Кельтская волчица
Шрифт:
Однажды, вступив в Орден рыцарей — тамплиеров, я уже попытался сделать это, но тогда Демон оказался проворнее, он убил женщину, пробудившую во мне силу забыть его. Теперь я не позволю ему повторить содеянное. Теперь уйдет он.
— Как это странно, но я совсем не помню тебя на балу в Белозерске, — проговорила она, крепко обнимая его за плечи, — но невозможно, чтобы среди прочих гостей, я бы не обратила на тебя внимания. Тебя никак нельзя не заметить…
— Ты забываешь, что я вполне способен менять свою внешность, мне ничего не стоит принять на себя облик совсем иного человеческого существа, — объяснил он, лаская ее пышные светлые волосы. — И на балу в Белозерске я вовсе не выглядел тем, кто я есть сейчас. Я был простым матросом, который танцевал тарантеллу перед гостями, а после веселился на площади с гулящими девицами. Но я хорошо рассмотрел тебя на парапетной галерее с князем Василием и слышал весь ваш разговор там. Я сразу понял, что ты именно та женщина, которая со временем сможет заменить мне Софию. Но я также не сомневался, что и Белиал, принявший облик Евдокии, тоже очень хорошо почуял это, и вероятно, сделает все, чтобы избавиться от тебя.
— Так значит, демон, обратившийся в Евдокию, и белая волчица Морригу, они все-таки существовали, все это не было обманом? — спросила она с затаенной надеждой, — значит все, что ты говорил мне о Морригу, ты говорил мне серьезно?
— Конечно, — услышала она его низкий, красивый голос, прозвучавший очень близко, — неужели ты подумала, что я лгал тебе? О, София, Мазарин, конечно, мне сестра по матери, но все-таки не путай меня с ней. Просто ты еще плохо себе представляешь, с кем нам приходится иметь дело на этот раз, кто он таков, Белиал… Мало того, что он представляет собой одновременно три ипостаси, он похож на флорентийскую шкатулку герцога Медичи: откроешь ее, а в ней — другая шкатулка, откроешь ту — там опять виднеется крышечка, и так открываешь их, одну за одной, как будто снимаешь одежки, пока не доберешься до самого сердца, до самой маленькой шкатулочки и не увидишь на дне ее черный алмаз. Так же и с Белиалом — его ухищрения в преображении невероятны. Да, если говорить на чистоту, то ты вполне верно догадалась, София. Белиал не прорывал кромку. Точнее, он прорвал ее очень давно, лет с три тысячи тому назад, когда никакой кромки, кикакого меридиана, отделяющего мир добра от мира зла и не существовало. Ничто не препятствовало ему. Белиал явился вслед за мной в Андожу, когда меня назначили ответственным за эту территорию в Петербурге. Я скрыл от всех, что мое прошлое дает Белиалу право прижиться при мне, и в этом моя огромная вина. Но дело в том, что победить Белиала могу только я сам и только тогда, когда обрету силу сделать это. Белиал тоже очень хорошо знает это, потому на Белозерье он чувствовал себя вольготно. Но он не может существовать, не воплотившись, и тогда он подобрал для себя вполне подходящее существо, с которым быстро подружился — княгиню Евдокию Ухтомскую. Так они начали сожительствовать вместе, в одном бренном теле, в одной постели. Белиал дал молодой красавице все, о чем она его просила. Но никогда за все пронесшиеся три сотни тысяч лет над Землею, не было такого человеческого существа, которое, породнившись с Белиалом, не понесло бы страшное наказание за то потом.
Так Евдокия закончила свои дни в безумии, но мне удавалось довольно долго удерживать демона в ее больном существе, подобно тому как на Востоке дух Запечатывают в сосуде. Белиал не смирился. Он рьяно сражался за то, чтобы выйти наружу и снова носиться над Андожей, выискивая себе новую жертву. Наша борьба длилась очень долго.
