вымаливала аудиенцию с королём телевизионных передач. И пока тот активно флиртовал с ней, раздавая автографы её подругам, Октавия яростно ломала соломинки и тихо проклинала ведущего.
– Я думаю вам нужно поговорить, - заметила Эффи.
– С кем?
– девушка притворно улыбнулась, но быстро сдалась под пристальным взглядом Тринкет.
– Но это же Цезарь-Долбанный-Фликерман. Так неправильно, влюбляться в кого-то, кого всегда считала своим другом.
Тринкет улыбнулась в ответ.
Кому как не ей было знать о подобных чувствах. Как бы отчаянно она это не отрицала, но её магнитом тянуло к Эбернети. Это необратимое.
Цезарь подошел к подругам, наконец отбившись от назойливой капитолийки.
– Соскучились по мне?
– Нет. Можешь прогуляться ещё немного, - тихо прошипела Октавия, получив пинок локтем от Тринкет.
– Не знаю, как вы, а я безумно устала за этот день, - сладко протянула Эффи, облокачиваясь спиной на стоящего сзади серьёзно-озадаченного-Фликермана.
– Я пойду к себе, а вы пообещайте мне, что не убьёте друг друга до следующего дня.
***
Дверь в комнату распахнулась, глухо ударяясь о стену, и Эффи вздрогнула от неожиданности. Она зажмурилась, пытаясь вспомнить, когда успела отключится.
Эбернети вихрем залетел в гостиную.
– Хеймитч?
– она вопросительно осмотрела мужчину.
– Какого хрена ты не сказала мне, когда вернешься?
– Что?
– её глаза округлились, а лицо вытянулось.
Эбернети издал рык, бросая ледяной взгляд на капитолийку.
– Чёрт.
– Да что случилось?
– не выдержав, выпалила она.
– Двух капитолиек убили несколько часов назад. И я подумал…
– Что это мы с Октавией?
– мозг девушки соображать отказывался, наверное, поэтому к её губам прилипла эта глупая улыбка.
– Блин, Тринкет, ты меня вообще слышишь?
– мужчина рыкнул и снова пришпилил её взглядом к дивану.
– Твоих разукрашенных убивают направо и налево без разбору, а тебя забавляет… Кстати, что тебя забавляет?
Девушка моргнула, улыбка сползла с лица.
Действительно, что тебя забавляет, Тринкет? То, что он переживал за тебя? Что ему не всё равно где ты? Жива ли ты?