Все это время Евдокия оставалась в заточении на болотном острове. Но у Белиала — много союзников. Понимая, что ему необходима поддержка, он призвал к себе одного из главных своих семи помощников, кельтского духа Морригу, который служит как бы начальником штаба в восьмидесяти четырех легионах злых духов Демона. Вот именно этот прорыв, прорыв Морригу через кромку и обнаружили разведчики Третьей стражи. Так Белиал обрел для себя новое воплощение, белой волчицы, а с ним и новую, свежую силу.
Преобразовавшись в Морригу, Белиал стал действовать в привычной для этого воинственного и жестокого духа кельтов манере через кровавые, звериные расправы, и первой несчастной жертвой такого демонического совокупления как раз и стал молодой Арсений Прозоровский, которого мне, увы, не удалось спасти.
А следующим едва не попался французский доктор Поль, которого мы успели вырвать из пасти Морригу при помощи сожжения омелы.
Но главная истина состоит в том, София, что для того, чтобы победить Белиала окончательно, нам надо отыскать его третье воплощение, которое не прорывало кромку, о существовании его не знает никто из стражников кроме меня.
— Но разве Жюльетта де Бодрикур не является этим самым третьим воплощением? — спросила, вытерев глаза, София, — я так понимала, что именно она и есть его третья ипостась…
— Нет, — покачал головой Мазарин и наклонившись, поцеловал ее переливающиеся в опаловом сиянии волосы, — Жюльетта де Бодрикур — это и есть сам демон, собственной персоной, извольте. А вот его третье воплощение… Его еще надо поискать, и это, поверь мне, моя милая княжна, очень непростая задача.
— Катенька Уварова, может быть? — вдруг вспомнила София, — я помню, что Жюльетта признавалась мне, будто она продолжала соблазнять Арсения в Петербурге, приняв ее облик…
— Я думаю, что нет, — уверенно отверг ее предположение Командор, — Катенька Уварова скорее одно из многочисленных перевоплощений демона, вроде хвоста черной кобры, которым Жюльетта пыталась устрашить нас, уходя. А воплощение, моя драгоценная ученица-это совсем иное дело. Оно не просто некий фантом, игра магических искусств, оно — второе я Демона, его настоящая вторая половина. И если сам Демон предстал пред нами в женском облике, то можно не сомневаться, что вторая половина его имеет облик мужской… Жюльетта прекрасно знает об этом, потому она пыталась запутать всех, выдавая меня за то самое воплощение. Но я брат Мазарин по крови, а не по духу. А ее вторая половина, третье и самое главное воплощении — это брат Белиала по духу, его близнец Халил. И только если мы найдем Халила, мы сможем избавиться от Демона-искусителя, если не навсегда, то по крайней мере, очень надолго. Халил смертен, и гибель Халила унесет с собой всю силу Белиала, потому Демон, надо полагать, очень тщательно хранит тайну своего третьего воплощения. Я даже склонен думать, что вряд ли этот Халил обитает на Белозерье. Его держат подальше от глаз стражников и он наверняка тщательно замаскирован. Но он должен присутствовать где-то. Если Белиал здесь, то и Халил должен быть тоже. Таков уговор. Один уносит с собой кровь другого. Не может быть иначе. Никогда не может быть иначе.
— Но где же нам искать этого Халила, — взволнованно спросила Софья, — известно ли хотя бы как он выглядит из себя?
— Мой дорогая ученица, — усмехнулся Командор, — ты задаешь мне странные вопросы. Выглядеть он может как угодно. Единственное его отличие, которое не скроешь, это бледное лицо, даже еще более белое, чем у Белиала. Поэтому второе прозвание Халила — Белый Дьявол или Бледнолицый Дьявол. Я видел его только однажды, в те годы, когда служил Командором Аквитании в Ордене Тамплиеров в Птолемаиде. Когда я обнаружил, кто довел до смерти мою возлюбленную, я поклялся отыскать Белиала и расправиться с ним. Но как ты понимаешь, долго искать его не пришлось. Демон явился ко мне сам, чтобы полюбоваться плодами своих трудов. Я рубил его мечом, я лил на него бочками святую воду, я заклинал его кровью Иисуса Христа и всеми святынями Иерусалима, но Белиал только развлекался от всего. К моему везению, в то время к Великому Магистру Ордена де Сент-Аману прибыл из-за моря папский легат с посланием Его святейшества римского апостолика. Этот легат оказался весьма сведущ в демонологии. Именно от него я узнал, что победить Белиала можно только отыскав его третье воплощение, злой дух Халил, который все равно, что ахиллесова пята для всесильного Демона.
Я долго искал Халила, и однажды я увидел его на площади в Птолемаиде, среди гудящего, кипящего как котел арабского рынка Он стоял одинокий, странный и безучастный — нелепая фигура, осматривающаяся по сторонам невидящим взглядом, потом улыбнулся. Слабо, едва заметным движением губ. Но улыбка этого существа поразила меня. Это была сладкая улыбка наслаждения, улыбка наслаждения убийцы от только что совершенного злодеяния.
Инстинкт и ярость подтолкнули меня, я бросился к нему, намереваясь пронзить мечом. Но нет, Халил Не так был прост. Мне пришлось долго погоняться за ним. Он то исчезал, то возникал вновь в самых неожиданных местах, а потом как сквозь землю провалился. Я догадался, что он скрылся в горах у вождя ассасинов, Старца горы, а куда делся после — я не сумел узнать. Вероятнее всего, он переменил облик…
— Что же этот Халил — тоже искуситель?
— О. Нет. Халил-это убийца, холодный, расчетливый убийца. Робкая улыбка сладчайшего наслаждения — вот, вероятно, еще один признак, по которому его можно опознать, но и то, я вовсе не уверен в этом, — замолчав, Командор снова поцеловал Софью в лоб. Теперь она упрекала себя за все свои сомнения, за то, что в первый год, когда они встретились, она робела в его присутствии и старалась не подпускать к себе, как маленький, отчаявшийся в страхе зверек, обиженный всеми. Ее смущала его сила, необыкновенная для Белозерья яркая, южная красота лица, его власть над многим неизведанным и непонятным для нее, — над несчетными письменами, драгоценными каменьями и почти говорящими смесями, — его судьба, которую ничто не могло поколебать. Как она убедилась позднее, Командор Сан-Мазарин вовсе и не стремился к тому, чтобы быть понятым. Он был силен потому что мало было существ, мало было вещей, которые могли бы заставить его страдать. А поначалу она считала, что таковые и вовсе отсутствуют.
— Так значит, самая большая угроза, исходящая от Белиала теперь направлена на меня, — проговорила Софья, немного погодя, — если Демон избавился от той женщины, которую ты любил прежде, он наверняка теперь попытается избавиться от меня. И возможно именно мне придется однажды увидеть перед собой Халила — убийцу. Так может быть, не стоит медлить, — она смело посмотрела ему прямо в глаза. — Может быть мне самой призвать Халила к себе, чтобы ты смог нанести Демону сокрушительный удар?
— О, здесь не все так просто, София, — губы Командора тронула печальная улыбка, но он не отвел взор. — Не забывай, что как никто другой Белиал легко читает в человеческом сердце. Его не так-то просто обмануть. Ведь он знает то, чего еще не знаешь ты сама. Например, ему вполне известно, что ты не любишь меня так, как любила Василия, не говоря уже о том, чтобы любить сильнее. И кстати сказать, такое положение вполне устраивает Демона. Ведь пока ты не полюбишь меня со всей страстью своего сердца, власть моего прошлого, то есть власть преступной любовной связи с сестрой, будет по-прежнему тяготеть надо мной, власть Белиала не кончится, и я не смогу совершить тот единственный выпад магическим мечом Смерти, который унесет жизнь Халила, а вместе с тем лишит и Белиала его сил…Память о Василии стоит между нами, София. И я порой, признаюсь, довольно грубо обращался с тобой, чтобы скрыть свое бессилие, и был несправедливо придирчив…